«Этот не разобьется»
Михаил Жигалов с детства был бесстрашным. По воспоминаниям младшего брата Алексея, Мишка доводил его до слез своим безрассудством. Дорога в школу шла через реку. И когда по весне начинался ледоход, Михаил снимал с себя ботинки, отдавал их брату вместе с портфелем, и босиком начинал скакать с одной плывущей льдины на другую. И так каждый раз по дороге в школу и обратно перебирался по льдинам с одного берега на другой. А ботинки снимал, чтобы они, в случае чего, не утонули вместе с ним... Еще любил нырять в воду с высоченного железнодорожного моста, на что мало кто из взрослых мужиков отваживался.
На радость таким бесшабашным мальчишкам в СССР открывались аэроклубы. Появился такой клуб и в Бологом, где жили Жигаловы. Михаил учился там прыгать с парашютом и летать на планере. Потом поступил в Балашовскую авиационную школу, которую в 1938 году окончил с отличием. Всего школа выпустила в том году 85 пилотов. 82 из них погибли в войну. Жигалов оказался одним из трех выживших.
Михаил обладал одним важным качеством — умел хорошо предсказывать погоду. В те годы пилоты не получали метеосводок и летали, всецело полагаясь на свое чутье.
— Папа всегда меня поражал своими прогнозами, — вспоминает дочь Елена. — Он умел предсказать начало дождя с точностью до минуты.
А в Финскую войну открылись и другие таланты молодого летчика — он мог садиться на самых крохотных пятачках. Ему поручали заброску десантников, вывоз раненых и обмороженных из прифронтовой полосы. Будущая жена Жигалова работала фельдшером в гидропорте Петрозаводска. Командир авиаотряда благословил их брак, сказав девушке: «За Жигалова смело выходи замуж. Этот не разобьется. Вдовой не останешься».
Спас семью от финнов
Когда началась Великая Отечественная война и к Петрозаводску уже подходили финны, летчик, воевавший на Ленинградском фронте, ради семьи совершил дерзкий поступок. Рискуя попасть под трибунал, самовольно прилетел на своем самолете в Петрозаводск и вывез жену и дочь Ирину к родственникам в деревню под Вологдой.
— Помню, мы так торопились, бежали бегом, — вспоминает Ирина. — Мама даже не успела ничего с собой взять — почему-то схватила только коробку с нитками мулине — она хорошо вышивала. Когда приземлились на поле у деревни, отец, высадил нас и, не глуша мотор, тут же улетел. Только успел выбросить из самолета парашют. Раньше их купола делали из шелка. Мама в войну шила кофточки из этого парашюта, украшала их узорами из мулине и меняла на еду. Взамен одной кофточки давали буханку хлеба или бидон молока. А отец всю войну продолжал втихаря от начальства к нам летать из-под Ленинграда, возил продукты, которые ему удавалось скопить. Весной в распутицу, когда сесть было нельзя, просто сбрасывал мешок с едой. За счет этого мы и жили.
Предсказание Ляли Черной
На фронте Михаил Жигалов выполнял спецзадания командования. Доставлял разведчиков в тыл врага и летал к партизанам — завозил им боеприпасы, вывозил раненых. В начале войны, когда он ездил на Урал получать новый самолет, встретился в поезде со знаменитой цыганкой — актрисой и певицей Лялей Черной. Она нагадала ему: «Ты вернешься с войны живым, но умрешь рано — лет в 60». Так и вышло. Михаил совершил 1901 боевой вылет на 14 типах самолетов. И ни разу не был не то что сбит — с ним не случилось ни одного летного происшествия. Хотя летать приходилось в основном по ночам, приземляться вслепую (партизаны далеко не всегда могли разжечь сигнальные костры). Например, в наградных листах можно прочесть, что однажды в феврале — месяце с самыми тяжелыми погодными условиями — Жигалов за десять дней совершил более 30 вылетов в тыл врага — до 5 вылетов в ночь. Это значит, летчик 10 раз за ночь пересекал линию фронта! Садился зимой в любую погоду, в основном на замерзших озерах, на которых машина могла запросто врезаться в торосы (кстати, в войну 300 летчиков погибли в тылу без всяких воздушных боев, просто из-за зимней погоды, перегоняя на аэродромы самолеты, полученные по ленд-лизу). Не раз ему приходилось уходить на По-2 от немецких истребителей, которые любили охотиться за этими нашими машинами — за каждый сбитый По-2 им платили вдвое больше, чем за самолет любого другого типа.
— Отец рассказывал, что уйти от них было несложно, — вспоминает Елена Жигалова, — надо было просто снизиться и лететь прямо над елками, иногда лавируя между ними. У «мессершмитов» скорости были намного больше, и они не могли держаться так близко к деревьям.
Самыми мучительными полетами летчик Жигалов считал заброску в тыл врага девушек-радисток. Неизвестно, куда они приземлялись в ночи, — может, на дерево, в озеро или в болото — и оставались ли живы после такого приземления. Некоторые парашютистки перед выброской рыдали от страха, цеплялись за летчика. Их приходилось сталкивать вниз, иначе его самого отдали бы под трибунал за невыполнение задания. Радисток Михаил Жигалов забрасывал десятками, причем не раз в одно и то же место повторно. Это значило, что мало кто из них доходил до своих. После войны летчик встретил лишь одну из тех девушек…
Персики для товарища Жданова
Не раз Жигалов летал и в блокадный Ленинград. Однажды везли какой-то спецгруз для Жданова — партийного руководителя города. Неожиданно в воздухе из грузового отсека послышался писк. Жигалов отправил второго пилота посмотреть, в чем дело — вдруг на борт крысы пролезли? Тот вернулся обескураженным — оказалось, в самолет для Жданова загрузили цыплят и персики.
— Его очень возмутил тот случай, потому что в это самое время Ленинград голодал, — говорит Ирина Жигалова. — Папа рос без отца и хорошо знал, что такое голод. Как-то в начале 30-х его мать достала где-то сахару, раздробила его, и пятеро детей по очереди тыкали в эту щепотку кусочками хлеба. Из-за неловкого движения сахар просыпался на пол. Отец рассказывал, как они с братьями и сестрами вылизывали потом щели между досками...
Самый страшный полет
Свой самый экстремальный полет летчик Жигалов совершил уже после войны. Теперь уже с разрешения начальства он на Ли-2 прилетел за дочкой Ириной в Вологодскую область. На обратном пути у него отказал один двигатель. Жигалов сумел дотянуть на втором до Петрозаводска и посадить самолет. И только спустя много лет признался, что за всю войну не испытал такого страха, как во время того полета на аварийном Ли-2 с маленькой спящей дочкой.
Михаил Жигалов был кавалером орденов Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени и многих других наград. Его даже могли представить к званию Героя Советского Союза.
— Начальник политотдела уже в конце войны предлагал отцу подать документы, но с условием, чтобы тот возил разные трофейные вещи его родственникам. Отец отказался — терпеть не мог рвачей, — говорит Ирина Жигалова.
«Стыдно за такую партию»
После войны Михаил начал летать в Ленинграде. Когда открылась пассажирская линия в Адлер, многие летчики стали брать с собой на борт семьи — отвозили их к морю, а через пару дней следующим рейсом забирали.
— Мы тоже просили папу отвезти нас на юг покупаться, но он всегда отвечал: купайтесь в Неве, — рассказывает дочь Елена.
После войны Жигалов не раз выступал на партсобраниях — заступался за заслуженных летчиков, которые с семьями ютились в маленьких комнатках, в то время как начальники умудрялись получать по несколько квартир себе и детям. «Мне стыдно за такую партию», — вырвалось у него однажды.
Помимо рейсовых полетов, Михаил продолжал выполнять особые задания. Когда нужно было сесть там, где самолеты не садятся, посылали его. Во время выборных кампаний Жигалов облетал с избирательной урной все северные стойбища оленеводов, садился на льдины возле ледоколов в Арктике, возил зэков-смертников в горы на урановые рудники. Он то и дело получал благодарности от Верховного Совета СССР. Был дважды удостоен звания «Отличник аэрофлота». При этом до 1960 года жил с женой и двумя дочками в однокомнатной квартире. К счастью, однажды к нему в гости зашел бывший однополчанин Порфиров, которого назначили начальником Северного управления гражданской авиации.
— Почему ты, начальник летно-штурманской службы, живешь в таких условиях? — удивился старый товарищ и выбил Жигаловым «двушку».
Главное — не бояться
Михаил работал инспектором по безопасности полетов в аэропорту. Его вызывали на все аварии и катастрофы. Он оценивал действия летчиков. Говорил, что в большинстве таких случаев причиной был человеческий фактор: пилот чего-то не учел — длину полосы, силу ветра и так далее... Сам он провел в небе в общей сложности 30 лет на всех типах самолетов, которые были в гражданской авиации, начиная с «небесного тихохода» По-2 и заканчивая реактивным Ту-124. В небе Жигалов был всегда собран, а дома, с семьей, напротив, расслаблен и даже рассеян...
— Главное, чему он нас учил, — никогда ничего не бояться, — вспоминает Ирина Жигалова.
Когда в 1971 году Михаила Жигалова списали на землю из-за проблем с сердцем, он, по воспоминаниям дочерей, места себе не находил, метался по комнате. На руках у него началась экзема. Своей судьбы без авиации Жигалов не мыслил. Поэтому стал работать диспетчером в аэропорту. У него была мечта — пересечь всю страну от Питера до Владивостока не на самолете, что он делал многократно, а поездом. «Выкупим целое купе, будем ехать и любоваться нашей прекрасной страной», — говорил он дочерям. Но мечта не сбылась. Михаил Жигалов умер в 1979 году, уезжая на работу в ночную смену. В автобусе 13-го маршрута у него случился обширный инфаркт. Как и предсказывала цыганка Ляля Черная, его не стало в 61 год. По воспоминаниям дочерей, Михаил Жигалов часто повторял фразу: «Жил бы три жизни, три жизни бы летал».
