Письма просматривались военной цензурой. А потому солдаты и офицеры в письмах обсуждали только какие-то безопасные бытовые вещи.
22.06.1941
Из Севастополя в Ленинград
«Здравствуй, дорогая мама!.. Тебе кажется, что я привык к службе и из-за этого тебе стал редко писать? Нет, мама, наоборот, с каждым днем служба становится сложнее, и конца ей не видно.
Первое время было трудно привыкать, а потом служба шла ничего, а сейчас, ну ты веришь, места не нахожу, или что давно в отпуску не был. Или что сердце предчувствует, ну такая тоска, не знаю...
Целую крепко.
Жду с нетерпением ответа. Володя».
«Хотел опустить письмо и как раз подгадал к событиям.
Утром ровно в 4 часа германские самолеты напали на Севастополь. Сбросили бомбы, разрушили дома, есть убитые и раненые из гражданского населения. Вот я и приехал в отпуск. Ну это ерунда, был бы жив и здоров, а остальное пустяки. Пиши только мне почаще, а я тебе, ведь теперь военное время.
Не беспокойся, уж если погибну — значит, судьба такая, но война мне не страшна. Наши корабли сбили 6 самолетов.
Пиши, как у вас, и почаще. Я тоже буду писать каждую шестидневку, как только свободное время будет. Напиши, кого возьмут в армию из знакомых. Ведь теперь много на фронт заберут. Война большая будет. Эта, может, будет последняя и решительная.
Передавай привет всем знакомым. Всем, всем.
Целую крепко. Жду ответ».
23.07.1941
С Краснознаменного Балтийского флота, Высшее военно-морское училище, от Кузьмина Анатолия в Ленинград
«Здравствуйте, дорогие мама, папа, Леля, Вова, Коля и Аннушка!
Дорогая Леля! Почему я так долго не получал писем?.. Напиши, получила ли ты письмо с красивой маркой (ВСВХ). Всего твоих писем у меня 3. Теперь давай условимся так, что после каждого моего письма ты сразу будешь присылать свое.
Как там наши мамаши и папаши? Как Олюшка? Я жив, здоров, правда, у меня есть маленькое ранение. Во время учебного штыкового боя мне саданули по руке, вернее, по пальцам, ну и содрали большой кус кожи...
В училище я бываю через день. День живем в училище, день в местечке N... Ходим со скатками из одеял, вообще вид настоящей морской пехоты. Скучать сейчас не приходится, почти каждый день в наряде... Позавчера мы были на одном из островов и наблюдали, как на наш Ленинград шли немецкие самолеты, но зенитки открыли такой мощный огонь, что они быстро нарезали домой.
На фронте пропал без вести Семка Певзнер, неизвестно, куда он делся. Думают, что он ушел к партизанам...
Тут у нас интересные сцены происходят, всех наших пузатых профессоров заставляют работать...
Недавно мы купались в Финском заливе после годового перерыва, ну и прекрасная эта штука. Правда, мне не пришлось поплавать, т. к. у меня перевязана рука и уже дней 8 не заживает.
Жалко, что война подпортила нам практику, правда, взамен той у нас будет другая, может быть, более интересная. Пока я здесь. Загорел, но у меня получился на лбу белый клин из-за капюшона.
Пишите, как ваше здоровье... Привет всем знакомым. Крепко целую вас. Всего доброго. Передай Лидке привет по случаю рождения Kindera».
10.10.1942
Письмо со Сталинградского фронта от самого Макса Гринберга
«Дорогая мамочка, письма твои получаю, и очень рад, что ты здорова. Я так же жив и здоров, чего и тебе желаю. Сегодня у меня радостный день — мне исполнилось 18 лет. Это важный момент в моей жизни. Ведь теперь мне уже никто не скажет, что я мальчик. Как недавно было это, когда я со слезами на глазах проклинал все на свете, стоя у входа в фойе театра или кино, с мольбой глядел на контролера. А он указывал на объявление: «Дети до 16 лет допускаются только на первый сеанс». Или когда я с друзьями пробовал выпивать вино, а у меня дрожали руки из-за одной мысли, что будет, если узнают папа или мама.
Вот я пишу тебе письмо, а в зубах цигарка, а всего лишь два года назад попался бы на глаза папе в таком виде... Хорошо было бы сегодня еще побывать в бою и дать залп «Катюш» по врагу. Но нет возможности, мы отведены на отдых после дневного боя. Сейчас приводим в порядок себя и машинки.
Ничего, недалек тот час, когда ни единого гада не останется на нашей земле, тогда как приятно будет встретиться, разыскать Борика и папу, вспоминая эти годы —
1941-й и 42-й. Мама, я вступаю в партию. Я завоевал себе право быть в партии Сталина.
Дорогая мама, я опечален тем, что ты волнуешься, не получая от меня писем. Прошу, не надо. Ты ведь знаешь, что я пишу по возможности... Поверь, что со мной не может случиться плохого, ничего... Целую крепко, крепко. Твой сын Макс. Поцелуй за меня моих теток. Пусть пишут».
11.11.1942
Письмо из блокадного Ленинграда в Сталинград
«Мария Александровна, извините меня, пожалуйста, что я не имела возможности сразу ответить на вашу просьбу. Последние несколько месяцев мне пришлось столько пережить...
Мама, тетя Алина ушли почти одновременно. Спасибо моим уцелевшим соседям, а что я сумела бы одна?
От Николая нет никаких известий.
Уже прошло больше года, как он ушел в ополчение. Мне передавали, что их 2-я дивизия воевала где-то под Лугой, но это было давно. Одна отрада, что детей мы отправили в Архангельск к родным еще год назад.
По вашей просьбе была на Гороховой, но, к сожалению, никого из ваших не нашла. Алевтина».
17.09.1943
Письмо от Константина Смолева к матери Софье Яковлевне в блокадный Ленинград
Второе письмо с печальным известием, что Константин погиб 20 сентября, пришло от его командира лейтенанта Гурвича. Получилось, что Софья Яковлевна читала письмо от сына в день его гибели.
«Здравствуй, дорогая моя мама!
Сейчас получил твое письмо, которое меня удивило и огорчило. Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь забуду тебя. Я послал тебе четыре письма, которые ты почему-то не получила. По одной мысли, что ты так думаешь обо мне, мне становится невыносимо обидно. Ведь ты осталась у меня одна, так о ком же я буду заботиться, кроме тебя.
Живу я хорошо, в лесу, в землянке... Работы много. Очень хочется увидеть тебя, но это невозможно.
Ну вот, дорогая, пока и все. Пишу ночью при коптилке. Очень хочется спать. Вот уже третья ночь, как я на ногах. На досуге напишу побольше.
Крепко целую, любящий тебя сын Константин».
Сообщение о гибели Константина:
«Здравствуйте, Софья Яковлевна!
Очень тяжелая утрата для вас и для нас, воинов Отечественной войны, но война есть война, ваш любимый сын Костя и наш боевой друг и товарищ погиб на боевом посту 20.09.43. Защищая гор. Ленина. Командиры, бойцы, где служил ваш сын Костя, вместе с вами скорбят о потери нашего друга, товарища, защитника нашей свободы.
Мы клянемся, что за любимого Костю будем еще беспощаднее бить немецких извергов, за кровь Кости. Подлый враг погибнет под стенами Ленинграда. Софья Яковлевна! Мужайтесь, мы отомстим за Костю.
Командир, друг и товарищ Кости — л-т А. Гурвич».
11.10–31.12.1943
Серия писем бойца 50-го Гвардейского стрелкового полка, 2-го Украинского фронта Владимира Майзельса
11.10.1943
«Привет из-за Днепра. Мама, ты не можешь себе представить, как немец надоел здесь всем. Как только мы пришли, то все мужчины и ребята взяли винтовки и с нами пошли бить фрицев.
Враги разграбили все дома, даже в поле подожгли не только стога, но и скирды с хлебом и соломой. Жители от радости плачут, только мы входим в дома, угощают всем хорошим.
Нахожусь пока на старом месте. Все полно шумом моторов, война, так война. Жив буду, все это помнить придется».
8.11.1943
«Я пока жив и здоров. Нахожусь на фронте, по-прежнему бью фашистскую сволочь на правом берегу Днепра. Немца отогнали на 100 км от реки. Сопротивляется сильно. Наверно, в газете читаете. Сильно он бросает на нас авиацию и танки «Тигр».
10.11.1943
«Мама, я по-прежнему нахожусь на фронте. Сейчас сижу в землянке и пишу тебе письмо. А на дворе идет дождь. Погода отвратительная».
17.07.1944–16.05.1945
Серия писем воина 655-го Стрелкового полка, 1-го Белорусского фронта Николая Фомичева в Москву
17.07.1944
«Все эти дни мы наступали. Противник бежит так, что мы его еле-еле настигаем. Но он иногда огрызается. По дороге своей все портит, минирует. Первые дни он очень упорно оборонялся, и мы теперь еле-еле могли двигаться с жестокими боями по
5–6 км в день. Теперь же он бежит».
29.07.1944
«Наконец, после упорных боев мы овладели городом Брест. Этот бой для меня чуть не последний был. Но, на счастье, я жив и здоров...»
23.09.1944
«В настоящее время приходится преследовать немца очень быстро, что даже иногда приходится быть целый день без обеда».
18.12.1944
«Добрый день, дорогие родители! Можете меня поздравить с моей правительственной наградой, с орденом Красной Звезды. Воевать сейчас очень трудно: здесь, в Германии, немцы, видя свою гибель, очень сильно сопротивляются».
16.05.1945
«Дорогие родители!
Разрешите поздравить вас с ПОБЕДОЙ! Сейчас имею свободное время написать письмо. Все эти дни были в движении, в устройстве и оборудовании лагеря, и вот уже 3 дня живем на одном месте. В настоящее время приходится работать за начальника связи, которого в последнем бою ранили...»
Май 1945-го
Письмо из Харькова от матери Владимиру Мушкину в полевую почту 06850 (133-й Гвардейский истребительный авиаполк)
«Мой родной и дорогой сыночек, поздравляю тебя с победой над злым врагом, мы рады и счастливы. Хочется верить, что мы скоро увидим тебя, родной, в нашей семье с нами вместе. О Боже, прислушайся к нашему желанию приблизить этот счастливый час.
Вчера с раннего утра начали приходить родные и друзья, поздравлять с Победой и твоим, родной, возвращением домой... Твой товарищ Сергей был у нас первого дня, пришел с женой и детками маленькими, принес баранки, дети лакомились и передали мешочек с твоим личным приветом. Мы очень рады были ему. Вместе пообедали и ушли довольные с условием, когда ты приедешь, дать ему знать.
Будь здоров, дорогой, целую тебя крепко, много раз. До скорой встречи...»
Больше военных писем читайте в группах «МК» в Питере» в соцсетях: www.facebook.com/mk.v.pitere, vk.com/mkvpitere.