Если градозащитник – это профессия, кто за нее платит деньги? Ответ на этот вопрос в своем новом расследовании ищет редакция «МК в Питере», ранее обнаружившая, что так называемой градозащитой в нашем городе занимаются, вроде как, одни и те же люди.
Как писала наша редакция, среди завсегдатаев градозащитного движения в Петербурге не первый десяток лет фигурирует движение «Живой город», созданное во второй половине нулевых годов. В частности, это движение засветилось в протестах против таких проектов – ныне ставших важными достопримечательностями Петербурга – как вторая сцена Мариинского театра или самый высокий небоскреб Европы «Лахта-центр».
В те времена, когда «Живой город» зарождался, власти пытались наладить с ним диалог и выстроить совместную конструктивную работу. Валентина Матвиенко, бывшая на тот момент губернатором Петербурга, даже предложила координатору движения Юлии Минутиной занять должность не много не мало заместителя главы комитета по государственному контролю, использованию, и охране памятников (КГИОП).
Заняться градозащитной деятельностью на официальном уровне у активистки, правда, не получилось. Выяснилось, что у нее нет профильного образования. Тем не менее, Валентина Матвиенко и тут попыталась найти варианты для конструктивного диалога – предложила Минутиной пост своего советника.
Тогда активности у «Живого города» слегка, кажется, поубавилось, но впоследствии протесты разной формы возобновились. Сейчас, к примеру, активисты выступают против того, чтобы дать новую жизнь Дому Устинова. Там собственник из-за позиции градозащитников вынужден был на время остановить работы с аварийными конструкциями, после чего те обрушились, придавив двух человек.
Схожим образом не первый год ждет реконструкции и разваливается «Красный треугольник». Еще можно вспомнить «священные коровы» активистов – Дом Лялевича или ВНИИБ на 2-м Муринском проспекте, где из-за градозащитной деятельность не первый год не могут начать процесс обновления объектов инфраструктуры.
Вместе с тем есть примеры городских территорий, где старые разваливающиеся строения превращались в современные архитектурные украшения Северной столицы. Так, аварийное здание начала прошлого века на Крестовском острове сменил клубный дом Esper Club, получивший премии European Property Awards и Urban Awards.
Еще можно вспомнить комплекс «Русский дом» на углу Баскова переулка и улицы Короленко. Этот ЖК возвели на месте дореволюционных построек, переделанных в советские годы. Процесс строительства сопровождался протестами активистов, однако впоследствии эксперты отметили «Русский дом» премиями Urban Awards 2017 и International Architecture Awards 2019.
Был, наконец, расселенный дореволюционный доходный дом на 10-й Советской улице, 4-6. Когда здание перестроили по проекту архитектурной «Студии 44» Никиты Явейна, в народе его прозвали «утюгом». Впоследствии, однако, новое строение стало, как пишет «Коммерсант», не только доминантой микрорайона, но и популярным местом для селфи.
Интересно, к слову, что сам Никита Явейн – между прочим, заслуженный архитектор Российской Федерации – говорит о тех, кто протестует против обновления Петербурга.
«Что такое градозащитники? Это же не профессия. Если профессия, то кто за неё платит деньги? Во всём мире градозащитники — это люди, которые берут инициативу приспособить для жизни какие-то брошенные дома, что-то воссоздать. А у нас эти люди всегда против», – делился своим мнением эксперт в подкасте «Делового Петербурга».
И тут вспоминается активистская история 2016 года.
Тогда депутат городского парламента Вячеслав Нотяг попался на получении взятки в особо крупном размере. Диспозиция была такова: парламентарий брал по 300 тыс. рублей в квартал от строительной компании за то, чтобы не писать депутатские запросы и не участвовать в митингах против этого девелопера.
Публично на защиту Нотяга встала упомянутая в начале этого текста Юлия Минутина. А также координаторы движения «Живой город» Наталья Сивохина, Дмитрий Литвинов и Антонина Елисеева. Впрочем их заступничество не помогло – Нотяг получил три года колонии строгого режима и штраф в миллион рублей.
С тех пор участники движения продолжают свою градозащитную деятельность. Так, Антонина Елисеева указана администратором сообщества «защитников» ВНИИБ и, судя по всему, действует вместе с активистом Александром Алахановым, о котором «МК в Питере» писал в предыдущем материале.
В той публикации наша редакция привела показательный пример. Активисты в суде пытались добиться статуса памятника для НИЦ РВиА на Хрустальной улице и попросили устроить экспертизу. Судья назначила эксперта – Олесю Чайникову, которая ранее оценивала ВНИИБ и не нашла у него исторической ценности. Узнав, какого эксперта выбрал суд, активисты от экспертизы отказались с формулировкой – зачем нам такое исследование, если понятно, какой будет результат.
На фоне таких действий активистов может сложиться впечатление, что на практике их не очень интересует судьба отстаиваемых объектов. Как мы уже писали, порой те строения, которые им удается «защитить», продолжают годами если не десятилетиями ветшать и развалиться, и обреченными на гибель иногда оказываются не только отдельные здания, но и целые кварталы. На этом фоне напрашивается мысль, что для некоторых активистов основная цель вовсе не защита, а создание видимости активной деятельности. Другой вопрос – а что может принести подобная деятельность?