— Петр Великий приказал на Новый год и в течение следующей недели — до Крещения — жечь костры, устраивать фейерверки, палить из пушек, а также украшать ворота дворов хвойными венками и ветками либо ставить на дома елки. Сегодня Новый год приходится на период Рождественского поста, а в дореволюционное время по юлианскому календарю он наступал после поста и приходился на самую середину Святок — период между Рождеством и Крещением. Петр Великий в полном соответствии с народной святочной традицией славил, то есть вместе с ряжеными — членами так называемого Всепьянейшего Всешутейшего собора — ездил в санях по городу, посещал дома горожан, пел колядки, требовал угощения и денег, — рассказывает «МК в Питере» историк Юрий Нежинский. — После смерти Петра Великого святочные славления ряжеными в Петербурге указом Анны Иоанновны были прекращены как не соответствующие духу православия. Ушли в забвение и елки, но палить из пушек с Петропавловской крепости и Адмиралтейства продолжали, равно как и давать фейерверки, а также устраивать иллюминации. После Петра Великого никаких широких массовых гуляний на Новый год и Святки не устраивалось — праздник ушел в частные дома и дворцы. Но там отмечался широко: Святки были любимым временем балов и маскарадов. Известно, что на Святки Екатерина II любила народные игры вроде бирюлек и рукобивки со своими придворными. При Павле I царским указом выходные и вовсе были ограничены тремя днями после Рождества, так что официально Новый год ничем не отличался от любого другого буднего дня.
Наш собеседник спешит успокоить: не стоит думать, что шумных празднований во времена Павла не было вовсе. Были. Просто не в честь Нового года.
— Гулянья, причем весьма масштабные, с балаганами, ярмарками и горками на Дворцовой площади и Адмиралтейском лугу (на месте нынешнего Александровского сада), проводились на Масленицу, — продолжает Юрий Нежинский. — Затем супруга Николая I привезла в Россию традицию рождественской елки — детского праздника с подарками. Она быстро распространилась: вскоре елки в качестве своеобразных корпоративных праздников в полках и госучреждениях, а также в богадельнях и приютах Мариинского ведомства (подчас посещаемые самим императором), стали проводиться после Рождества в течение Святок, в том числе и на Новый год. Хотя в XIX веке от законодательного запрета на святочные славления ряжеными отказались, в Петербурге они массово так и не возродились. Дома же горожане с удовольствием гадали. Известно, что этим занималась с придворными супруга Александра II Мария Александровна, выясняя при помощи зеркала и петуха, кому из фрейлин вскоре предстоит выйти замуж. В эпоху Серебряного века стало популярно отмечать Новый год большой компанией — застольем в гостях или в ресторане, в последнем случае — часто с концертной программой. В это же время праздник вновь, как и при Петре, вышел на улицы. Каток, ледяные горы и ипподром на замерзшей Неве, балаганы на Марсовом поле стали устраивать до Рождества, а не только на Масленицу. Таким образом, масленичные гулянья фактически захватили все время от Рождества до Великого поста, включая Новый год.
Рассказал историк и о том, что ставили на праздничный стол жители города. А в богатых домах столы, конечно, ломились от яств, ведь Новый год становился кульминацией разговения после Рождественского поста. Например, при Екатерине однажды к обеду на Святки подали сложно начиненного поросенка. Помните, в сказке Пушкина было про иглу в яйце, яйцо в утке и так далее? Повара (кохи) Екатерины пошли дальше, подав сложное фаршированное блюдо: анчоусы в оливках, оливки — в жаворонках, жаворонки — в куропатке, куропатка — в фазане, а фазан — в поросенке.
— В XIX веке со Святками ассоциировались апельсины, шоколад, орехи — подарки, которые срезали с рождественских елок или дарили, приходя на Святки в гости, — добавляет историк.
По словам нашего собеседника, до нас от предков дошел практически весь комплекс новогодних традиций.
