«СМОТРЕЛА НА СЕРГЕЯ, ПЕРЕЖИВАЛА ЗА МЕНЯ»
Его и зовут практически так же, и сам он на удивление схож со своим кинематографическим образом. Анатолий Дукул — личность, знаменитая в правоохранительных органах не только благодаря самоотверженной работе и заслугам, но и воплощению на экране.
Не секрет, что фильм был снят по мотивам книги «Кошмар на улице Стачек» Андрея Кивинова, а он в 1990‑е был оперативником 64-го отдела милиции РУВД Кировского района Петербурга Андреем Пименовым. Потому-то действующими лицами его произведений стали друзья и коллеги, реальные люди, только в литературном варианте они показаны с элементами художественного вымысла и с несколько измененными фамилиями.
— Олег Дудинцев в рукописном варианте стал Дудинец, а потом — Соловец, — поясняет Анатолий Дукул. — Баснев стал Васневым, в кино — Волковым, Дукул — Дукалисом, хотя мог быть и Дукулусом, меньше букв пришлось бы менять. (Смеется.)
— А как выдумаете, в чем причина такого успеха сериала?
— Если раньше все привыкли, что сотрудник милиции — это человек в рубашке с галстуком, то здесь все увидели обычных людей, которые после раскрытия дела могут накрыть стол, поставить стаканы, посидеть, выпить — они были одними из нас, это выглядело необычно, думаю, поэтому и полюбился сериал.
Снимали разные режиссеры по-разному, а впоследствии, когда Андрей уже перестал писать эти книги и сценарии, стало уже не то.
— Ваше сходство с Сергеем Селиным, игравшим вас в кино, это был намеренный режиссерский ход или все вышло случайно?
— Удачное совпадение. Сергей тоже отмечает, что мы оба крепкие, широколицые, а другие персонажи не похожи, как мы. Например, у Волкова и Баснева внешне ничего схожего близко нет. А мы, получается, как братья, много общего. Мы очень дружим и часто созваниваемся.
Больше всех меня в кино узнавала мама и говорила: «Включаю телевизор, а там всегда ты». Она смотрела на Сергея на экране, а переживала за меня, как будто это со мной происходит.
— Какое у вас было первое чувство, когда вы узнали, что снимается такой фильм?
— Когда я в 1994 году попал в аварию, то надолго выбыл из строя, потом на костылях возвращаюсь в отдел, а мне все вокруг говорят: «Мы тебя вчера видели». Вот тогда я узнал, что идут съемки сериала. А буквально через два дня Сергей ко мне в кабинет пришел. Сели, попили чайку или кофейку — я уже не помню, стали разговаривать, и оба видим, что у нас короткие стрижки, похожее телосложение, отметили внешнюю схожесть.
«СНАЧАЛА ПИСАЛ ДЛЯ НАС»
— Как вообще так получилось, что один из ваших сослуживцев стал писателем, вы об этом знали или выход его книги стал неожиданностью?
— Дело в том, что он писал сначала для нас и неоднократно давал почитать, чтобы мы посмеялись. Первая его проба пера называлась «Смерть под трактором», а потом появились остальные. Он постоянно сидел там у себя в кабинете после работы, стучал на машинке, и вот так все родилось. Когда мы как-то поехали на спортивный слет, Андрей нам зачитывал в номере, что написал, все поржали, посмеялись — здорово! Все узнаваемы, все сюжеты, линии, характеры.
Потом он дал кому-то почитать, понравилось, вышла книга, поначалу очень ограниченным тиражом, но, естественно, мы получили авторские экземпляры.
Как-то наблюдал такую картину: еду в транспорте, и сидит впереди меня мужчина, такой уже в возрасте, и смеется, слезы вытирает, в голос смеется. Мне стало интересно: думаю, что такое веселое он читает? Заглянул — а это «Кошмар на улице Стачек».
— Что вы скажете по поводу современных отечественных детективных сериалов, которые сейчас выходят на разных каналах буквально пачками?
— Я их уже не смотрю. С профессиональной точки зрения я понимаю, что такого быть не может. Например, когда стреляют на каждом углу. Если ты применил оружие, то должен позвонить, сообщить об этом, дождаться группу, чтобы тебя проверили, сделали тест на алкогольное, наркотическое опьянение, а тут выстрелил — побежал — убил — еще убил… Лапают руками всё.
В самой первой книге «Кошмар на улице Стачек» описывается классически неправильный пример осмотра места происшествия. Там на труп приехало руководство, потом уже самого покойника убрали, вынесли куда-то на скамейку, чтобы не мешать начальникам лазать, искать на машине следы преступления, и потом самым последним приехал эксперт, который в итоге, конечно, ничего не нашел.
— А есть классический пример идеального осмотра места преступления?
— Постоянно вспоминаю один тяжелый случай, когда на Ленинском проспекте обнаружили девушку с расплющенной головой, ей на голову опустили гирю, зрелище было ужасное. Я первый зашел в квартиру и ждал экспертов, а туда приехали мои друзья-«убойщики» — и Володя Малинин, и Олег Дудинцев, и Андрей Пименов, но я сказал: ребята, никого не пущу, пока не отработают эксперты. И на следующее утро мне позвонил начальник экспертов, сказал: «Толя, пальцы пошли в цвет». Оказалось, что, когда опустили гирю на голову, один из убийц наклонился и на линолеуме оставил свои отпечатки, хотел послушать, дышит девушка или нет. Это была удача, что я никого не пустил, могли затоптать все. Благодаря этому буквально на следующий день раскрыли.
«МОРДОБОЕМ НЕ ЗАНИМАЛИСЬ»
— Можно ли сказать, что тогда в 64-м отделе милиции у вас сложился особенный коллектив оперов, что вы работали по-своему?
— Понимаете, когда начали другие сценаристы писать для сериала, там многое стали показывать не так, как было у нас. Например, есть эпизод в одной из серий, когда Дукалис выбивает показания из какого-то бомжа, а Казанцев в это время находит настоящего преступника. Чем отличался наш отдел, так это тем, что у нас такого не было, мы не занимались мордобоем. Как-то задержали одного вора в законе, с ним беседовали в кабинете Олега Дудинцева. Он сказал: «Я много слышал про ваш отдел, что у вас не применяют физическое насилие, потому что вы можете запросто разговорить. Я в это не верил, пока сам сейчас не убедился».
— Вы все уже были опытными людьми, когда стали работать в милиции?
— Андрей Пименов пришел из Корабелки, Олег Дудинцев ходил в загранку, я стал опером в 28 лет, и то меня не сразу допустили до допросов, на которых надо «колоть», сначала просто сидел и слушал.
Я всегда хотел быть именно оперативником, начинал постовым, был резервным милиционером и много еще кем. И когда я уже отучился, то хорошо знал, чем занимаются участковые, те же опера. Затем месяц во время отпуска я ходил на стажировку в этот отдел, и потому я знаю, что ребята собрались и обсуждали: будем брать или не будем, то есть — наш человек или не наш человек. Решили, что подхожу, и вот влился к ним в коллектив.
— А сейчас, теперь уже в полиции, как обстоит дело с такими подготовленными кадрами, на ваш взгляд? Остались ли сегодня «Улицы разбитых фонарей»?
— Сегодня все уже совсем по-другому. Кстати, когда в отделах милиции была патрульно-постовая служба, они выходили на улицу вечером и в ночь, и мы могли наблюдать, как они работают, и очень многих сотрудников мы приняли именно из ППС. Сейчас же они катаются на машинах, их на улице не видно, а в отделы полиции часто приходят сразу из университетов, с высшим образованием, не имеют такого опыта, а раньше взращивались кадры.
«ДОСТАЛ ПИСТОЛЕТ — И ВПЕРЕД С ПЕСНЕЙ»
Мы с Анатолием не спеша обходим дворы возле бывшего здания 64-го отдела милиции РУВД Кировского района Петербурга. Сейчас, глядя на замурованную дверь, и не скажешь, что когда-то здесь кипела работа. Разве что окна с решетками напоминают о делах, связанных с охраной правопорядка. Одно из них, с подбитым стеклом, как с подбитым глазом, смотрит на нас, будто случайно встреченный старый знакомый из далекого прошлого. Мой собеседник с улыбкой любовно осматривает окрестности, рассказывает про проходные дворы и тайные лазейки. Показывает подвальное помещение, где когда-то находилось кафе, куда наша великолепная пятерка зашла как-то выпить кофе, но им ответили: «Кофе не делаем». «Тогда по сто грамм водки!» — не растерялись оперативники.
— В принципе, опер — это работа творческая, — продолжает Анатолий Дукул. — Здесь и засады, и погони, и даже на задержании много всего происходит. Бывает, стоишь, как тополь на Плющихе, и никуда не спрятаться, а ты знаешь, что встреча должна быть именно на этом месте, и никуда от этого не денешься. Долго стоять не можешь, потому что тебя расшифруют. Однажды стоял в метро с цветами, смастерил какой-то искусственный букет, как будто жду женщину, деваться было некуда. Приходится ориентироваться по ситуации. Как-то на углу Ленинского проспекта и улицы Зины Портновой должна была состояться передача денег. Людное место, не спрятаться, я стоял, целовался с девушкой, которая впоследствии стала моей женой. Заодно смотрел по сторонам, а мне потом говорят: «Уже задержали!» Я удивился: «Как задержали?» Отвечают: «Надо не только целоваться!»
— Значит, приключений хватало, и так было не только в кино, но и у вас в жизни?
— Однажды было дело по вымогательству. На двух работяг под каким-то предлогом повесили долг, и мы выехали на задержание. Оборудовали потерпевших нужной аппаратурой, и потом уже, когда запись произошла, поступила команда «двоечки вперед». Мы разбежались, а там куча ангаров, и где все происходит, никто не знает. Я захожу в какое-то подобие административного здания, смотрю — там два бойца сидят в предбаннике, и тут включаю дурочку, начинаю им что-то про ремонт рассказывать, как мне машину отремонтировать, а сам продолжаю движение. И тут вижу — наши потерпевшие лежат на полу, и вокруг них человек шесть из этой банды. Вышел, смотрю — наших нет. Что делать? Надо вмешиваться! И вот я вздохнул, достал пистолет и — вперед с песней! Что я там кричал нечленораздельное, что я делал… не могу даже вспомнить! Но потом ребята, которые слушали и давали команду на задержание, сказали: «Да, теперь мы верим, что ты как Дукалис в сериале: “Бросай оружие, я в Афгане служил!”».
Это небольшое путешествие в эпоху «Улиц разбитых фонарей» стало для меня интересным не только с точки зрения информации. Вот говорят часто про исторический центр города, что это сердце Петербурга. Но теперь я поняла, что и в этих отдаленных районах также есть его душа. Она дышит вместе с такими людьми, как Анатолий Дукул и его друзья, которые стали для всех нас и приметой определенного времени, и примером какого-то неувядающего молодецкого задора, радости, жизнелюбия и любви к своему делу. А это, пожалуй, важно.