«МК в Питере» уже рассказывал, как проходит конкурс красоты в женской колонии и чем на досуге занимаются женщины-заключенные. Продолжая серию материалов об учреждениях пенитенциарной системы, журналистка издания побывала в женском СИЗО, известном в городе как «Арсеналка». Ей было очень интересно, в каких условиях живут и за какими занятиями коротают свободное время в следственном изоляторе. О том, что она увидела за стенами с колючей проволокой, — в нашем материале. Предоставим слово автору.
К назначенному времени я подхожу к СИЗО № 5, расположенному на Арсенальной улице в Петербурге. Собственно, именно по месту дислокации учреждение и получило свое народное название — «Арсеналка». Красные кирпичные здания, окруженные высоким забором с колючей проволокой поверху, особо не выделяются среди промышленных объектов на той же улице. Около проходной под палящим солнцем сидят пара женщин и один мужчина. Рядом с ними лежат баулы с передачей для содержащихся в СИЗО родственников.
На пункте охраны сдаю телефон и предъявляю документы, меня «сканируют» металлоискателем, и только после этого в сопровождении сотрудника ГУФСИН России по Петербургу и Ленобласти попадаю на территорию СИЗО.
Из-за жары и малочисленности людей во дворах кажется, что время здесь остановилось. Тишину нарушает лишь разносящееся по территории эхо включенного где-то радио.
Меня знакомят с Еленой Кузнецовой. Она помощник начальника ГУФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленобласти по соблюдению прав человека в уголовно-исполнительной системе. Моя новая знакомая ведет меня на экскурсию по жилым блокам и прогулочным дворам СИЗО.
Пока добираемся до одного из зданий, я, припомнив людей у проходной, интересуюсь, часто ли навещают содержащихся в изоляторе женщин.
«К огромному нашему сожалению, супруги к ним приезжают нечасто, — сообщает мне Елена. — Женщина, попадая в места лишения свободы, теряет почти 90% своего окружения. Остаются только родные и самые близкие. Это, как правило, матери, сестры или дети».
Койки в ряд
В первую очередь мне показывают блок, где проживают осужденные, трудящиеся в хозяйственном отряде учреждения.
В комнатах пусто — днем отбывающие наказание женщины и мужчины заняты готовкой, стиркой, починкой одежды, уборкой и подсобными работами, выполнение которых необходимо для функционирования СИЗО. Готовят повара-заключенные, кстати, для всех.
Узнаю, что в жилом блоке есть два вида помещений: для работников хозотряда, отбывающих наказание в обычных условиях, и для работников, отбывающих наказание в облегченных условиях.
Вообще, если не обращать внимания на решетки на окнах, может показаться, что ты попал в летний лагерь. В комнате в два ряда стоят аккуратно застеленные кровати, рядом с каждой — табуреты. Но различия в интерьерах комнат «обычного» и «облегченного» режимов сразу бросаются в глаза. В первых — панцирные кровати с металлическим каркасом и по одной большой тумбе на два спальных места. У тех, кто отбывает наказание в облегченных условиях, кровати деревянные и тумбы стоят возле каждой. Помимо этого, в помещениях расставлены цветы, а на стенах висят картины.
В чем принципиальная разница режимов, мне объясняет моя провожатая.
«У нас очень много талантливых девочек и мальчиков, которые правопослушны, замечательно работают и принимают участие в различных мероприятиях. Администрация все это видит. В качестве поощрения человека переводят на облегченные условия содержания. После этого уже можно рассматривать вопрос как об изменении условий дальнейшего отбывания наказания, так и об условно досрочном освобождении», — говорит Елена.
Общаясь, мы заходим на кухню. На столах стоят кувшины с водой, на подоконнике — электрочайник и цветы. В холодильнике — колбасы и соусы, в шкафу по соседству — бакалея (у каждой заключенной есть своя полка). На нем — еще цветы, среди которых спатифиллум, называемый в народе «женским счастьем». А вот плиты на кухне нет. Как и предметов, которые можно заточить. Вся посуда (ножи, вилки, ложки, тарелки и кружки) — из пластика.
Елена рассказывает, что в свободное от работы время осужденные охотно посещают кружки. Один из самых популярных — театральный. Сейчас, кстати, осужденные репетируют постановку «Нелепая жизнь Гения Петровича» — это комедия, главный герой которой проживает разные моменты своей жизни в окружении семи женщин.
«Живем по режиму»
Мы с Еленой выходим из блока и оказываемся около детской площадки с небольшими пластиковыми аттракционами и нарисованными на стенах деревьями и животными. На ней оживленно общаются женщины в красивых летних платьях, некоторые при этом качают детские коляски. Оказалось, мы пришли к прогулочному дворику для содержащихся в СИЗО беременных и женщин с детьми в возрасте до трех лет. От общего двора его отделяет забор с сеткой-рабицей.
Елена ведет меня в блок, где живут мамы с малышами и те, кто скоро испытает радость материнства. Здесь в небольших комнатах к кроватям приставлены маленькие кроватки. Вдоль стен — комоды и высокие стеллажи, заполненные детскими вещами. На самих стенах нарисованы герои популярных отечественных мультфильмов. Атмосфера, как и на детской площадке, радушная.
«Живем мы, конечно, по режиму, — рассказывает одна из подследственных, укачивая на руках кряхтящего малыша. Она просит не называть ее имя. — Беременные встают пораньше. А мамочки просыпаются вместе с детками. В принципе, между собой мы общаемся почти на любые темы. Днем гуляем на площадке, малышей кормим в положенное время. А вечером нам разрешают смотреть по телевизору какой-нибудь сериал. Сейчас вот “Великолепный век” показывают».
«Не фантазируйте, что все обойдется»
Попрощавшись с подследственными матерями, следом за Еленой иду в самый, пожалуй, мрачный блок. Тот, где располагаются обычные камеры. В одной из них до недавнего времени содержалась Дарья Трепова (внесена в список террористов Росфинмониторинга), приговоренная к 27 годам заключения за совершение теракта в кафе на Университетской набережной.
Стены коридора здесь выкрашены в спокойный бежевый тон. Вдоль стены — одна за другой металлические двери. На каждой — номер камеры. Внутри небольших помещений двухъярусные металлические кровати, прикрепленный к стене стол с приваренными к нему сиденьями-лавками. Над столом — металлический же ящик. В отделанном кафельной плиткой углу — раковина из нержавейки. Над ней — небольшое зеркало, еще выше — навесная полка с ячейками, в которые подследственные аккуратно кладут предметы личной гигиены: дезодоранты, расчески, средства для умывания, зубные щетки и пасту, ватные диски, шампуни, гели для душа и так далее. В другом углу разместился холодильник. В камерах, как и во всех помещениях СИЗО, решетки на окнах, но уже двойные: снаружи и изнутри.
Выясняю, что в свободное время подследственные предпочитают читать книги, писать письма родным, заниматься йогой и просто общаться друг с другом. Раз в день на один час содержащихся в камерах женщин выводят на прогулку. Они идут по довольно узкому коридору к камерам, в которых вместо потолка решетка. Стены этих прогулочных двориков «украшены» разноцветными пятнами, видимо, сотрудники или работники хозотряда закрашивали народное творчество подследственных. Одну надпись, впрочем, оставили. Она гласит: «Не вешать нос! Не гонять тараканов! Не слушать сплетни! И верить, надеться, ждать! Но не фантазировать, что все обойдется».
Отвергнутые обществом
Интересуюсь у Елены Кузнецовой, а ждут ли вообще отбывающих наказание женщин на воле. Например, для дам, дожидающихся из колонии мужчин, даже термин придумали — ждули.
«У женщин ждуль не бывает, и на большие праздники очереди из родственников с посылками и передачами не выстраиваются. И в этом довольно серьезное отличие от мужских СИЗО и колоний. Например, мы знаем, что в преддверии Нового года сотрудникам мужских изоляторов нужно готовиться к большому объему работы и изменению ее графика, так как будет много людей, желающих передать своим родственникам или возлюбленным подарки. В женском СИЗО такого нет. Здесь нет очередей ни на передачу посылки, ни на длительное свидание», — рассказывает Елена.
Общение с детьми — болезненная тема для содержащихся в СИЗО. Как правило, оно сохраняется, только если дети не переданы под опеку. По словам моей собеседницы, детдома и соцучреждения редко дают поддерживать связь подследственной или осужденной с несовершеннолетними. Даже если женщина не лишена родительских прав, сотрудники соцслужб не всегда передают ее дочерям или сыновьям письма и мало когда зачитывают послания вслух для самых маленьких. Бывает, что и родственники предпочитают говорить детям, что их мать, скажем, уехала в длительную командировку…
Выйдя на свободу (например, при отмене уголовного преследования или после отбытия наказания), многие женщины скрывают от детей и окружающих информацию о том, где находились. Исключительно чтобы защитить несовершеннолетних. Ведь узнав, что у одноклассника мать была «зэчкой», дети и подростки могут попросту затравить ни в чем не повинного ребенка.
Вместо постскриптума
По данным МВД России, за 2023 год в стране выявили 750 465 человек, совершивших преступления. Из них 126 326 — женщины (это 16,8% от общего числа). В большинстве случаев дамы совершали преступления небольшой и средней тяжести. Но некоторые пошли на убийство. Причем, по мнению моей собеседницы, «вынужденно».
«Из тех, кто сидит за совершение умышленного убийства, наверное, процентов 70 — те, кто пошел на это в ответ на домашнее насилие», — подчеркивает Кузнецова.
Однако в Уголовном кодексе РФ нет статьи «Доведение до убийства» (о необходимости ее появления начали говорить на фоне расследования дела сестер Хачатурян, обвиняемых в убийстве отца). А дела по статье о превышении пределов необходимой самообороны (максимальная санкция — до двух лет лишения свободы) возбуждаются довольно редко. Но это уже совсем другая история.
