С одной стороны — это хорошо, когда речь идет о взаимопомощи. С другой — может носить негативный оттенок, если вчерашние детдомовцы начинают устанавливать свои порядки, с которыми остальным жителям жилых комплексов приходится мириться. В Смольном же уверены: в городе необходимо увеличивать льготы и отдавать под социальное жилье больше площадей. Это, мол, поможет выпускникам соцучреждений ассимилироваться, социализироваться. «МК в Питере» узнал, чего опасаются жители города и обоснованны ли эти страхи.
На весенней сессии депутаты Госдумы планируют разобрать дополнительные меры поддержки незащищенных слоев населения. Одним из предложений стало снятие ограничений на покупку жилья для детей-сирот. Сейчас, согласно Жилищному кодексу, регион вправе приобрести для выпускников детских домов не больше 25% квартир в многоквартирном доме. Член Совфеда Елена Мизулина, прославившаяся своими неоднозначными и спорными высказываниями, предложила увеличить квоту предоставления жилья с 25 до 70%. То есть больше двух третей дома могут заселить выпускниками социальных учреждений.
Такая ситуация открывает следующую картину: с одной стороны — Смольный и Госдума, которые в срочном порядке пытаются показать себя заботливыми и решительными, чтобы красиво выглядеть перед избирателями, с другой — петербуржцы, которые не знают, куда деться от новых инициатив, как на них реагировать и каких последствий ожидать.
Я плачу за безопасность
«Я плачу большие деньги за квартиру в хорошем районе, и мне неприятности в виде хулиганов не нужны. Хватает студентов-съемщиков», — утверждает петербурженка Кристина Артемьева.
Вместе с мужем женщина не так давно купила квартиру в новостройке на пересечении проспекта Маршала Блюхера и Кушелевской дороги. Сейчас это перспективный район. Дом в пяти минутах от станции метро «Лесная», в 10 — от «Академической» и в 15 — от «Петроградской», рядом ТРК «Европолис», а внутренняя инфраструктура дворов обеспечивает всем необходимым — есть фитнес-клубы, магазины, пункты доставки.
Но еще пару лет назад здесь были многочисленные грязные, шумные стройки. Квартиры продавались «с котлована», поэтому жильцы заранее исследовали территорию, чтобы после заселения не было сюрпризов.
«У нас ЖК новый. Буквально два года назад только сдали. Когда мы думали, где брать квартиру, ходили новости, что рядом на Маршала Блюхера планируют строить какое-то социальное жилье. Я разговаривала с жильцами из соседних домов, специально приезжала, чтобы расспросить. Плюс видела во внутренних группах информацию и обсуждения. Всех этот вопрос волновал. А потом как-то все затихло и пошла информация, что социального жилья в новом ЖК не будет, — рассказывает Кристина.
Петербурженка признается, что лично не знакома с выпускниками детских домов. Но почему-то относится к ним настороженно. Объяснить почему, опираясь на собственный опыт, не может.
По мнению психолога Галины Гусевой, такая позиция не является чем-то зазорным или неоправданным. Хорошо это или плохо, никто ответа не дает. Это просто факт.
«В социуме реализуется модель «свой-чужой», она работает на всех осях: национальности, сословные, статусные или иерархичные слои. Здесь мы тоже имеем дело с таким же восприятием. Модель воспитания в детдоме воспринимается как «не самая лучшая».
Кроме того, статистика предъявляет не радужные данные по причинам, благодаря которым попадают в детдом. Чаще всего это дети с отягощенной наследственностью. В связи с чем они воспринимаются как чужие. А чужой в понимании людей столетиями несет в себе коннотацию — опасный», — объясняет специалист.
Позиция «свой-чужой» для человека является естественной и связана с обеспечением безопасности. Она сидит в нас настолько плотно, что даже бывшие воспитанники детских домов, попадая в семью, стараются забыть о прошлом и не хотят встречаться с этим в будущем.
«Социальная система — сложный механизм»
«Я сама из детдома, правда не из Петербурга, но думаю, что такие места везде одинаковые», — говорит Анна Суворова (данные изменены).
Между тем о жизни в детском доме девушка практически ничего не помнит — ее забрали в семью в четырехлетнем возрасте. Ее детские воспоминания связаны с приемными родителями. О том, что первые годы Анюта провела в социальном учреждении, знают лишь самые близкие. Однако опыт общения с выпускниками соцучреждений и бывшими воспитанниками детдомов у нее имеется.
«Я как-то в «Твиттере» (социальная сеть. — Прим. ред.) влезла в спор и там столкнулась с парнем из детдома. Общение в сети очень быстро перетекло чуть ли не в угрозы в мою сторону. Когда я сказала собеседнику, что вообще-то могу понять его ситуацию, на меня полилось еще больше негатива и агрессии, — делится девушка. — Я понимаю, что есть люди, которые вырастают нормальными, но так как они не выделяются, кажется, что их мало. Зато шпана и те, кто по каким-то понятиям живет, заметны сразу».
Как говорит Анна, интернет хорош тем, что страницу с перепиской можно просто закрыть, чтобы не продолжать разговор.
«Социальная система — это сложный механизм, со свойственными ей тонкостями, противоречиями и ограничениями. По своей природе ребенок нуждается в родителях для нормального созревания, чтобы трансформироваться в гармоничную здоровую личность. Далеко не каждая семья это может дать, а тут система, в которой нет ни пап, ни мам, — объясняет психолог Галина Гусева. — Детский дом доводит ребенка-сироту до определенного порога. А потом — все. Воспитанник остается один на один с целым миром. И дальше многое зависит от его возможностей, способности биться за себя. Проблема многогранна, у нее нет простого решения, и простой диагноз здесь тоже не поставить».
Кстати, судя по рассказу нашей собеседницы Ани, неблагополучным соседом может быть и человек с образованием. Главное же — самовоспитание. Сейчас девушка снимает квартиру в Мурино. Многие из ее соседей — студенты петербургских вузов и трудовые мигранты. То есть люди, выросшие в самых разных семьях и имеющие хоть какое-то образование. Но о неблагополучных соседях Аня может рассказывать часами.
Неудачный опыт
По данным комитета по социальной политике Петербурга, на 1 января 2022 года количество детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (далее — детей-сирот), составляет 10 337 человек (в возрасте от 0 до 3 лет — 599 человек, от 4 до 13 лет — 5028, от 14 до 17 лет — 4710).
При этом в социальных организациях проживает лишь 1115 воспитанников, остальные находятся под опекой и попечительством в приемных семьях или усыновлены. Также в учреждениях под надзором комитета сейчас проживает 133 воспитанника в возрасте от 18 до 23 лет, завершивших пребывание в организации для детей-сирот. Для города с населением 5 млн человек (по данным Петростата) — капля в океане. Но горожан почему-то пугают мифические «детдомовские гетто». А может, во всем виновато наше же образование: до поры до времени в вузовскую программу на некоторых факультетах входила повесть «Республика ШКИД» Белых и Пантелеева. Да и фильм Атанесяна «Сволочи» в свое время наделал немало шума. Только вот в те годы, о которых говорится в «Республике ШКИД», в Союзе проживало около 4 млн беспризорников. Да и детдомовцы — не беспризорники.
К тому же история показывает, что и в детском доме могут расти и воспитываться настоящие бриллианты. Вот лишь несколько знаменитостей, чье детство прошло в социальных учреждениях: заслуженная артистка России Лидия Русланова, народная артистка РФ Нина Русланова, писатель Анатолий Приставкин, народный артист РСФСР, актер, режиссер Николай Губенко, автор уникальной методики реабилитации пациентов с травмированным позвоночником Валентин Дикуль, артист Станислав Садальский, актер Евгений Шириков, герой Советского Союза Александр Матросов, певец Юрий Шатунов, тиктокер Даня Милохин, артист Петр Логачев.
Хотя, конечно, неудачный опыт массового заселения выпускников детдомов в одном месте в Петербурге все же имеется. В 2018 году несколько СМИ писали о трех социальных домах на Новой Охте, в которых живет много бывших воспитанников соцучреждений. Результат — надписи на стенах в парадных, сожженные кнопки в лифтах, юные жильцы, расхаживающие по дому в халатах и тапочках, делегации, ходящие друг к другу в гости. Местные жители признавались: ощущают себя как в общежитии. Бывшие детдомовцы шли на контакт с журналистами и объясняли: пока живешь в детском доме, о тебе заботятся, переживают, а потом ты выпускаешься, приходишь домой, а тебя там никто не ждет. Вот и собираются в компании. Да, в соцучреждениях есть программы адаптации и социализации, да только эти знания не приживаются как внутренний опыт.
Между тем первый неудачный опыт компактного заселения жилых комплексов выпускниками детских домов все-таки был учтен чиновниками. Правда, как это обычно бывает, выводы были сделаны немного не те, что ожидались горожанами. Теперь Смольный предпочитает расселять детей-сирот по разным районам и жилым комплексам. А главное — не сообщать о том, где именно находится социальное жилье. Как будто потом, после заселения, «тайное» не станет явным.
Сейчас данные о том, в какие именно ЖК планируют селить выпускников детдомов в ближайшие год-два, получить крайне сложно. Запросы журналистов перекидываются из одного комитета в другой. На момент выхода статьи комитет по имущественным отношениям Петербурга ответ на запрос не предоставил. В жилищном комитете лишь сообщили, что на данный момент обеспечить квартирами в Петербурге должны 1191 ребенка-сироту.
