Коммунист со знанием немецкого
Жена в шутку называет 66-летнего Вячеслава Гулина «динозавром» — говорит, что таких людей на Октябрьской железной дороге не осталось, ведь он без перерыва работал начальником поезда и в советские годы, и в 90-е, и в 2000-е. Женился только на проводницах. Первая жена была латышкой и после распада СССР уехала к себе на родину, а вторая жена Любовь до последнего ездила вместе с мужем в рейсы.
— Слава всегда хотел путешествовать, побывать за границей, — рассказывает Любовь Гулина. — После института решил попробовать устроиться барменом на круизный теплоход, но в загранрейсы его не взяли — дед был расстрелян, как «враг народа». Тогда он окончил курсы начальника поезда и устроился на Варшавский вокзал, где проработал с 1973 года до его закрытия в 2001-м.
С Варшавского вокзала поезда отправлялись на запад — от «доступных» Львова и Калининграда до «запретных» для простого смертного Софии, Бухареста, Варшавы и Берлина. Несмотря на профильное образование, попасть на загранрейсы было почти так же трудно, как и устроиться барменом на круизный лайнер.
— Обязательными условиями для начальника поезда было членство в партии и знание языков, — рассказывает Вячеслав Гулин. — Сначала я ездил только на внутренних рейсах — Ленинград — Калининград, Ленинград — Львов. Потом выучил немецкий и вступил в партию. После этого меня сочли достаточно «благонадежным», чтобы пускать в Румынию, Болгарию, Польшу и ГДР.
Начальник поезда — человек, на котором лежит огромная ответственность: за пассажиров, за всех проводников, за техническую исправность состава. Особенно бдительным стоит быть, когда поезд едет по заграничной территории.
— Конечно, всей поездной бригаде во время стоянок в западных городах хотелось прогуляться, — говорит Вячеслав Гулин. — По инструкции можно было выходить только группами, обязательно назначался старший, который за всеми «присматривал». Хотя и это не спасало — как-то один из наших проводников, который довольно давно и без нареканий работал, вдруг взял и в Берлине сбежал. Потом выяснилось, что он, еврей по национальности, специально устроился на поезд, чтобы потом просить у немцев убежища.
Шмотки — между стен, водка — в титане
Главное, почему все стремились работать на загранрейсах, — это возможность нелегально зарабатывать, перевозя товары из одной страны в другую. Контрабандой занимались почти все проводники.
— В Польшу и Германию из СССР возили сигареты, в Болгарию и Румынию — сигареты и кофе, — говорит Вячеслав. — Обратно везли, как правило, одежду — утрамбовывали ее в тюки и запихивали в межстенное и потолочное пространство вагонов. Помню, как-то проводники «перестарались» — запихнули так много вещей в одну из стен, что вагон перекосило! А однажды, когда везли кофе из Болгарии в Румынию, стояла дикая жара, и кофе за стенками источал аромат на весь вагон.
— Контрабанду прятали от советских таможенников очень изощренно, — добавляет Любовь Гулина. — Например, проводники одного из составов отвезли на завод бак для воды и приварили там перегородку. В одну половину по-прежнему наливали воду, а в другую прятали тюки с одеждой. Как-то проводники везли из Болгарии местную водку — ракию. На время прохождения границы хитрые контрабандисты решили залить ее в титан — уж там-то таможенники точно не станут ее искать! Потом почему-то замешкались, забыли слить, глядь — а пассажиры уже наливают себе «кипяток» и разносят по купе!
Система поездной контрабанды работала десятилетиями почти без сбоев.
— Особо выгодными были маршруты Ленинград — Бухарест — София, — вспоминает Вячеслав Гулин. — Можно было заработать дважды — румыны одинаково охотно покупали и советские сигареты (их везли по дороге туда), и болгарские (их продавали по дороге обратно). Кроме того, в Румынии очень ценились кроличьи шапки. Всегда просили привозить их как можно больше, причем именно из кроличьего меха — ондатровые их почему-то не устраивали.
Поездной бригаде Вячеслава Гулина повезло оказаться в Берлине в исторический момент — 9 ноября 1989 года, в дни, когда пала Берлинская стена. Само эпохальное событие не имело для русских проводников такого большого значения. Важно было другое — магазины ГДР в течение нескольких дней распродавали свои товары с большими скидками.
— Наши проводники мешками за бесценок скупали фирменную обувь «Саламандр» и везли в Россию, — вспоминает Вячеслав Гулин. — Ее было так много, что до сих пор у кого-то на дачных чердаках хранятся не распроданные пары ботинок...
Сам Вячеслав, кстати, в контрабандных делах не участвовал. Пользуясь знанием немецкого языка, он за день стоянки в Берлине встречался с немецкими автовладельцами, которые продавали свои подержанные машины.
— Автомобили продавались задешево, по немецким меркам они были уже слишком старые, — говорит он. — Ставил авто на стоянку и уезжал в Питер. Там меня сменял напарник, а я снова садился в поезд, но уже в качестве пассажира. Доезжал до Берлина, брал машину и гнал ее из Германии в Россию, где растаможивал и продавал. Никаких афер, все легально. Но этот «бизнес» у меня появился уже в 90-е.
Украинцы кидали камни, поляки «сдавали» бандитам
После развала СССР жизнь проводников поменялась. Появились новые независимые государства.
— Когда украинские таможенники находили контрабанду, то товар они конфисковывали, а проводников избивали, — говорит Вячеслав Гулин. — Все знали об этом, но все равно возили. Вообще поездки по территории Украины в те годы были рискованными — в проходящий мимо российский поезд часто бросали камни.
— На рейсе Петербург — Киев мы всегда ночевали в киевском депо, — добавляет Любовь Гулина. — Я всегда заранее запасалась пивом и другим угощением для обслуживающего персонала депо, а то они прямым текстом говорили, мол, не будет пива — не удивляйтесь, если возникнут проблемы с тормозными колодками и вагонами. А вот белорусы всегда очень хорошо относились. Их таможенники строгие, неподкупные, но справедливые.
— Очень много проблем было от польских таможенников, — вспоминает бывший начальник поезда. — Едет поезд обратно из Германии, пассажиры кто с покупками, кто с деньгами. Таможенники сигнализируют о «самых богатых» польским бандитам — те во время пути через Польшу проникают в вагон и грабят. Проводнику ножом угрожают, поэтому он ничего сделать не может. Польская полиция на такие «набеги» смотрела сквозь пальцы.
Проблемами для проводников были не только грабители, но и картежники. Они подсаживались в поезд и предлагали скучающим пассажирам сыграть в карты. Обыгрывали их на большие деньги, обворовывали. Проводники с картежниками не связывались — побаивались.
— Возле Варшавского вокзала есть храм Воскресения Христова, — говорит Любовь Гулина. — В народе церковь называли «проводницкой», ведь каждый из нас перед рейсом ходил туда молиться, чтобы в дороге ничего не случилось.
Пиявки, черепахи и заряженная мука
В те годы тотального обнищания люди расплачивались за проезд чем могли:
— Мне как-то во время рейса в Ташкент вместо билета пытались вручить какой-то сталактит, — вспоминает Любовь Гулина. — Я не могла понять, что это, потом объяснили — у них такой сахар! Один раз расплатились пакетом с живыми черепахами...
Нередко проводников просили передать посылки. Случались и казусы. Однажды попросили перевезти нелегально экспериментальных пиявок, а они выползли из коробки и расположились на чашках, в которых проводники готовили для пассажиров чай. Пришлось срочно их собирать обратно.
— Как-то во время отправления поезда Петербург — Одесса ко мне подошел парень и слезно попросил передать друзьям небольшой мешочек муки, — говорит Любовь Гулина. — Всю дорогу до украинской границы я волновалась: зачем передавать в другое государство муку?! Может, это «белый порошок», за который меня упекут в тюрьму? Не выдержала и перед самой границей спустила весь мешочек в унитаз — от греха подальше. Когда на перроне в Одессе ко мне подошел тот самый «друг», я возмутилась: «Зачем меня так подставлять и подсовывать наркотик?» Он в шоке: «Какие наркотики? Мы братья солнца, передаем друг другу продукты, заряженные солнечной энергией! Питерцы нам муку заряжают, а мы им рис, гречку... А вы их подарок выбросили в унитаз!»
В 2001 году Варшавский вокзал закрыли, а Вячеслава Гулина перевели на Витебский. Там он работал до последнего — пока не заболел.
— Сначала ему стало сложно бриться, рука плохо работала, — говорит Любовь. — Побежали к неврологу — и тот огорошил диагнозом: болезнь Паркинсона. Она развивается постепенно, мы думали, что времени впереди еще много. Но во время остановки в Одессе произошло серьезное ЧП: проводники из нашей поездной бригады пошли на пляж, и один из них утонул. Слава очень близко к сердцу воспринял эту трагедию, на фоне стресса у него случилось резкое ухудшение, появились проблемы с речью, отказали ноги. С работы пришлось уйти.
— Обидно, что Славу почти никто не навещает — ни начальство, ни бывшие коллеги, — говорит Любовь Гулина. — А ведь он мог бы поделиться опытом, ведь таких «динозавров», как он, на Октябрьской железной дороге уже не осталось.
