«Осилим Лешку — опыт есть»
Пять лет назад жизнь Светланы Гусевой изменилась раз и навсегда. Тогда на свет появился ее сын Лева. Родившись, малыш не задышал, вдобавок у него случился геморрагический инсульт. Сейчас у Левы детский церебральный паралич, он плохо видит и с трудом слышит. Мальчишка никогда не сможет сам играть, ходить и даже есть. В роддоме Светлану Гусеву долго уговаривали отказаться от больного сына. Пугали нищетой (тогда безработным матерям, сидевшим дома с детьми-инвалидами, платили пособие — 1200 рублей в месяц) и исковерканной личной жизнью (далеко не все мужья решаются остаться в такой семье). Но Светлана не бросила сына. По ночам она изучала Конституцию и Семейный кодекс. И через год написала законопроект, который упростил бы жизнь таким матерям, как она. И вот с 1 января 2012 года каждой петербургской маме, которая сидит дома с ребенком 3-й степени инвалидности, стали выплачивать по 10 тысяч рублей в месяц. Позднее международная благотворительная организация «Эври чайлд» включила Светлану Гусеву в число четырех выдающихся борцов мира за права детей. Казалось бы, такой женщине можно смело доверить маленького Лешу. Но нет.
— Я очень люблю детей, — говорит Светлана. — Когда нашему Леве исполнилось три года, мы с мужем решили усыновить еще одного ребенка. Долго искали «своего» малыша в различных социальных проектах вроде «Дети ждут» или «Ищу маму». И вот однажды я увидела фотографию Леши. Внутри будто что-то перевернулось: вот же он, мой ребенок!
Леша оказался поразительно похож на Леву. Та же белозубая открытая улыбка, вихрастые светлые волосы, очки в круглой оправе, как у маленького Гарри Поттера. Только у Левы они салатовые, а у Леши — оранжевые.
— В первый момент я даже подумала, что это фото моего сына по ошибке попало в проект, где дети-сироты ищут родителей, — рассказывает Светлана Гусева. — Я позвонила в органы опеки, сказала, что хотела бы усыновить этого малыша. А они меня огорошили сообщением: «Это Леша, у него ДЦП, он инвалид...» Мы с мужем подумали и решили: ну что ж, значит, это судьба. Другой ребенок нам уже не по сердцу. Нужен Лешка, прикипели мы к нему... Он красивый, умный и не такой уж тяжелый. Да, у него ДЦП. Но в будущем, при хорошем уходе, он сможет либо сам ходить со специальными палочками, либо передвигаться на инвалидной коляске. Мы осилим Лешку, опыт-то уже есть.
Светлану не остановило даже то, что мать Алеши употребляла наркотики. Гусева лишь пожимает плечами:
— Он дите. Ни в чем не виноватое. Меня пугали, что у него может быть предрасположенность к наркотикам и есть риск, что повзрослев, он тоже сорвется на них. Но я как-то не могу себе представить, что человек на инвалидной коляске «побежит» колоться. К тому же у него Лева будет, тяжелобольной брат. А это ответственность...
Бедность как порок
Полгода Светлана с мужем собирали все необходимые документы для усыновления. Дело застопорилось, когда они пришли в органы опеки и попечительства Муниципального образования № 53 с просьбой дать заключение о возможности быть усыновителями.
— Сотрудники органов опеки были в некоторой растерянности, — вспоминает Светлана Гусева. — Мне кажется, к ним еще никогда не обращались люди, у которых уже есть один ребенок-инвалид, а они хотят взять второго. В итоге нам отказали в праве усыновить Лешу... Одна из причин — наша якобы бедность. Но постойте, у нас папа зарабатывает 30 тысяч рублей, плюс на Леву государство выделяет еще столько же. Это всевозможные пособия, социальные выплаты. А еще мне сказали, что в семье просто не может быть второго ребенка-инвалида. Это их личное мнение... Ни в одном законе такое положение не прописано!
У других родителей тут бы руки и опустились, но Светлана Гусева отступать не привыкла. Она обратилась за помощью в Аппарат Уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге. Там посчитали, что отказ незаконен.
Чтобы усыновить ребенка, будущие приемные родители в числе прочего должны получить в органах опеки и попечительства по месту своего жительства заключение, что они могут быть опекунами. Это общее заключение без указания фамилии малыша. С такой бумагой надо идти в те органы опеки, где находится сиротское учреждение. И только там могут выдать отказ усыновить конкретного сироту. В ситуации с Лешей все получилось ровно наоборот.
— В органах опеки и попечительства по месту жительства Светланы Гусевой почему-то вписали в заключение имя Леши. То есть сразу запретили Светлане усыновлять конкретного мальчика. Оттуда позвонили в Дом ребенка, где находится Алексей, и спросили главного врача: «Как вы считаете, можно ли такого малыша отдавать в семью, где уже есть ребенок с ДЦП?» Главный врач, не видя никогда Светланы Гусевой и ее семьи, просто выразила свое человеческое мнение, что нет, такое вряд ли возможно. И органы опеки этим воспользовались, сославшись на субъективную оценку врача, — объясняет руководитель Социального управления Аппарата Уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге Светлана Раковская.
«Я не буду хулиганить!»
Теперь Светлана Гусева будет отстаивать свое право быть приемной мамой в суде. Первое заседание состоится в апреле. В Аппарате Уполномоченного по правам ребенка обещают помочь женщине. Других сторонников у Гусевой, похоже, нет...
— Я обращалась в Комитет по социальной политике, — рассказывает Светлана Гусева. — Но, во-первых, они не могут повлиять на органы опеки, а во-вторых, там тоже посчитали, что второй инвалид в семье — это слишком. Они, наверное, думают, что я совсем ку-ку — сначала боролась за права матерей-сиделок, кричала, как нам тяжело, а сейчас беру второго инвалида.
Может быть, в комитете боятся, что с такими детьми я вообще им житья не дам своими предложениями и законопроектами? Готова даже расписку дать, что не буду хулиганить и писать письма. Займусь исключительно своими детьми...
А тем временем Лешу уже ждет дома у Светланы обустроенная комната и специальная кроватка. В углу пылятся игрушки. Одну из них — детский самолет — Гусева уже подарила Алеше. Как представитель благотворительного фонда «Сегодня», она побывала в Детском доме и встретилась с мальчиком. Увидев игрушку, он заулыбался, а потом еще долго не хотел отпускать Светлану.
— По телевизору говорят, что детей-инвалидов никто не хочет брать в семью, — говорит Гусева. — А это, оказывается, обман. Больных малышей забирают! Я нашла много семей, которые усыновили таких же тяжелых ребят, как мой Левка. Но, чтобы это сделать, им пришлось пройти круги борьбы! Вот и я вынуждена идти в суд. А ведь я нормальный человек, мать! 90 процентов людей, получив отказ, не будут судиться. И я тоже сдалась бы, если бы у меня за плечами не было жизненного опыта (пробивание законопроекта, защищающего права матерей-сиделок. — Ред.). А еще я не могу бросить Лешку. Я обещала ему сделать все, что в моих силах. Буду хоть десять лет судиться за него!
Другое мнение
«Ребенку лучше в приюте»
Руководитель органов опеки и попечительства МО № 53 Вадим Бушин:
— Никто не говорит, что Светлана Гусева не может быть приемной матерью. Мы только считаем, что ей не стоит брать этого конкретного ребенка. У нее и так очень непростое положение в семье: уже есть один тяжелый ребенок-инвалид. А она хочет взять еще и другого, практически такого же. А если Светлана Гусева не справится с ними? Что тогда будет? Да, у нее есть муж, но он работает по сменам и не всегда может помочь. Мы задавали ей вопрос: «Как вы будете, например, гулять с двумя такими детьми, ездить в поликлинику?» Это сейчас ее родному ребенку 5 лет, а второму мальчику — 3 года. А что будет, когда они вырастут и станут весить 70 килограммов? Как их вывести на прогулку? Как за ними ухаживать? Даже представить себе сложно. Она говорит, что наймет сиделку, помощницу. Но у меня тогда возникает вопрос: а зачем это делать, если ребенок сейчас находится на полном государственном обеспечении и у него уже все есть? Мы считаем, что конкретно этому ребенку будет лучше в Детском доме.
— А может быть, ребенку все-таки лучше в семье, с мамой?
— Да, если бы у него была мама. Но ее, к сожалению, нет.
— Так Светлана Гусева готова стать мамой. Неужели не учитывается ее опыт в общении с детьми-инвалидами и то, что она уже сделала для петербургских матерей-сиделок?
— Учитывается! Ситуация крайне непростая. Но и мы не можем рисковать, брать на себя такую ответственность. А если со Светланой, не дай бог, что случится, если она заболеет? Эти дети вообще попадут в жуткую ситуацию! А приют и гособеспечение все-таки в данном случае более надежный вариант. При всем уважении к Светлане, к ее огромной энергии и человеческим качествам мы исходим прежде всего из интересов ребенка. Мы должны охранять его. И поэтому приняли такое решение.
