Казалось бы, такие места будут существовать вечно. Как холодный ветер, хмурое небо, дворыколодцы, чайки над Невой. Однако на фоне вступления в силу с 1 апреля федерального закона о «наливайках» работники и посетители пропахших бутербродами с дешевой колбасой заведений начали опасаться появления тех или иных ограничений в отношении рюмочных. Тем более что на региональном уровне подобные инициативы уже принимали: тогда под удар попали точки общепита (а скорее общепития) площадью менее 25 «квадратов». Новый закон в первую очередь направлен на борьбу с организациями, которые под видом кафе или баров торгуют алкоголем, а в ночное время наливают его навынос. Однако региональным парламентам разрешили вносить свои корректировки. Журналист «МК в Питере» отравился в шпионский тур по злачным местам, чтобы узнать, кто и зачем приходит в рюмочные и о чем там говорят в преддверии возможного введения ограничений.
ЗНАТОКИ ИСТОРИИ
Прежде чем начать наше повествование, сразу оговоримся: редакция «МК в Питере» ни в коем случае не пропагандирует употребление алкоголя и лишь делится с читателями увиденным и услышанным за вратами царства Бахуса, куда журналисту пришлось отправиться для подготовки материала. Мы сознательно не будем указывать названия заведений и их адреса.
Первая точка — на Васильевском острове. Несмотря на советский антураж и закуски вроде сырков «Дружба», это местечко больше напоминает стилизованный ретробар, нежели распивочную для рабочего люда. В три часа дня тут ожидаемо немноголюдно. В зале лишь один посетитель — опрятного вида мужчина, который читает новости с ноутбука и неторопливо обедает. Уходя, он перебрасывается парой фраз с сотрудником заведения.
«Вот у вас в меню есть водка, названная в честь нашего города, а ленинградская бывает? Нет? Как так? Вашему заведению такое название в меню бы больше подошло», — делится размышлениями мужчина.
Как мы позже узнали на сайте, посвященном истории отечественного алкоголя, водка с названием «Ленинградская» действительно когда-то существовала. Она выпускалась ограниченной партией по случаю 70‑летнего юбилея области, который отмечался в 1997 году.
В общем, интересных разговоров ввиду отсутствия публики послушать не получилось, а девушка за барной стойкой, как выяснилось, работает в общепите всего неделю, интересных историй поведать не может и о вероятных предстоящих ограничениях ничего не знает.
«КОГО ЖЕ ЕНЬТЬ ЗАВЯЗЫВАТЬ?»
Получив приглашение на концерт, который пройдет в заведении в выходные, выдвигаюсь в исторический район Коломна, где находится рюмочная, хорошо известная рабочим с верфей, а также нашему брату — журналистам и блогерам. Здесь сотрудники оказались в курсе возможных ограничений и высказали опасение, что под удар могут попасть не только «наливайки», но и приличные рюмочные.
Дабы не выделяться, заказываю воду (ну кто поймет, что там такое прозрачное в стакане) и перекус из двух бутербродов. За соседним столиком оказалась холеная пара — мужчина средних лет в сопровождении молоденькой спутницы. Они явно не вписывались в местный интерьер. Чтобы завязать диалог, спрашиваю, не найдется ли у них зарядного устройства. Мол, телефон садится. Получив аппарат во временное пользование, ненавязчиво наблюдаю за парочкой. Что могло их занести в пролетарскую питейную?
Тем временем за соседним столиком ведутся разговоры, разобрать в которых можно лишь отдельные фразы, напоминающие реплики героя довлатовского «Заповедника» Михал Иваныча. В общем: «Пятерку утром хва и знато бысь в гадюшник…»
«Да какая, где там эта улица?! Жена меня на улицу, а квартиру продаст… Пошел ты к черту!.. Энурезник!.. Зуб болит неделю: грею, водка уже не помогает… рвать надо», — галдит кучная компания за одним из столиков.
Через некоторое время «аристократы», видимо получив нужную дозу «экстрима», покидают заведение, а в рюмочную заходит Костян — именно так зовут посетителя, благодаря которому впоследствии я узнал, что именно может объединить работника верфей и журналиста. Знакомство с Костяном незаметно перетекло в беседу за общим столиком.
«Вот скажите, вы тут адмиралтейцы?» — интересуется Костян.
Не сразу поняв, о чем идет речь, отвечаю, что приехал по делам из другого района, однако новый знакомый уточняет вопрос.
«Да нет! Я спрашиваю: вы тоже у нас на верфях работаете? Я тоже не тут живу, а на юго-западе», — поясняет посетитель рюмочной.
Получив отрицательный ответ, Костян не расстраивается. Он начинает воодушевленно рассказывать о важности рабочих профессий и о том, как он гордится своей принадлежностью к пролетариату. Под конец разговора появляется ясность, что мой собеседник — ответственный специалист и примерный семьянин.
Вместе с собеседником выхожу из полуподвала на свежий воздух. Костян предлагает проехаться вместе до метро на автобусе. По пути новый знакомый показывает на телефоне видео пятилетней давности, где запечатлен торжественный спуск корабля на воду. Я помню это событие — присутствовал в качестве представителя прессы…
«СЕЙЧАС ПОРТРЕТ ВАШ НАРИСУЮ!»
Последней точкой стала рюмочная на Выборгской стороне. Вообще, есть ощущение, что подобных заведений больше всего именно на севере Петербурга. На крыльце курят.
«А представляешь, неделю не пил. Сорвался», — с грустью констатирует один из смолящих.
Внутри обстановка ничем не примечательна. Разве что бюст Ленина, который ввел сухой закон, цепляет взгляд. В углу телевизор бубнит новости. На прилавке нехитрая снедь — бутерброды и сосиски. Из горячего — пельмени.
За одним из столов мужики режутся в шашки. Поодаль сидит единственная в заведении дама. Представляется Светланой. Разговорились. Моя собеседница оказалась вполне интеллигентной женщиной.
«А я в молодости рисовать училась. Есть лист, карандаш и ручка? Сейчас портрет ваш нарисую!» — предлагает Светлана.
Параллельно творческому процессу Светлана рассказывает про своего кота, ласково называя его «козликом». Минут через пятнадцать она передает листочек с нарисованным шаржем.
Покидаю заведение, так и не сложив портрет среднестатистического посетителя пролетарских питейных. От глубоких размышлений отвлекает доносящийся из подворотни разговор. В арке панельного дома трое ведут настоящий богословский диспут.
«Не надо спрашивать, есть ли Господь, и даже не надо спрашивать, где он. Задайте себе вопрос: а как он с нами, каким образом он с нами?.. Не надо никого цитировать из философов, я жду ваших мнений…» — звучал голос из мрака подворотни.
Действительно, Петербург — город симбиоза контрастов…
Прогулявшись по рюмочным, я в очередной раз убедился, что такие заведения можно выделить в отдельный культурный петербургский феномен, который постепенно вытесняется модными барами. К слову, в Законодательном собрании Петербурга заверили: если новые ограничения для питейных заведений и введут, вероятность того, что под удар попадут рюмочные, пока что мизерная.
«В законе нет понятия “рюмочная”. Формально это что? Заведение общепита. Речь, скорее всего, пойдет об алкомаркетах, которые торгуют по ночам. Но пока конкретики нет. Была создана рабочая группа, в которую вошли и представители бизнеса, но впереди еще много обсуждений», — сообщил прославившийся борьбой с «наливайками» депутат петербургского Заксобрания Денис Четырбок.
