Лев Ильич признается: он давно предпочитает отмечать свой личный праздник не в кругу близких, а в кругу артистов за репетицией очередной постановки или и вовсе премьерой. С родными же проводит все остальное, свободное время. Накануне личного праздника Льва Рахлина мы поговорили о том, как менялась публика в театре, и о работе с медийными звездами.
Читка новой пьесы на день рождения
— Лев Ильич, как в принципе относитесь к своему личному празднику, дню рождения?
— Достаточно спокойно, никогда старался не акцентировать на нем внимания. В особенности же поступаю так в последние годы. А вот отмечать премьеры своих постановок всегда любил достаточно ярко, неординарно. Допустим, несколько лет назад установили во дворе московского Театра Эстрады триумфальную арку, декорировали столовую под ремарковский ресторан, и швейцары встречали нас в специально созданных для мероприятия костюмах. (Улыбается.)
— Насколько нам известно, ваш день рождения случится уже совсем скоро, в сентябре. Как будете отмечать?
— По возможности я практически всегда «подгонял» свой личный праздник под какую-то сезонную премьеру или в крайнем случае репетицию. Вот и в этом году у меня запланирована первая читка новой пьесы, первый разговор с новой командой. И это, признаюсь вам, гораздо интереснее, чем день рождения не совсем молодого уже человека.
— А как же родные люди? С ними не посидите в теплом семейном кругу?
— Я люблю отмечать с близкими их дни рождения. А вот свои не очень… Хотя ручаться не могу. Может быть, и посидим. Только в данный момент это заботит меня меньше всего.
Мальчик с болгарского пляжа
— У вас за плечами долгая, насыщенная событиями жизнь. Наверняка вам дарили множество подарков. Какие запомнились больше всего?
— Все было в жизни — от автомобилей до поцелуев! Дарили очень ценные вещи, книги. Однажды вручили запечатанное столетнее вино, которое на поверку оказалось квасом — такова была задумка дарящего. (Смеется.) Но, пожалуй, самыми дорогими моему сердцу могу назвать подарки, которые мне дарили артисты. Допустим, один раз после премьеры актрисы Театра-фестиваля «Балтийский дом», представительницы разных поколений, вручили лампу, которая горит всегда, — и ее не надо ни к чему подключать. А Дмитрий Нагиев вот уже который год дарит мне на день рождения… себя. Причем заявляет, что с каждым годом его подарок дороже, поскольку он сам становится дороже. (Смеется.) У нас с ним свой код общения, все-таки мы вместе уже четверть века!
— Кстати, вы же одним из первых его заметили, так ведь? Можно сказать, стали одним из его крестных отцов в профессии?
— Я увидел его на дискотеке в клубе «Континент» и пригласил на постановку «Милашка» в «Балтийский дом». Он тогда только-только начинал входить в медийное пространство местного разлива, если так можно выразиться. Примерно в это же время появились и остальные его работы, и его карьера стала раскручиваться. Кстати, Филиппа Киркорова я тоже заметил достаточно рано — ему было лет 15, когда я встретил его в Болгарии, потом увидел уже в программе «Шире круг» по ТВ и уговорил отца (Илья Рахлин — режиссер, художественный руководитель Мюзик-холла. — Прим. авт.) взять его в Ленинградский Мюзик-холл. А был мальчик с болгарского пляжа…
— Выходит, у вас прекрасная интуиция! Вот сколько звезд открыли!
— На самом деле кто-то уверен, что так и есть. Но я сам так сказать не могу. Потому что в жизни бывает по-разному: ты можешь что-то угадать, можешь пригласить кого-то в постановку — и она выстрелит. А кого-то пригласишь — и постановка провалится. В моей жизни хватало как взлетов, триумфов, так и падений. Поэтому в театре единственный закон — это отсутствие законов! (Смеется.) Так что для каждой постановки я просто стараюсь брать тех, кого считаю подходящим для этой конкретной истории. В зависимости от того, на какой сцене мы будем давать спектакль, будет ли он проходить в репертуарном театре или станет антрепризным.
«Спектакль с Бузовой не получился»
— Вы ведь и с Ольгой Бузовой умудрились поработать. Как это было?
— Мы с ней совсем немного работали. К счастью или к несчастью, но этот спектакль не получился тогда. Время было достаточно тяжелое, и мы пытались использовать те средства, которые, наверное, лучше не привлекать…
— То есть хотите сказать, что сегодня уже и пробовать бы не стали?
— Мне уже поздно. Это слишком серьезный эксперимент для моего возраста. (Смеется.)
— А с кем бы могли попробовать? К чьему творчеству относитесь с уважением?
— Называть имен и фамилий не буду, это некорректно. Скажу только, что среди медийных персон есть очень талантливые люди, в которых я вижу актерский потенциал. А есть и те, кто абсолютно, на мой субъективный взгляд, не талантлив. Но в целом, откровенно говоря, с каждым годом я отношусь к привлечению медийных персон к театральным постановкам все хуже и хуже. Особенно если это становится самоцелью.
Обаятельные бандиты 1990‑х и молодежь XXI века
— Давайте немного поговорим про публику. Как изменился зритель? Наверняка в 1990‑е годы в театр приходили и бандиты, и нувориши…
— Было такое. После спектаклей и бандиты окружали, и нувориши, предлагали выпить, сфотографироваться, после чего говорили, что мы теперь друзья и они будут следовать за нами по всему миру.
— То есть вы соглашались выпивать?
— Ну а почему нет? Во избежание, так сказать. Да и бандиты были не агрессивные, обаятельные. (Смеется.) Но потом мы, конечно, втихаря садились в автобус и мчались от них без оглядки!
— Петербург же был бандитским городом. Наверняка попадали в какие-то переделки?
— Нет, бог миловал. Да и дань у нас никто не просил. Может, физиономии у нас такие были, что не очень потребуешь. (Улыбается.) А вообще и требовать-то особо нечего было. Но на наши постановки авторитеты действительно ходили. И некоторых мы даже знали лично.
— С тех пор много воды утекло. Публика тоже изменилась. А как это происходило — наверное, не сразу?
— Да. Публика эволюционировала постепенно. А вообще, конечно, в каждое время хватает разных людей. И кто придет на тот или иной спектакль, для нас по большому счету является загадкой. К примеру, мы до последнего были уверены, что на спектакль «Скрипач на крыше» совершенно не будут ходить молодые люди. В итоге половина зала — молодежь! Эта постановка для них исторически не очень понятна, но они вникают — и смотрят со слезами на глазах. Театр — такая непредсказуемая вещь… Зачастую «знатоки» говорят, что вот эта постановка подойдет для такой-то страны, для такого-то города. Но мой личный жизненный опыт подсказывает, что если что-то получается, то это, как правило, не зависит от конкретного места. Успех, как правило, универсален. Для разных городов и для разных возрастных категорий.
