«От него исходил чужой запах»
История петербургской семьи Светланы Дель, у которой в январе этого года органы опеки отобрали десятерых детей, имела последствия и для других приемных семей нашего города. Власти инициировали срочные внеплановые проверки многодетных приемных родителей, а те до сих пор напуганы и учат детей, где им прятаться, если пришла опека. Чтобы предотвратить незаконное изъятие детей в будущем, в Петербурге была создана Северо-Западная ассоциация приемных родителей, опекунов и усыновителей. Она оказывает семьям юридическую и психологическую поддержку. Мария Эрмель — ее президент. У нее — девять детей, двое своих, семеро из детдома.
— Я всегда хотела иметь много детей, — говорит Мария. — Когда познакомилась с Димой, сразу ему сообщила, что у нас будет минимум пятеро — двое своих и трое приемных. Когда нашей первой дочери Ясеньке было 8 месяцев, мы решили, что возьмем приемного ребенка. Им стал 8-месячный Никита. Вообще-то мы хотели девочку, но я увидела Никиту и «запала»: у него был взгляд моего отца.
Никита, несмотря на сильное истощение, в целом был здоров. Но привыкание к новому сыну шло тяжело — его надо было выкармливать, родители вливали в него молочную смесь, но организм ребенка отказывался принимать еду. От него исходил чужой запах, которым пропахло все в доме.
— Он пах тюрьмой, — вспоминает Мария. — Спасало только то, что я надевала на него Ясенькины вещи, и тогда он начинал пахнуть по-родному.
Мария признается: ей шесть лет назад и в голову не могло прийти, что она станет мамой нескольким детям с серьезными диагнозами.
— Если бы мне кто-нибудь сказал тогда, что у меня будет ребенок с ДЦП, я бы сказала, что он сумасшедший, — говорит Мария. — Я считала, что такие дети не только физически неизлечимо больны, но и умственно неполноценны. Когда мы созрели взять домой Кристину, то не знали, что у нее есть этот диагноз. Лишь подойдя к интернату, где она находилась, мы прочли, что это «Интернат для детей с физическими отклонениями». Директор нам рассказала, что у 9-летней девочки органическое повреждение головного мозга, скрюченные рука и нога. Я решила, что такого тяжелого ребенка мы не возьмем. Но все-таки пошли знакомиться. Когда к нам привели Кристину, всю перекошенную, еле-еле идущую, я поняла, что это моя дочь. Она как раз, в отличие от Никиты, сразу пахла родным ребенком. И муж по моему лицу понял, что мы Кристину возьмем.
Мария сразу бросилась к врачам, занялись реабилитацией. По ее словам, в случае детей с ДЦП важно не упустить время, потому что после полового созревания шансов что-то исправить почти нет.
— Кристина уже через год ходила ровно, чуть прихрамывая. Неплохо училась, хотя до этого даже не знала таблицу умножения и тут же забывала все выученное, — вспоминает Мария. — И я стала целенаправленно просматривать деток с ДЦП-диагнозами. У них намного меньше шансов попасть в семью, а я уже узнала, что это такое, и поняла, что смогу таким детям помочь. И да, наша семья имеет финансовую возможность этих детей «поднять». Так в нашей семье появилась Надя — очень тяжелая девочка. Первое время, когда она, скрюченная, ползала по коридору на руках, я шла за ней следом и рыдала — от страха и от взятой на себя ответственности. Потом я родила Митюшу. А вскоре в семье появились брат и сестра Денис и Настя. Потом Тоня. В прошлом году — Катя. Из приемных здорова только Настя, у остальных — серьезные проблемы с опорно-двигательным аппаратом.
«Муж едва со мной не развелся»
Мария не скрывает, что стремительно растущее количество детей едва не стало для их с Дмитрием брака роковым.
— Когда муж впервые увидел Надю, худую, говорящую басом и еле стоящую на ходунках, он сказал: «Все, я готов к разводу», — вспоминает Мария. — Для мужа было шоком, что ребенок настолько болен, ведь многие мужчины уходят из семьи, когда появляется инвалид. С Надей он не разговаривал целый год. Привозил всем детям подарки из командировок, но ей их передавал через меня. А когда появились Настя и Денис, то Дима сел на диван и не сходил с него сутки. Мы были на грани развода. А потом он все же сказал, что примет всех моих детей, сколько бы их ни было.
Многие близкие не смогли принять выбор Марии и Дмитрия и перестали с ними общаться.
— Мы внезапно почувствовали, что нас никто не зовет в гости и в наш хлебосольный дом тоже перестали приезжать, — говорит Мария. — В глазах знакомых читалось: «Да вы сошли с ума!» Моя мама не смогла принять приемных детей. А Димины родители наоборот — они живут в Латвии — каждый год, когда мы приезжаем с новым ребенком, делают вид, что это нормально, и активно начинают их кормить и ухаживать за ними.
«Да вас мама ради денег берет!»
Сначала семья жила в двушке, но потом переехали в просторный дом в Касимово — 10 километров от КАД. Мария — управляющая сети меховых салонов, Дмитрий — высококлассный инженер, поэтому они могут себе позволить и дом за городом, и двух нянь-филиппинок, и платные походы к врачу, и ежегодные поездки в Таиланд всей семьей.
— При этом каждый второй человек, узнающий о нашей семье, спрашивает, сколько нам за это платят, — говорит Мария. — Партнеры по бизнесу уверены, что из-за детей я могу не платить налоги. Из-за истории с семьей Светланы Дель к приемным родителям очень негативное отношение. Той же Кристине в школе социальный педагог на полном серьезе сказала: «Ты что, думаешь, у тебя мама такая хорошая? Да вас мама из-за денег берет!» Когда Кристина мне это пересказала, я посоветовала спросить у педагога, чего же она сама не берет детей, раз это так выгодно? Выгода просто «огромная»: за шестерых опекаемых детей я получаю 30 тысяч рублей зарплаты, еще по 8 тысяч им капает на пенсионную книжку. При этом один сеанс массажа, который нужно делать большинству моих дэцэпэшных детей каждый день, стоит 2 тысячи рублей. Вот расскажите, как тут разбогатеть?
В обществе бытует мнение, мол, если детей усыновляют, то это «по любви», а если берут под опеку, получая за это зарплату приемного родителя и пособие на ребенка-инвалида, то это «из-за корысти». Но, по словам Марии, все не так просто.
— Наде и Тоне, например, нужно несколько серьезных операций, которых им, как сиротам, сделают по квоте вне очереди, — объясняет многодетная мать. — Кроме того, усыновив ребенка, мы автоматически лишаем его шанса получить жилплощадь от государства при совершеннолетии. Есть и другие льготы для сирот — раз в год они могут бесплатно летать в любую точку планеты. Мы пользуемся этим, чтобы свозить наших девочек в Таиланд на море. Даже нам, при нашей обеспеченности, не по карману улететь на море всей семьей, одни билеты обойдутся в миллион рублей. Но после произошедшего с семьей Дель я решила начать процесс усыновления детей. Сейчас в суде рассматривают дело Нади. Потом на очереди Денис и Настя. Льготы льготами, но если вдруг с нами случится такая же ситуация, как у Дель, то Надя и Денис, оказавшись снова в детском доме, просто погибнут. А квартиры мы им и так постепенно купим.
Двери не открывать, бежать к соседям
Мария, как и многие другие приемные родители, разработала «правила безопасности».
— Я объяснила детям, что каждое их слово может навредить всей семье, — говорит женщина. — Например, Кристина одно время говорила в школе, что не успевает сделать уроки, потому что работает дома уборщицей и сидит с детьми. Хотя, напомню, у нас есть две филиппинские няни. Я им рассказала на примере детей Дель, какие последствия могут иметь их слова. (Детей Светланы Дель поместили в детдом после того, как один из сыновей пожаловался в детсаду, что папа его побил. — Ред.) Важно, чтобы они соблюдали гигиену, не надевали грязные вещи. 9-летняя Тоня очень боится снова попасть в детдом — она очень старается, тщательно подбирает одежду. Мои дети вообще были очень напуганы — ведь они дружили с девочками Дель. Я специально пригласила нашу сотрудницу опеки, не дожидаясь инициированных сверху «внеплановых проверок из-за участившихся случаев насилия в многодетных приемных семьях». Чтобы она составила акт, что у нас все в порядке, и чтобы успокоила детей, что в нашей семье такого ужаса не произойдет. Но у нас есть и «План Б»: дом всегда заперт, и у нянь — жесткие инструкции никому, кроме нас с мужем, двери не открывать, а с детьми мы проработали план побега — в какую калитку и к каким соседям им убегать, если все-таки нагрянула опека.
Из-за случившегося Мария и Дмитрий не решаются взять себе еще одного ребенка. Хотя планировали. «Как? Еще одного? Да вы с ума сошли!» — всплескивают руками их знакомые.
— Мой партнер и сосед говорит: «Мария, зачем вы это делаете, это же невыносимо!», — смеется «мать-героиня». — Но мне не тяжело. Мой психолог, с которым я советуюсь перед каждым новым ребенком, говорит, что у меня хватит моральных ресурсов еще на 15 детей. Раньше я жила как девочка-мажор. Бывший муж был очень богатым человеком, мы много путешествовали, могли спонтанно «соскучиться по солнцу» и рвануть в Майами. Но я чувствовала, что живу не своей жизнью. А сейчас я просыпаюсь и засыпаю счастливая. Что можно сравнить с теми эмоциями, когда Катя, которая была безнадежно неходячей, вдруг встала на ноги? Или Денис, который произносил лишь шесть звуков, начинает говорить предложениями? Я шучу, что мои девять детей — это девять моих жизней.
