Чтобы понять, что городские активисты часто могут быть неправы в своем консерватизме, достаточно вспомнить строительные проекты, которые вызвали целую волну протестов, но сейчас стали заслуженными любимцами петербуржцев и гостей города. Причем касается это не только глобальных строительных проектов, но и небольших парков или ЖК в районах советской застройки.
Первый среди них, конечно же, Лахта-центр. Самый высокий в Европе и самый северный небоскреб в мире долгое время был костью в горле городских активистов. Однако сейчас он встал в один ряд с классическими достопримечательностями города и притягивает туристов со всего мира.
Еще одной красной тряпкой для градозащитников стало строительство второй сцены Мариинского театра. Активисты уверяли, что власть «разрушает исторический центр», «игнорирует острейшие социальные проблемы простых горожан» и планирует «разрушить целый квартал в исторической части Санкт-Петербурга и на бюджетные деньги, используя сомнительный проект архитектора Перро, построить вторую сцену Мариинского театра». Однако сейчас место становится любимым у петербуржцев, неравнодушных к культурным мероприятиям.
Однако споры разворачивались и вокруг гораздо менее масштабных объектов. Так, например, произошло с Заневским парком, благоустройство которого началось в 2021 году. Поначалу протестники называли инициативу «ужасом» и утверждали, что власти «уродуют» территорию. Но спустя год довольные жители уже гуляли в обновленном парке, даже не дожидаясь официального открытия. Что уж говорить о многочисленных протестах против современных ЖК, где застройщики вкладываются в социнфраструктуру, создавая импульс для развития всего района.
Но есть примеры и гораздо менее радужные. Целый ряд полезных проектов не реализован до сих пор, потому что в дело вмешались группы протестующих.
Так, например, произошло с Конюшенным ведомством. После торгов прошло уже 2 года, а одна из самых известных петербургских «заброшек» по-прежнему продолжает разрушаться и сползать в Мойку без инвестора. А все потому, что активисты были обеспокоены лишь тем, чтобы отстоять памятник, не допустив его обновления. Дальнейшая же судьба здания их, к сожалению, не волнует. Поэтому в такие моменты создается отчетливое впечатление, что вся протестная деятельность может быть нужна лишь ради шума и набора политических очков для заинтересованных лиц.
Другой печальный пример – Дом Лялевича. Еще 10 лет назад, когда здание было признано аварийным и было расселено, его территорию предлагалось отдать под современный инфраструктурный объект, но активисты «отстояли» здание, окончательно превратив его в «заброшку». Из-за своей проблемной истории объект не привлекает новых покупателей и стал жильем для наркоманов, периодически поджигающих здание.
Другой пример, казалось бы, благородный – создать общежитие для театральной труппы. Сделаем из «заброшки» социально полезное учреждение, и все будут довольны. Так рассуждали в театре Бориса Эйфмана и его академии, где дети учатся современным и классическим танцам. Однако городские активисты и здесь инициировали митинги и судебные процессы, надолго затормозив строительные работы, что не пошло на пользу никому. Снос полуразрушенного здания не завершен до сих пор.
Однако городским активистам всегда нужна новая пища для протестов. Даже тогда, когда речь идет о потенциально полезных проектах, которые могут качественно оживить целые районы города.
Так, например, сейчас происходит с намывом Васильевского острова. Масштабный проект расширения города и создания современной благоустроенной городской среды вызывает сопротивление активистов, даже несмотря на очевидный интерес к намыву со стороны не только российского, но и зарубежного профессионального сообщества. Градозащитники осуждают проектирование нового района, не учитывая, что оно ведется по всем нормам урбанистики и дополнено созданием необходимой социальной инфраструктуры и озеленением прилегающей территории.
Оживленные споры вызывает даже строительство Широтной магистрали скоростного движения. Активисты до сих пор пытаются предотвратить ее появление, абсолютно не учитывая, что город не справляется с растущим трафиком и без строительства новых развязок Петербургу уже не обойтись.
Другим очагом протестов стало здание бывшего ВНИИ целлюлозно-бумажной промышленности, уже несколько лет медленно разрушающееся, пока протестующие серийно инициируют судебные разбирательства, препятствуя развитию района. Между тем, законный владелец планирует не только обновление этой территории, но и уже осуществил значительные инвестиции в социнфраструктуру района, включая и ремонт местной поликлиники, вложения в спортивную инфраструктуру и многое другое. Поэтому напрашивается вопрос: так против чего же выступает группа протестующих и согласны ли с ней обычные люди, жители района, которые получат от прихода инвесторов только плюсы?
Эти и другие примеры отчетливо показывают, что протесты далеко не всегда идут на пользу Петербургу. Зачастую активисты лишь препятствуют развитию города, создавая новые аварийные объекты и блокируя развитие целых районов. Глядя на то, как слаженно они действуют, в том числе в соцсетях, складывается ощущение, что это вовсе не градозащита, а работа за деньги по заранее заготовленным методичкам.
Принимая во внимание, что некоторые из активистов, например, активист Борис Романов, покинули Россию, в том числе из-за дискредитации ВС РФ, но все равно продолжают активно оставлять комментарии в чатах «Жителей Светлановского», можно предположить, что источник их финансирования может находиться за рубежом и преследовать не совсем благие цели. В такое непростое время кто-то из активистов может работать ради дискредитации власти, дестабилизации общественного спокойствия, мешать развитию районов, не давать городу обновляться и преследовать личные корыстные цели.
Еще можно вспомнить одного из наиболее частых спикеров на собраниях активистов, борющихся за ВНИИБ, Александра Алаханова, который зарегистрирован в качестве ИП и ранее был председателем производственного кооператива «Кубань» на проспекте Тореза. И тут возникает вопрос, а нет ли у него планов развернуть предпринимательскую деятельность в здании?
Однако самое страшное, что именно эти люди влияют на умы доверчивых пенсионеров, которые не только выходят на протестные митинги, но и лично следят за тем, чтобы проблемные здания не использовались даже их владельцами. Зачастую такой нездоровый контроль служит препятствием для устранения происходящих в районе аварийных ситуаций. Так, протестующие не раз мешали работе «Водоканала», не давая его сотрудникам устранять протечки. Очевидно, что при таком подходе речь идет не о градозащите, а о самой настоящей мнительности и, возможно, вредительстве.
При этом необходимость защиты исторических и архитектурных памятников отнюдь не вызывает сомнений. Петербург в этом плане даже является заслуженным пионером градозащиты, трепетно оберегающим шедевры всех эпох. Однако развитие не существует без нового строительства и инвестиций, поэтому сохранение любого сарая, пустыря или старого НИИ без признаков архитектурной ценности – очевидное препятствие на пути прогресса, и власти города не должны этому потворствовать.
