В память о мурлыках
Среди жителей Северной столицы из поколения в поколение передается история, как после прорыва блокады из Ярославля, а затем и из сибирских регионов в город прибыли несколько вагонов с кошками. Перед мурлыками стояла важная задача — бороться с заполонившими Ленинград грызунами. Крысы и мыши предпочитают действовать скрытно. Поэтому котам предстояло сражаться, скажем так, на невидимом фронте.
Обо всем этом рассказывается и на посвященной блокаде Ленинграда экспозиции в уже ставшем знаменитом «Поезде Победы». Но с оговоркой: до сих пор окончательно не установлено, происходила ли история с кошками в действительности. Ряд специалистов, в числе которых заведующий лабораторией «История блокады Ленинграда» кандидат исторических наук Кирилл Болдовский, говорят о том, что в архивах не найдены документы, подтверждающие достоверность версии о завозе котов в осажденный город. То есть речь, вероятно, идет о красивом мифе. Однако есть и другое мнение. К этому мы еще вернемся.
Крысиное бедствие колоссального масштаба
То, что в годы блокады грызуны терроризировали жителей Ленинграда, — бесспорный факт.
«Расплодившиеся крысы поедали еще имеющиеся в городе продукты, были переносчиками очень опасных для человека заболеваний, иногда даже нападали на измученных голодом, не способных оказать сопротивление людей, — говорит доктор исторических наук Борис Ковалев. — Знаете, в начале девяностых годов, когда я учился в аспирантуре Герценовского университета, однажды наблюдал, как в сторону Невского проспекта двигалась внушительных размеров крыса. Рассказал тогда об этом своей тете. Она ответила, что последний раз нечто подобное видела в блокадном Ленинграде».
Есть и документы. Например, рассекреченное письмо председателя Исполкома Ленгорсовета Петра Попкова в продовольственную комиссию Военного совета Ленфронта «О мероприятиях по борьбе с грызунами». Оно датировано 23 сентября 1942 года. Вот выдержки из этого послания: «За последние месяцы увеличились жалобы на обилие грызунов, а в пищевой промышленности и торговой сети на значительную порчу и потраву продуктов, причиняемую грызунами». В числе причин называется «почти полное отсутствие в городе кошек и собак, игравших весьма важную роль в борьбе с грызунами».
Уже к концу 1941 года в Ленинграде были съедены почти все домашние кошки (про уличных и говорить нечего).
Специалисты, изучавшие блокадные дневники, пишут о том, как тяжело было ленинградцам лишать жизни своих четвероногих друзей. Матери обманывали маленьких детей, говоря, что относят кошечку в приют, мол, там ее будут кормить рыбкой, но утаить страшную правду удавалось далеко не всегда. Спасаясь от голодной смерти сваренным из домашнего питомца супом, многие люди заливались слезами.
Были и те, кто питомцев берег как мог. Например, семья Веры В. Во время блокады Вера жила с мамой и дядей. Из питомцев у них были кот Максим и попугай Жаконя. До войны это были здоровые, упитанные животные. В блокаду ранее весело болтавший попугай замолчал, от недоедания у него начали вылезать перья. Мама Веры поменяла ружье отца на горсть семян подсолнуха для Жакони. Максим тоже был еле жив, он даже не мяукал, прося еду. Шерсть вылезала клочками. Дядя требовал пустить кота на еду, но Вера и ее мама защищали любимого питомца. Уходя из дома, они запирали Макса в комнате на ключ. Однажды, когда в квартире никого не было, кот забрался в клетку к попугаю. Чем это закончилось бы в обычное время — несложно догадаться. Но блокада сплотила не только людей. Когда Вера и ее мама вернулись домой, они увидели, что Максим и Жаконя спали, крепко прижавшись друг к другу: так они спасались от холода. После этого дядя Веры на кота не покушался. Через несколько дней после той истории Жаконя умер от голода. А Макс пережил блокаду: после 1943 года в квартиру Веры водили экскурсии — посмотреть на кота. Переживший холод и голод зверь дожил до 20 лет — он умер в 1957 году. Таких историй, к сожалению, мало: все же погибших животных в осажденном городе было больше, чем спасшихся и оберегавших покой своих хозяев от вездесущих крыс и мышей.
Конечно, с грызунами на протяжении всей блокады боролись сотрудники дезинфекционной службы. На Станции профилактической дезинфекции меня, журналиста «МК в Питере», познакомили с докладом генерального директора этой организации Алексея Рахмана «Борьба с грызунами в блокадном Ленинграде». В документе указывается, что применялись различные методы борьбы: механический — установка ловушек, химический — раскладка отравленных приманок, бактериальный — заражение мышей и крыс смертельными для них болезнями.
«В начале 1943 года было получено разрешение на применение в дератизации бактериальной культуры, на что в блокадном городе было выделено 44 т муки», — говорится в документе. Подчеркнем: в условиях жуткого голода!
Но крысиное бедствие, повторим, имело колоссальный масштаб, а потому без помощи кошек было не обойтись. Здесь, видимо, надо сделать небольшое отступление. Уже не одному поколению котов приходится выслушивать упреки в лености, пассивности, утрате боевых навыков. Однако они остаются верными и надежными союзниками человека в противостоянии с грызунами. Как рассказывал мне один из бывших руководителей Станции профилактической дезинфекции, уже сам запах, исходящий от котов, действует на крыс угнетающе. И если, скажем, в подвале дома проживает мурлыка, грызуны без особой необходимости стараются в помещение не соваться.
За дело Барсик взялся быстро
Автор упоминавшегося доклада уверен, что история с вагонами кошек — вовсе не легенда. Читаем: «Чтобы кошек не разворовали, их везли под усиленной охраной. Как только вагоны прибыли на ленинградский вокзал, моментально выстроилась очередь желающих получить кошку. Часть животных выпустили сразу на вокзале, а остальных раздали горожанам. Кошачий десант быстро освоился на новом месте и включился в борьбу с крысами».
Возможно, один из таких «мобилизованных бойцов» оказался в нашей семье. Вот что рассказывала мне бабушка: «Когда после снятия блокады мы вернулись домой, по квартире бегали крысы и мыши. Я очень боялась за детей. Твой дед, офицер Красной армии, не знаю откуда, принес кота. Барсик взялся за дело незамедлительно. И уже вскоре мы забыли о существовании этих тварей».
Бабушка очень любила Барсика, часто радовала его различными вкусняшками. И даже настояла на увековечивании его памяти. Оба кота, появившиеся затем в разное время в нашей квартире, носили имя Барсик.
Не только украшает двор
Ну а теперь о том, с чего начался наш рассказ.
«Мы думали, как создать очень уютную обстановку во дворе, — говорит председатель ТСЖ «Композиторов, 4» Дмитрий Гринько. — Один из жильцов передал в правление скульптуру кошки. Тогда мы решили установить памятник, который бы не просто украшал двор, но и нес большую смысловую нагрузку. В одной из студий художественного литья заказали скульптуры стула и торшера, а также постамент и табличку. Работы выполнялись на средства жильцов дома, облагородить территорию вблизи памятника помогла администрация муниципального образования “Шувалово-Озерки”».
Добавим, что к скульптурной группе, установленной в обычном дворе спального района Петербурга, часто приходят на экскурсию ученики находящихся поблизости школ. Жители других регионов, которые покупают квартиры в доме на улице Композиторов, увидев под окнами памятник блокадной кошке, начинают интересоваться малоизвестными страницами в истории Ленинграда-Петербурга.
И удивительное дело: по словам председателя ТСЖ, после появления памятника во двор стали чаще заглядывать… уличные коты.
Но были ли «кошачьи десанты» или все же не были? А впрочем, так ли уж это важно? Давайте просто будем считать, что история с «мяукающей дивизией» происходила на самом деле.