Очередное обрушение конструкций на территории бывшего завода «Красный треугольник» заставляет задуматься: действительно ли стоит консервировать все старое или Петербургу нужно развиваться и избавляться от ветхих построек?
Ранним утром 8 августа на территории печально известного комплекса обвалился надземный переход между двумя зданиями. На этот раз, к счастью, обошлось без пострадавших. Однако «Красный треугольник» уже давно является чуть ли не городским лидером по числу подобных происшествий. Нередко он становится эпицентром возгораний и обрушений, в результате которых страдают простые горожане и их имущество.
Между тем, по результатам экспертизы, в том числе специалиста в области архитектуры Маргариты Штиглиц, 3 февраля прошлого года КГИОП признал «Красный треугольник» памятником истории и культуры регионального значения. На охраняемой зоне запретили любое строительство и иные работы, не связанные с сохранением предприятия. Однако на пользу комплексу это решение не пошло. Большая часть «Красного треугольника» продолжает разваливаться, создавая угрозу новых чрезвычайных ситуаций.
Городских активистов пример этой заброшки отнюдь не смущает. Заручившись поддержкой Маргариты Штиглиц (о чем активисты сообщили на своем сайте), градозащитники пытаются добиться признания исторической ценности другого пустующего здания – бывшего ВНИИ целлюлозно-бумажной промышленности на 2-м Муринском проспекте. Стоило активистам узнать, что ВНИИБ купил новый собственник, как мгновенно активизировались градозащитники: они инициируют суды, проводят пикеты и пишут петиции, всячески пытаясь противостоять планам по обновлению и развитию района.
Другой наболевший пример – многострадальный доходный дом Басевича на Большой Пушкарской улице. Городские активисты уже 15 лет не дают завершить снос этого здания. На протяжении длительного времени дом ветшал и разрушался, но это никак не интересовало градозащитников. Истерия поднялась после того, как здание передали труппе театра Бориса Эйфмана и его академии, которая обучает детей современным и классическим танцам. На месте доходного дома должны были построить служебное общежитие для сотрудников театра.
И пусть этот проект однозначно был социально ориентированным и должен был вдохнуть новую жизнь в полуразрушенное строение, градозащитники повели против него настоящую атаку, инициируя митинги и судебные процессы. В результате воз и ныне там: строительные работы усиленно тормозятся, что не идет на пользу ни владельцу, ни городу, ни простым жителям.
Схожим, но более трагическим образом сложилась история вокруг дома Устинова на улице Егорова. Застройщик приобрел аварийный объект на главном государственном аукционе недвижимости «Дом.РФ» для последующего строительства нового жилого комплекса. Спустя месяц несколько активных граждан усомнились в правильности указанной в документах даты постройки дома и попросили Следственный комитет углубиться в историю. Все это заморозило снос объекта на длительный срок. За время разбирательств, которые, кстати, закончились в пользу собственника, так как здание не признали историческим, и без того ветхие конструкции стали еще более аварийными. Поэтому в ходе обрушения этого объекта пострадали двое рабочих.
Этот пример наглядно показывает, какова судьба большинства сооружений, снос которых заблокирован градозащитниками, вопреки решениям КГИОП и их владельцев. Пустующие здания становятся все более ветхими и аварийными, превращаясь в новые заброшки на карте города. Такое будущее может ждать и другие объекты, включая ВНИИБ, которые ветшают по вине градозащитников.
Для чего же нужны эти протесты? Безусловно, среди современных градозащитников есть граждане, действительно верящие в ценность всех советских построек, даже самых обычных. Однако, вероятно, среди тех, кто желает добра родному городу, находятся и отдельные деятели, кто добивается своих политических и коммерческих целей, намеренно шантажируя девелоперов. Ведь как иначе объяснить, что защитники появляются только на участках, где начинается инвестиционная деятельность?
Однако само время расставляет все по своим местам. Так, некоторые проекты, вызывавшие истерию градозащитников, со временем становятся любимыми локациями петербуржцев. Достаточно, например, вспомнить истории строительства второй сцены Мариинского театра или Лахта Центра. Если изначально активисты кричали о том, что власть «разрушает исторический центр» и «портит облик Санкт-Петербурга», то теперь новые символы города стали настоящими точками притяжения для жителей и туристов.
Многие эксперты в сфере градостроения убеждены, что с каждым конкретным объектом надо разбираться индивидуально. Поэтому логично, что вопрос целесообразности сохранения, реконструкции или сноса здания всегда должен решаться только сообществом профессионалов — архитекторов, реставраторов, историков. Ведь необдуманная градозащита может привести не к созиданию, а разрушению и без того ветхих зданий, появлению пустырей и заброшек. Все это оставляет население без современных общественных пространств, жилых домов, социальных объектов и зон отдыха.
Понятно, что деятельность градозащитников важна и нужна, но она не может быть решающим фактором при принятии решений. Петербург бережно сохраняет ценные здания и свидетельства каждой эпохи, но это не должно мешать его дальнейшему развитию и благоустройству.