4-комнатная квартира рядом с Тверской
— В 80-е годы я стал писать сатирические миниатюры, печатался в газете «Вечерний Ленинград» и в «Крокодиле». Мои тексты уже начали исполняться на эстраде и ТВ.
Вдохновившись, я решил: а не замахнуться ли мне на моего кумира, на самого товарища Аркадия Райкина?! Бог послал возможность поговорить на эту тему с его сыном Константином, и он помог выйти на отца, жившего в последние годы в Москве.
И вот летом 1987 года звоню Аркадию Исааковичу, говорю, что я тут, мол, «кое-что накарякал» и был бы счастлив, если бы он мог посмотреть некоторые мои сатирические работы для будущих спектаклей.
Райкин меня обстоятельно выслушал и предложил приехать к нему домой в Благовещенский переулок, 5. Там рядом с улицей Горького (ныне Тверской) 4-комнатную квартиру выделил семье Райкиных сам Леонид Брежнев. Приютил после бегства от сурового главы Ленинграда Григория Романова.
Тараканьи бега вокруг орденоносца
Благоговейно подхожу к квартире. Дверь открыла Рома — так близкие звали Руфь Марковну — обаятельную, с прекрасными лучистыми глазами жену сатирика.
— К нам тут гость из Ленинграда, — позвала она мужа.
И вот выходит сутуловатый Аркадий Исаакович со своей знаменитой пышной седой шевелюрой с черной прядкой, одетый в… чистейше белый, классического кроя костюм из мягкой ткани, а на груди сверкает звезда Героя Социалистического Труда!
Тут почему-то вспомнилась его знаменитая фраза: «Да будь ты хоть «тыры-пыры восемь дыр!». Она убойно звучала в его спектакле на исходе правления Брежнева, у которого как раз было столько дыр на пиджаке от главных наград. А вот у Райкина, как я изучил потом, могло быть всего семь дыр от государственных наград. Наверное, ревновал к генсеку, как когда-то по поводу особой благосклонности того к своей жене.
Удивительное ощущение: Райкин не комик внешне, вроде Карцева, но, как гениальный актер, мог творить комедийные чудеса!.. И вот вдруг мне предстал совершенно тихий, мягкий человек. Райкин любезно проводил меня в свой рабочий кабинет, заставленный антикварной мебелью. Все комнаты и коридоры были устланы коврами.
— Ой! — воскликнул я в испуге. — Аркадий Исаакович, а что это у вас тут бегает?
— Это тараканы, столичные, в Петербурге таких нет, типично московские, огромные, почти как собаки, — пояснил многозначительно Райкин.
Я потом смог рассмотреть этих «типичных москвичей», которые еще не раз попадали в поле зрения в этой роскошной квартире артиста за два вечера наших встреч.
Тихая мощь гения
Сели за рабочий стол. Он с одной стороны, я с противоположной. Впечатление опять же, что передо мной тихий, немощный, очень пожилой человек. Райкин берет текст, пробегает глазами, потом начинает читать вслух. И вдруг исчезают тихость и немощь. В глазах вспыхивает азартный огонь, он начинает перевоплощаться в героев моего маленького произведения, и я не могу удержаться от ощущения, что попал на спектакль великого Райкина и сразу превратился в зрителя. Да еще и какая честь, какое счастье — это его выступление происходит только для меня одного!
Райкин поразительно точно вносил коррективы в текст, который становился более живым, а диалоги героев — глубже и остроумнее.
Сатирик сказал, что для меня, автора, нет ничего страшного в том, что он что-то от себя добавит — авторство все равно останется за мной. Привел примеры того, как очень известные всем тексты самых знаменитых сатириков, что работали с ним, он порой перерабатывал так, что от автора мало что оставалось, включая Жванецкого. Привел даже одну знаменитую миниатюру, которую, дескать, практически написал всю сам, но авторство оставил за Жванецким.
Так мы с Аркадием Райкиным два полных вечера посидели с десятком моих миниатюр. В конце маэстро сказал:
— В августе я с дочкой Екатериной и сыном Костей уезжаю на месячные гастроли в США. А я, между прочим, объездил все соцстраны, и порой не по одному разу, и даже по странному случаю мне удалось выступить в одной капстране — в Великобритании, и вот впервые в жизни — в Америку. Ну а по возвращении я приступаю к созданию нового спектакля и позову вас.
— То есть вы что-то из этого можете взять в новый спектакль? — затаив дыхание, спросил я.
— Если вы не против, оставьте у меня все эти миниатюры, — ответил Райкин. — Как приеду, позову вас в Москву.
Счастливый, вернулся я домой, с нетерпением ждал возвращения Райкина. И вот звоню, он говорит:
— В Америке все прошло хорошо. Правда, с новым спектаклем пока откладывается, у меня возникли некоторые проблемы со здоровьем, я лягу в больницу, полежу, а как поправлюсь, мы и встретимся.
…Но из больницы он уже к работе не вернулся. 17 декабря 1987 года Аркадия Райкина не стало.
Это был удар для меня, помимо утраты обожаемого артиста. Ведь сам Райкин взял плоды моего творчества в работу, могла начаться совсем новая жизнь, казалось, это судьба!..
Ушел очень вовремя
Я потом спросил Константина Райкина, руководителя Театра «Сатирикон», которому тот достался по наследству: не заинтересуют ли его мои миниатюры, которые одобрил и вознамерился взять в работу его великий отец?
— Дело в том, что мы с отцом совсем разные в творчестве, в видении жанра, театра, — ответил сын. — Я бы, например, никогда не взял те тексты, с которыми он работал, хоть каких знаменитых авторов. Это только у него был исключительный дар превращать ими написанное в то, чем так восхищаются люди.
Вот так занавес для, возможно, последнего автора Аркадия Райкина закрылся, едва успев обнадеживающе трепыхнуться. Да и для сатиры в нашей стране наступили смутные времена. Время стремительно двигалось вперед, в газетах уже говорили о происходящем в лоб, безо всяких намеков и подтекстов. А на сцене стало востребованным банальное ржание, насилие и раздевания — лишь бы заманить зрителя. Залы были почти пустые, театр, за небольшим исключением, деградировал. Немало артистов, режиссеров тогда покинули профессию…
Так что Аркадий Исаакович ушел из искусства и из жизни вовремя. Он бы не смог заниматься своим делом в новых условиях, когда сатиры не стало, а юмор с высоты ума и сердца опустился ниже пояса.
