Петербургские офтальмологи каждый день проводят десятки операций на глазах, к ним обращаются пациенты не только со всей России, но и из-за границы. Хотя врачи в родном городе Таисии прогнозировали, что девочка едва будет видеть лишь огни в метро, специалисты Северной столицы смогли вернуть ей зрение до 20%. Подробности уникальной операции — в материале «МК в Питере».
«Она догадалась сама»
Проблемы со зрением у Таисии начались, когда ей еще не было трех лет, рассказывает мама девочки Екатерина Волчкова. Женщина сидит в коридоре клиники, где юной пациентке проводили последнюю операцию. Она выглядит уставшей, в голубых глазах, цвет которых унаследовала и дочь, таится грусть, а голос дрожит от еле сдерживаемых слез. По ее словам, в детстве у ребенка появилось косоглазие, поэтому ее наблюдал офтальмолог в Алматы.
Но в декабре 2022 года о себе дала знать серьезная болезнь. Девочке поставили диагноз «семейная пролиферативная витреоретинопатия» — это редчайшая генетическая патология, когда на сетчатке глаза появляется стекловидное тело.
— Буквально полгода назад зрение на одном глазу стало пропадать. В Алматы нам сказали, что ничего сделать не могут. Мы начали искать клинику в Петербурге, потому что здесь живут мои родители. В мае дочери сделали операцию. Сначала все было нормально, но через неделю на глазу буквально появилась «шторка»: так зрение пропало совсем. Мы снова пошли к офтальмологам, дочка 10 дней лежала на спине, пока ей в глаза заливали тяжелую жидкость. Ей провели еще одну операцию, а потом сказали, что ничем помочь не могут, — рассказывает Екатерина Волчкова.
По словам женщины, последние полгода для нее прошли как страшный сон. После неудачной операции ей предстояло сообщить дочери, что она, возможно, больше никогда не сможет видеть. Но разговор не состоялся. Девочка начала приходить в себя после наркоза, услышала плач мамы и обо всем догадалась сама.
Когда надежды практически не оставалось, родные пациентки обратились в другую петербургскую клинику. Поначалу специалисты оптимистичных прогнозов не давали.
— Нам сразу сказали, что зрение смогут поднять на уровень от 1 до 10%, — признается Екатерина Волчкова. — Один глаз Таси ослеп полностью, спасти можно было только второй. Мне показывали его снимок, на нем сетчатка настолько свернулась, что выглядела как смятая бумажка. Шанс, что ее удастся расправить, был очень маленький. Врач видел, что на организм уже была большая нагрузка из-за прошлых операций. Он сомневался, но потом спросил Тасю: «Ты готова?» Она ответила: «Конечно». Нас тоже спрашивали, согласны ли мы, но как мы могли отказаться, когда был этот мизерный шанс, что она снова будет видеть?
Первый случай в практике
Чтобы попасть в операционную клиники, нужно соблюсти все меры безопасности и гигиены. Переодеться в стерильную форму, надеть на ноги больничные тапочки и бахилы, на голову — шапочку, а на лицо — маску. Руки тщательно помыть до локтей, не забыв дополнительно обработать их дезинфицирующим средством. Журналистам обрабатывают и технику: камеры, микрофоны, телефоны.
В операционной первым делом обращаешь внимание на людей, которые сидят в очереди на операцию. За стенкой от них в режиме конвейера принимают пациентов офтальмологи. В день петербургские специалисты могут провести до 90 операций. Руководит работой врачей заведующий хирургическим отделением МНТК «Микрохирургия глаза» Ярослав Байбородов — именно он оперировал школьницу из Казахстана.
— У Таисии тяжелая, передающаяся по наследству семейная патология, при которой происходят изменения стекловидного тела: в нем образуются тяжи, они приводят к разрывам сетчатки. Чтобы исправить такую патологию, необходимо прибегнуть к тяжелой хирургии, нужно быть хорошо подготовленным, иметь большой опыт и качественное оснащение. Как правило, врачи не берутся за такие операции, если уже слишком поздно. Допустим, прошло много времени после отслойки, сетчатка скрутилась либо в жесткий комок, либо в жгут. Тогда ее бывает очень тяжело исправить, но мы и с такими формами справляемся. Однако для меня операция при патологии как у Таисии — это первый подобный опыт за 22 года практики, — рассказывает Ярослав Байбородов.
Операция длилась четыре часа. Офтальмолог объясняет, что зрение пациентки было на уровне ощущения движения руки у лица. Самостоятельно себя обслуживать, заботиться о себе люди в таком состоянии не могут. Если бы ничего не вышло, следующий шаг — полная слепота.
— Мы установили специальную лампочку, которая освобождает левую руку. Суть в том, чтобы работать обеими руками. В левой ты пинцетом держишь сетчатку, а пинцетом в правой захватываешь мембрану и потихоньку убираешь ее. По миллиметру в 15 минут. Это очень долгая и кропотливая работа. Сетчатка просто была смята как бумажка, но если бумага плотная, то сетчатка больше похожа на кисель. Если чуть-чуть пинцетом передавишь — будет разрыв, потому что это живая ткань, она не терпит избыточного усилия, иначе из нее уходит жизнь, — объяснил офтальмолог.
«Тася, у нас получилось!»
Как только операция завершилась, вспоминает Екатерина Волчкова, детский офтальмолог зашел к ним в палату и сказал: «Тася, у нас получилось!» Однако пациентка сначала ему не поверила, потому что никакого эффекта не почувствовала. Она заплакала. Но позже вечером к Тасе пришла медсестра, чтобы обработать глаз. Девочка его открыла и поняла — она видит!
…Юная пациентка сидит в кабинете офтальмолога. Ей проверяют зрение. Девочка выглядит как примерная отличница: на ней красивое, опрятное платье в цветочек, волосы аккуратно заплетены в косички. Поначалу она кажется тихим и спокойным ребенком, но как только начинает отвечать на вопросы врача, в голосе появляется твердость, которая выдает в ней образцовую ученицу. Пациентка сильно щурится, чтобы четче увидеть хотя бы первую строчку на таблице Сивцева. Ей это сложно сделать, несмотря на очки с массивными линзами на переносице.
— Два. Шесть и… Девять? — перечисляет она верхние цифры на таблице.
— Если не девять, на какое еще число похоже? — мягко переспрашивает офтальмолог.
До операции Тася провела две недели в абсолютной темноте, а теперь ее зрение находится на уровне 20%, хотя врачи прогнозировали 1–10%. Как объясняют специалисты, теперь девочка лучше видит различные предметы и может ориентироваться в пространстве. А если наденет очки — снова может заниматься повседневными делами.
— Сначала я практически ничего не видела, а потом постепенно зрение начало появляться. Это была такая радость, которую не передать словами. Я готовилась к тому, что больше ничего не смогу увидеть вообще. А вчера рисовала, снова плету из бисера украшения, возвращаюсь к обычной жизни, — рассказывает Тася.
Отказные пациенты
Как объясняет директор МНТК «Микрохирургия глаза» им. С. Н. Федорова Эрнест Бойко, офтальмологам удалось восстановить анатомические структуры глаза Таисии. По его мнению, для дальнейшего лечения также потребуется хирургическое вмешательство. Позднее, отмечает он, восстановить зрение можно будет на 5–10% от того, что есть.
— Зрение — это наше богатство, ведь 90% информации мы получаем именно через глаза. В особо сложных случаях приходится биться буквально за каждую десятую или сотую остроты зрения. Для пациента это много значит. В мировой практике операция, которую мы сделали Таисии, уникальна. Когда мы проводили школу по офтальмо-травматологии в Мексике, у нас речь зашла о том, до каких пор можно спасать глаз. Один из наших лекторов сказал, что мы спасаем, пока есть возможность накладывать швы, расправлять сетчатку, сохранять зрение… И почти вся аудитория сидела с каменными лицами, потому что во многих странах офтальмология — это скорее коммерческая область медицины. Тратить большие деньги на аппаратуру, расходные материалы — это достаточно проблематично, поэтому таким пациентам мягко отказывают. Мы не отказываем, мы взялись и получили результат, — отмечает Эрнест Бойко.
Петербургские офтальмологи действительно вносят большой вклад в лечение редких и тяжелых глазных заболеваний. Как сообщили «МК в Питере» в пресс-службе МНТК «Микрохирургия глаза» им. С. Н. Федорова, с 2015 года в их филиал обратились 543 пациента с наследственными дистрофиями сетчатки, среди них 260 человек — с пигментным ретинитом (дегенеративное заболевание глаз, которое передается по наследству и вызывает ухудшение зрения, а часто слепоту), 25 — с вазопролиферативными опухолями сетчатки (заболевание, провоцирующее полную потерю зрительных функций), 17 — с болезнью Гиппеля — Линдау (врожденное сосудистое заболевание, при котором в сетчатке, центральной нервной системе, некоторых внутренних органах и железах внутренней секреции появляются опухоли). С начала 2022 года лечение у специалистов получают 207 пациентов с меланомой хориоидеи (злокачественная пигментная опухоль сосудистой оболочки глаза). А на базе детского филиала клиники наблюдаются и лечатся 22 ребенка с диагнозом «ямка диска зрительного нерва» (врожденная аномалия, которая выглядит как круглое или овальное углубление на диске зрительного нерва).
«В 2019 году в филиале был создан первый в Северо-Западном федеральном округе глазной тканевой банк, целью которого было обеспечение клиники донорским материалом, отвечающим современным требованиям трансплантологии и отечественного законодательства», — добавили в пресс-службе клиники.
Будущий офтальмолог
Впереди у Таисии новый учебный год. Ее семья приняла решение остаться в Петербурге, чтобы продолжить лечение. В 10‑й класс она будет ходить в Северной столице. Как рассказывает Екатерина Волчкова, она предлагала дочери отложить учебу на один год по медицинским показаниям. Дело в том, что Тася пока не может читать и выполнять многие бытовые задачи. Однако девочка уверена, что со всем справится.
К лету 2023 года Таисия Ягуткина перенесла девять операций на глаза. Свой день рождения она отметила в августе. По ее словам, очень обрадовалась, что смогла встретить этот праздник в кругу семьи и всех увидеть.
Символично, что личный праздник девочки совпал с двумя другими важными датами — Международным днем офтальмолога и 96‑летием академика Святослава Федорова. Девочка-отличница рассказывает, что еще два года назад у нее появилась мечта стать врачом. Долгое время она не могла определиться, какую специальность выбрать. Однако, посмотрев, с какими усилиями петербургские врачи боролись за ее зрение, определилась. Сейчас подростку предстоит сложная борьба за единственный зрячий глаз, но следующая ее цель — стать офтальмологом, который, возможно, сможет спасти глаза не одной сотне таких же пациентов, как она сама.
