Выступая в свое время за СКА, воспитанник петербургского хоккея получил диплом. Впрочем, Андрей — человек вообще не типичный для хоккея. Хотя бы потому, что в свои 39 лет продолжает выступать на профессиональном уровне в команде ВХЛ (вторая по силе лига в России после КХЛ) за «Динамо Санкт-Петербург» и до сих пор получает удовольствие от игры. А еще знает в совершенстве английский язык, освоил французский, давно не пользуется услугами агента и никогда не нарушал спортивный режим.
«Я себя люблю, и даже очень»
— Андрей, что кроме идеального здоровья нужно для того, чтобы до 39 лет играть в хоккей на высоком уровне?
— Первое — получать удовольствие от того, что ты делаешь. А если получаешь удовольствие, то стремишься продолжать это делать. Второе — надо следить за своим здоровьем, развивать свое мастерство, ведь игра постоянно меняется. Понятно, что она простая, — надо забить на один гол больше, чем соперник. Но на льду, как и в бане, все равны, вне зависимости от возраста. Вот у тебя шайба, и все хотят ее отобрать. Фетисов ты, Касатонов или Буре — неважно.
— Вы сразу поняли, что, если собираетесь прожить долгую жизнь в хоккее, должен быть стопроцентный режим? Или были на вашем пути моменты, когда вы считали, что можно и красиво пожить, и в хоккей играть?
— Все индивидуально. У каждого свое понятие о красивой жизни. Мне определенные «плохие» аспекты были не нужны и не интересны. А качественный тренировочный процесс или лишний час сна позволяет стать быстрее, свежее, мобильнее. Если говорить о каких-то сиюминутных удовольствиях, я знал все физиологические процессы, которые происходят с организмом.
— И не хотели рисковать?
— Я думал: зачем так организм мучить? Он мне потом спасибо не скажет. И некоторые вещи для себя исключил. Получать удовольствие необязательно от каких-то нехороших субстанций, можно и от побед, матчей, каких-то сражений на площадке. Да и не только в хоккее, у меня много хобби.
— В чем угроза организму от веселой жизни?
— Если будешь тусить весь день в клубе, твой молодой организм может спокойно восстановиться. Но это раз, два. На третий или четвертый — уже нет. Я себя люблю, и даже очень — зачем вред приносить? А развлекаться, отдыхать я мог и без стимуляторов — у меня хватает друзей, близких людей. Да и много чего интересного есть в мире.
«Молодежь сегодня расслабленная»
— А много ли ваших знакомых свою карьеру протусили, прожгли?
— Встречались такие ребята, чего там скрывать, у которых возникали такие проблемы. Талантливые, но просто переставали работать над собой, считали, что могут только за счет природных талантов всех обыгрывать. Но их время быстро подходило к концу. Те, кто работал над собой и вел правильный образ жизни, конкурентов просто съедали. Занимали их место и шли дальше!
— Не воспринимает ли вас молодежь как своеобразного динозавра? Многие из хоккеистов моложе в два раза.
— Если бы я сам себя позиционировал как динозавр, то, может, и воспринимали бы. Но я не оторванный от реальности человек, и мне все интересно: новые технологии, веяния… Понятно, что не сижу в «Тик-токе» — это для меня не несет никакой смысловой нагрузки, что я там могу почерпнуть? А за всем остальным стараюсь следить. Мир меняется, и очень быстро. У тех же молодых могу при желании что-то почерпнуть. Но, к сожалению, пока особо нечего.
— То есть молодежь изменилась. В какую сторону?
— Во времена моей юности, в конце XX — начале XXI века, у меня и моих сверстников, по сути, ничего не было. А за счет хоккея нам удавалось многого достичь. И положения в жизни, и финансового подспорья… Сейчас большой разброс — есть все. И ребята 18 лет приезжают на тренировки и матчи на очень крутых машинах. С телефонами последней модели. И так далее. Нет такой мотивации для развития в хоккее, какая, допустим, была у меня.
— Отсутствуют стимулы…
— В 17–18 лет у меня были за душой только ВАЗ‑2109 и учеба в Политехе. Чего-то я мог достичь только за счет упорной работы, помноженной на какой-то талант. Сейчас больше возможностей развиваться и получать те же самые деньги. И делать себе имя. Поэтому молодежь более расслабленная. Профессиональный спорт — это ведь очень жестокая штука.
— Кто б сомневался.
— Два-три человека стоят и ждут твоей ошибки. Чуть оступился, и уже бегут на твое место. Но сейчас такое не ощущается. По-настоящему «голодных» ребят с каждым днем видишь все меньше и меньше. Спросили бы у меня в 12–13 лет, чего я хочу, сказал бы: «В НХЛ, в Суперлигу, выиграть Олимпийские игры». Сейчас парня спроси, ответит: «Не знаю, вроде все нормально. Ну, в кэхаэлке можно пару матчей провести». Конечно, не все стопроцентно такие, есть люди, которые хотят развиваться.
«Учиться было любопытно»
— Как, занимаясь профессионально хоккеем, вы решили учиться в Политехническом университете? Совместить несовместимое очень сложно.
— Ладно, открою тайну. В Политехе у меня был паритет — определенные знакомые, которые более лояльно ко мне относились. И я просто их не подвел. Я все равно готовился и сдавал все на хорошие оценки. У меня не возникало проблем по успеваемости, просто иногда случались пропуски. Но потом приезжал и старался все сдать заранее.
— Как знакомо.
— Когда в деканате смотрели ведомости, говорили: «Вот, человек за СКА играет, тренируется и еще учится неплохо». Мол, зачем нам палки в колеса ему вставлять? Жестко меня не прессовали. Но и я старался не давать повода для разговоров, знал, что учеба — это важно, нужно, это развитие. Плюс в этом вузе имелась классная военная кафедра.
— Но можно же было пойти по пути меньшего сопротивления, поступить в Институт физкультуры и спорта имени Лесгафта и получить корочку, только изредка появляясь на занятиях.
— Честно скажу, мне было реально интересно, любопытно учиться. Увидеть, понять изнутри многие вещи. Как, например, происходит вживую какой-нибудь гидроудар. Или узнать рецепт идеального цемента. Посмотреть, как металлические или деревянные конструкции начинают прогибаться под воздействием определенных нагрузок, которые ты рассчитал. Наблюдать, как у тебя появляется 3D-модель дома на листке бумаги. А у нас на занятиях по черчению, начертательной геометрии давали такие задания. Тогда, когда еще не было специальных компьютерных программ, это очень впечатляло. Мне хотелось все это узнать, во всем разобраться. Ну и еще было важно, что в университете существовала военная кафедра. Будущее на всякий случай.
— Получили звание лейтенанта?
— Младшего.
— Завязать с хоккеем тогда не возникало желания?
— Нет. Просто понимал, что можно совмещать два занятия: учиться хорошо и максимально реализовать себя в спорте. Может, если бы в хоккее ничего не получалось, я бы и пошел по пути науки. А когда видишь, что можешь на льду прогрессировать и чего-то добиваться, хочется большего.
«Везде соломку не подстелешь»
— Какую специальность получили в итоге?
— Инженер-строитель. Мелиорация, рекультивация и подготовка земельных участков.
— Профессия выгодная по нынешним временам.
— Да. У меня была курсовая при защите диплома по теме «Подготовка коттеджного поселка». Кстати, этот земельный участок существует в реальности. В районе Зеленогорска. Мы к нему ездили с научным руководителем: изучали, сверялись с планом. Все по-честному, в подробностях: где дерево можно спилить, чтобы стол поставить. (Смеется.)
— Если бы пошли работать по специальности, по нынешним временам были бы в полном «шоколаде» с учетом того, сколько стоят коттеджи.
— Ну, чтобы быть в «шоколаде», надо достичь мастерства, а для этого — на третьем курсе идти в какую-то прорабскую контору и с кем-то постигать все азы. Чтобы к выпуску из университета имелось полное понимание, что, где и как происходит… А так проект-то я подготовил, диплом получил, хотя пропотел, конечно, насквозь, пока защищал, — от переживаний и волнения.
— Встречались вам за карьеру хоккеисты, имеющие высшее техническое образование?
— (Задумывается.) Нет, вспомнить не могу, по крайней мере, в последние годы. Но раньше хоккеисты были намного закрытее, особо не распространялись на подобные темы.
— Вы уже ответили себе на вопрос, что будет в вашей жизни после хоккея?
— Мысли есть, и есть определенная база. Чтобы интегрироваться в другие сферы жизни, надо обладать определенными знаниями… Но я такой человек: если сейчас занимаюсь хоккеем, то отдаюсь ему на сто процентов. Если что-то делать, то надо или очень хорошо, или идеально.
— Похоже, вы — перфекционист.
— Чтобы достичь совершенства, надо отдаваться полностью. А когда ты и в хоккее, и еще где-то… Пока стараюсь больше внимания уделять обучению, постижению новых вещей. Это не влияет на мою хоккейную жизнь, не тревожит. Представьте, в 3 часа ночи звонок, что-то пошло не так… У тебя игра, а надо как-то все разруливать. Хотя я жесткий планировщик, меня учили смотреть на 5–6 шагов вперед, но все не предугадаешь, везде соломку не подстелешь. Надо просто быть максимально готовым.
