Но что делать, если сосед — старовер или, например, шаман неоязыческого культа? Современное переосмысление и вольная трактовка некоторых религиозных течений непредсказуемы и часто пугают непосвященного человека. Дворовые духи домов-колодцев, живущие в метро и как будто перебравшиеся в нашу реальность из детских сказок и страшилок сущности, ведьмы, колдуны, жрецы и травники. Журналист «МК в Питере» познакомилась с тайным альтер эго петербуржцев и узнала, чего ждать, если ваш сосед колдун или шаман.
Жрецы XXI века
В городах-миллионниках популярность набирает неоязычество. Это современная трактовка старых языческих верований: давно забытую религию возрождают, переосмысливают и реконструируют.
Например, в Петербурге есть группа последователей кеметизма — реконструкции древнеегипетской религии с изменениями под нынешние условия. Вероятность того, что ваш сосед кеметист, крайне мала: сейчас местное сообщество насчитывает около 20 человек. Журналист познакомилась с петербургской жрицей культа египетского пантеона Анастасией, она же Цира — жрица Сехмет (богини войны, палящего солнца и яростной мести), Бастет (богини любви, женской красоты, плодородия, домашнего очага и кошек) и Сета (бога ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти).
В неоязыческий культ девушка пришла самостоятельно — с детства интересовалась египетской культурой, изучала искусство. А ближе к приходу в религию у будущей жрицы случился кризис личностного развития, пошатнулась уверенность в мировоззрении. Ответы и видение будущего Анастасия-Цира обнаружила в кеметизме. Как отмечает девушка, все сложилось максимально естественно и гладко. Нашлись ресурсы и люди, которые помогли трактовать знаки и вселили уверенность.
«Лично меня в кеметизме привлекает отсутствие концепции исключительного Добра и Зла. Египтяне понимали, что боги могут быть и гневными, и милостивыми — как и в мире не бывает только хорошего и только плохого», — объясняет Цира. — У нас нет четкой и строгой системы религии, жреческой иерархии и прочего — жрецы сами регулируют свои обязанности. В моих кругах принято считать, что жрец — это человек, который больше и лучше проводит в мир волю и принципы своих богов, а также имеет компетенцию рассказывать о своей религии. Лично я помогаю новым адептам нашей религии наладить связь с богами, собрать алтарь, консультирую в вопросах подношений и взаимодействия с богами, разъясняю знаки, рассказываю о принципах своих богов, помогаю составить ритуалы или делюсь своими. Есть жрецы, которые не занимаются общественной деятельностью, — про них вы даже не услышите. Они занимаются своей работой, которая очень нужна и важна в неоязычестве».
Они живут среди нас
В произведении за авторством Нила Геймана была представлена интересная теория о переселении народов и их божеств. Суть в том, что, уезжая на новое место, человек забирает с собой свою веру, а значит, и своего бога, который вынужден адаптироваться к окружающей действительности. Божество либо набирает силу, либо слабеет и пропадает вместе с человеком или народом, который его на эту землю привез.
В Петербург ежегодно приезжают тысячи людей, которые хотят здесь остаться, они везут свои семьи, устои, традиции. Возможно, также везут с собой и богов. Приехавший на заработки таксист может уехать из города, не достигнув в нем желаемых результатов, а привезенное «нечто» может остаться. По крайней мере, так гласит теория Геймана.
Современный Петербург — это многонациональный и мультикультурный город, где за одним столом в фуд-корте могут встретиться не только представители мировых религий, но также кришнаит, ведьма, шаман и травница. Само осознание, что рядом может оказаться жрец древнего культа или леший, уже будоражит сознание. Страх неизвестности, заложенный в нас эволюционно, берет над нами власть, и мы можем проявлять агрессию по отношению к людям, которые от нас отличаются. Если к общемировым культурам и религиям мы привыкли, то язычники воспринимаются нами как что-то чужеродное.
«Интерес к язычеству начинался еще в годы советской власти через изучение прошлого. На фоне борьбы с религией и церковью развитие получали различные этнографические интересы, в том числе и язычество. Неоязычество пошло в массы с конца 80‑х годов XX века, причем это касается не только Петербурга», — рассказал «МК в Питере» профессор кафедры ЮНЕСКО РГПУ имени А. И. Герцена Сергей Фирсов.
Между тем в Петербурге, по данным Смольного на 2015 год, официально было зарегистрировано 268 конфессий и религиозных объединений. Из них 131 принадлежит Московскому патриархату, куда входят 129 объединений Русской православной церкви и по одному приходу Православной единоверческой и Грузинской церкви. А также 229 культовых зданий и сооружений, находящихся в пользовании либо собственности религиозных организаций. К этому следует добавить огромное количество неучтенных групп, которые не объединены и не зарегистрированы, так как смысла в этой регистрации нет — это может быть один или несколько человек, исповедующие религию своего края, например. Так что установить точное количество религиозных объединений на территории Петербурга не представляется возможным.
«Вклад в непосредственное развитие специфических языческих представлений внес известный сатирик Задорнов, который говорил: «Что такое русское «ура»? Это приветствие бога Ра!» Подобной глупости очень много, — объясняет профессор. — Это может быть опасно. Есть люди просто интересующиеся, есть уверовавшие. Это можно рассматривать как своеобразную попытку максимально удлинить историю, на тысячелетия. Проще сказать, чего нет. Бреда по этому поводу звучало много. Но необходимо смотреть на конкретные исторические группы, потому что каждая действует по-разному. Люди всегда живут в мифе. Вопрос в том, что конкретно они выберут».
Руководитель Центра стратегических исследований религии и политики современного мира Максим Шевченко не исключает, что в Петербурге живут и явные неоязыческие радикалы. Такие, по мнению эксперта, могут представлять реальную угрозу, и заниматься ими должны соответствующие ведомства.
«Психозы человека бесконечны и безграничны. В человеке есть бесконечное стремление к свету и такое же стремление ко тьме. Все, что связано с разного рода религиозными культами, дискурсивные психозы, к сожалению, всегда имеют место. Поэтому в различных радикальных группах может быть все что угодно», — объясняет Максим Шевченко.
Хранители леса
Есть люди, которые не относят себя к неоязычеству и каким-то определенным культам. Они исповедуют то, что в привычном понимании даже не является верой. Это смесь существующих религий, вычленение каких-то определенных легенд и мифов, их переосмысление и адаптация под современные реалии.
Например, есть в сердце Петербурга маленькая мастерская «Каледонский лес». Это, по словам ее обитателей и посетителей, одновременно и антикафе, и ремесленная мастерская, и обитель городских духов и горожан, которые решили заскочить на огонек. Это помещение, похожее внутри на избушку, запрятано во дворах обычных жилых домов. А сотрудники кафе-мастерской считают себя хранителями леса — лешими. Внутри пространство выглядит специфически: ритуальные маски, карты Таро, руны и рисунки на стенах. При взгляде на это невольно вспоминаешь фанатов Гарри Поттера с их выдуманной вселенной.
«Это не совсем вера, ведь верить можно даже в науку. Это скорее знание, причем у некоторых оно подтверждается чем-то визуальным, а для меня оно чисто теоретическое и логическое. Я подозреваю, что есть какие-то сущности и, если я сделаю так, им это может не понравиться, сделаю по-другому — все будет супер», — объясняет леший Каледонского леса Анастасия (для своих — Зябла). — Это что-то шаманистическое. Шаманы точно знают — есть те или иные духи, с которыми при желании можно взаимодействовать. Так же и духи могут обращаться к шаманам. Еще это можно сравнить с истинной магией из книг Макса Фрая. Когда есть зримая магия, которая определяется ступенями и работает на то, что вам нужно, а есть истинная магия, невербальная, которая строится чисто на вашем взаимодействии с мирозданием. Это не про веру, а про знание». В «Каледонский лес» девушка пришла еще школьницей. Как пошутила Настя-Зябла, лучшее лекарство, чтобы стать агностиком, — частное, религиозное школьное образование. Именно от него девушка и сбежала в уютный мир мифического леса. Хранителем (то есть лешим) стала много позднее. Уверяет, что сам лес помог ей найти себя, понять сильные и слабые стороны своей личности и заниматься любимым делом. «У нас есть четкое осознание, что существует изнанка нашего города. Все эти духи в колодцах, дворники, домовые. С ними нужно учиться жить и сосуществовать. Но все зависит от того, как об этом говорить. Для нас это скорее нечто среднее между сказкой и жизнью», — делится Анастасия.
Личное дело каждого
По мнению авторов портала «ЭтноСПб», неоязычество в городе, возможно, набирает обороты, но какого-то повального увлечения старыми культами и верованиями сейчас нет. Некоторые петербуржцы, как и жители других крупных городов, просто сменили способ взаимодействия с миром. Если раньше, следуя канонам, например, авраамических религий (ислам, христианство, иудаизм), человек познавал себя в окружении, в служении чему-то, то сейчас люди все чаще выбирают служение себе, занимаются саморазвитием и самопознанием. Поэтому они часто прибегают к таким практикам, как медитация или раскладывание Таро.
«Лет 20 назад было очень популярно кришнаитство и было много последователей, которых мы могли просто наблюдать на улицах и в Сети. Но сейчас это ушло. А новых популярных культов такого масштаба я не наблюдаю. Они есть, но это что-то очень локальное. Внутренняя потребность людей сейчас базируется на оздоровлении, спорте и саморазвитии. Поэтому говорить о том, что люди уходят в другую веру из-за недовольства общепринятыми религиями, нельзя. Мне кажется, люди самодостаточны и им не нужно обязательно иметь принадлежность к какой-то вере. Это личное дело каждого», — делится с «МК в Питере» создатель портала «ЭтноСПб» Станислав Кокопелли.
Некоторые практики ранее казались нам необычными — йога, например. В массмедийной культуре ее демонстрировали как что-то дикое, имеющее четкую принадлежность к определенным верованиям и объединениям. Но посмотрите вокруг. Сейчас йога воспринимается как нечто спортивное, тренеров и курсов по йоге миллионы, столько же различных приложений. Эту практику спокойно адаптировали под другие культуры и активно используют в оздоровительных целях.
«Из того, что я вижу за последние лет 15, возник интерес к ЗОЖ, правильному питанию, йоге, к более «светлым» практикам. Самое необычное из того, что у нас практикуется, — это стояние на гвоздях и практики дыхания. Какой-то радикальной мистики я не наблюдал. Люди в большинстве своем просто медитируют», — комментирует Станислав.
У страха глаза велики
Если кратко резюмировать мнения экспертов и адептов различных публичных культов, вера человека заключена внутри и не должна касаться окружающих. Мы не боимся тех, кто участвует в крестном ходе или празднует Курбан-байрам. Так почему должны страшиться людей, которые носят руническую вязь или шаманский оберег?
Ответа на этот вопрос автор этих строк так и не нашел. Стоит также помнить, что Россия — светское государство, поэтому религия отходит на вторые позиции. Если ваш сосед или коллега неоязычник, вы можете об этом даже не знать, а вот если он невоспитанный или грубый, вы сразу поймете, но его вера здесь ни при чем.
