Помоги мне, если сможешь: почему петербуржцы все меньше верят в рекламу о сборе денег на лечение

Говорить на эту тему непросто, ведь речь идет о святом — о больных детях

Все, кто имеет хоть ­какую-то возможность помочь несчастным малышам, конечно же, делают это. Но есть и те, кто получают выгоду, прикрываясь добрыми намерениями. Как же отличить истинные благодеяния от ложных? Насколько можно доверять многочисленной рекламе, призывающей отправлять деньги несчастным ребятишкам? И почему, живя в сильном, богатом государстве, на лечение будущего страны — детей — обычные, часто небогатые люди собирают «с мира по руб­лю»?

Говорить на эту тему непросто, ведь речь идет о святом — о больных детях

ВНИМАНИЕ, ВЫ ПОМОГАЕТЕ МОШЕННИКАМ

Никто даже не станет спорить о том, нужно ли переводить средства на лечение сраженных недугами малышей, — конечно, это необходимо! Однако можно ли быть уверенными в том, что ваши кровные пойдут именно на эти цели, а не на что-либо иное, да еще по пути следования, неровен час, окажутся в кармане какого-нибудь нечестивца? Увы, в наших российских реалиях, зная, сколько вокруг мошеннических схем, мы просто не имеем права доверять всему, что нам говорят или показывают, не проверив это. Образованные деловые люди обязательно разберутся, что к чему. А вот пенсионеры, сердобольные тетушки или просто наивные добрые граждане рискуют запросто попасть на такого рода «удочку».

За последние годы мы уже привыкли к тому, что с экранов телевизоров по всем каналам на нас обрушивается огромный поток рекламных сюжетов, показывающих грудничков в трубочках в больничных палатах среди лекарств и плачущих родственников и ребятишек другого возраста, жалобно взирающих на камеру. Иногда ты видишь, что это действительно бедное дитя с явными физическими аномалиями, с детским церебральным параличом, отсутствием конечностей или еще ­какими-то жуткими бедами, измученное изнурительным лечением. На глаза у тебя наворачиваются слезы, кусок потом целый день не лезет в горло, рука сама тянется к телефону, чтобы набрать нужный номер и перевести деньги. Тут же на экране выскакивает сообщение от оператора связи о том, что с тебя могут сниматься дополнительные средства в любом размере, все равно отправляешь, несмотря на сопутствующие расходы, если на карте хватит финансовых ресурсов. Моя мама, например, много раз совершала такие перечисления, пока не поняла, что помочь всем больным детям на скудную пенсию невозможно.

Несмотря на то что крупные благотворительные фонды публикуют на своих информационных ресурсах отчеты по расходованию средств, у людей все равно возникают сомнения, что их платежи полностью доходят до малолетних пациентов.

Временами в СМИ просачиваются сообщения о нецелевом расходовании благотворительных средств.

Будет ли ­кто-то после этого по-прежнему доверять телевизионной рекламе?

Она уже начала вызывать у людей обратную реакцию. Пожалуй, вопросов бы возникало меньше, если бы содержание гласило примерно следующее: «если у вас есть возможность и желание помогать тяжелобольным детям, заходите на сайт нашего благотворительного фонда, там вы сможете найти всю информацию, отправить средства и проследить за их распределением». Это было бы честно, на мой взгляд.

Например, когда идет ­какая-то криминальная программа или фильм ужасов, существует предупреждение, рекомендующее впечатлительным зрителям отказаться от просмотра. Здесь же такого нет. А ведь те, у кого больное сердце или слабая психика, могут пострадать.

ПОМОГАТЬ ДОЛЖНО ГОСУДАРСТВО

Шквал рекламы о нуждающихся в срочном и крайне дорогостоящем лечении негативно сказывается на отношении общественности к государственной системе здравоохранения и вообще выглядит весьма удручающе. СМС-сообщения, комментарии и посты в соцсетях с просьбой о помощи то одному, то другому ребенку — разве это может решить ситуацию в корне?

Популярная, любимая россиянами петербургская певица Татьяна Буланова регулярно помогает детским домам и больным детям. Недавно она опубликовала в интернете видеосообщение о том, что государству пора обратить внимание на эти проблемы. Я попросила ее дать более подробный комментарий.

«Я считаю, что самая незащищенная, слабая, нуждающаяся в нашей поддержке категория населения — это дети, и особенно больные, — подчеркнула Татьяна. — Но когда со страниц прессы, с телеэкранов люди массово взывают о помощи, просят денег у населения, это просто позорище для страны!

Я бываю в детских сиротских учреждениях, детдомах. Несколько раз ездила в петербургский коррекционный детский дом №13 для ребят с ограниченными возможностями здоровья, осталось мрачное впечатление. Такое чувство, что государству на это все наплевать.

Проблему больных детей пора решать на законодательном уровне. Причем это должно быть без бюрократии, буквально в два шага: медицинское учреждение ставит диагноз, и на лечение сразу выделяют деньги».

С тем, что выделять деньги на лечение детей должны быстро и делать это должно государство, согласен и рок-музыкант, учредитель фонда «Разные люди — Рок-музыканты помогают детям» Александр Чернецкий.

«Считаю, что государством должна быть создана общая база детей, которые нуждаются в лечении. И чтобы родители, дети которых больны, могли подавать в нее заявки на получение лекарств или лечения. Такие заявления нужно оперативно проверять (чтобы отсечь мошенников) и отдавать на оперативную врачебную комиссию, члены которой смогут быстро определить, в каком случае помощь нужна прямо сейчас, а где можно чуть-чуть подождать», — делится своим мнением Александр Чернецкий.

Но в реальности всё совсем не так. Даже за проведение благотворительных концертов клубы (правда, не петербургские, а московские) берут за аренду деньги с организаторов.

РОДИТЕЛЯМ НУЖЕН ВЫБОР

Конечно, у всех в последние годы складывается впечатление, что больные дети брошены на произвол судьбы, семьи и организации вынуждены просить огромные суммы на лекарства, операции, содержание в стационарах. Чего только стоят, например, активно распространяемые на протяжении длительного времени на ТВ сюжеты о ­каком-либо малыше, на вид вполне здоровом, только в трубочках, с выставленными напоказ уколами и лекарствами, с мольбами родителей, и при всем этом антураже сообщается, что у ребенка редкая генетическая болезнь, и от нее может помочь только единственное на свете лекарство, оно вводится один раз на всю жизнь, и его стоимость 150 млн руб­лей! А это 2 млн 62 тысячи 579 долларов! Что же это за эликсир такой чудодейственный?

— Я интересовалась этим вопросом, — ответила мне педиатр Дарья Сергеева. — Такая болезнь есть, она очень редкая. Препарат, о котором говорится в рекламе, действительно существует, и он на самом деле такой дорогостоящий. Это разработка частной американской клиники, они производят лекарство штучными дозами, этим объясняется высокая цена.

— Это правда, что препарат достаточно ввести один раз и он будет действовать всю жизнь?

— По этому поводу ничего не могу вам сказать, думаю, вряд ли кто-то даст такие гарантии. Протестировать это лекарство на протяжении всей человеческой жизни пока невозможно.

— Как вы относитесь к тому, что обилие рекламы о помощи больным детям связывают с несовершенством государственной системы здравоохранения?

— Я не согласна с такой позицией, в нашей стране больным детям оказывается вся необходимая медицинская помощь. В случае тяжелых заболеваний они направляются в специальные клиники, где делается все возможное для спасения их жизни. В России, особенно в Петербурге и в Москве, есть для этого все возможности. Конечно, у нас нет ­каких-то препаратов, которые используются за рубежом, их приходится докупать самостоятельно.

Бывают более сложные ситуации в регионах, где возможности ограничиваются местным бюджетом и на дорогое лекарство может не хватать государственной квоты либо соответствующий препарат не закуплен в достаточном количестве. В столичных городах такие проблемы встречаются редко.

Сложность еще в том, что родители ребенка с тяжелым недугом находятся в стрессовом состоянии, они порой компиляторно не способны спокойно воспринимать то, что им советуют специалисты.

— Почему, например, если предстоит хирургическое вмешательство, это хотят делать не здесь, а ­где-то в Германии или в Израиле?

— Эти клиники широко разрекламированы, но нельзя сказать, что там обследование или операция пройдет лучше. А стоимость медицинских услуг высокая.

Родителей понять, конечно, можно. От государственной медицинской организации обычно направление дается только в одну профильную клинику, и пройти обследование можно только там. А родственникам ребенка хочется знать всестороннее экспертное мнение для того, чтобы принять самое эффективное решение. Поэтому часто они проходят дополнительные платные исследования, в том числе за границей.

— Как вы относитесь к рекламе по сбору средств для больных детей?

— Она начинает напоминать попрошайничество в метро. Мне кажется, пришло время обратить на это внимание на государственном уровне. Может быть, пришло время ­как-то ее регламентировать.

РЕДКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ ПЕРЕСТАЮТ БЫТЬ ТАКИМИ

Продолжая разбираться в ситуации с Матвеем, «МК в Питере» поговорил с известным петербургским правозащитником и общественным деятелем Светланой Агапитовой. Наша собеседница рассказала, что в фонде «Круг добра» сейчас усиленно занимаются разработкой и реализацией специальной программы помощи детям со спинально-­мышечной атрофией (СМА). И все же, по словам Агапитовой, ситуации бывают разные. Например, когда врачебный консилиум не дает родителям рекомендаций по закупке дорогого зарубежного препарата, так как в государственной клинике ребенок обеспечен всем необходимым лечением и ему не показан этот укол. Однако мама может не согласиться с мнением экспертной комиссии и отдает предпочтение запросу на сбор денег для приобретения редкого медикамента.

Добросовестные фонды проверяют медицинскую документацию, когда к ним обращаются за помощью, и выясняют, показано ли ребенку лечение, о котором просят родители, но есть и такие, кому проще разместить поскорее жалостливую историю и собирать пожертвования. Но даже если необходимая сумма будет в наличии, не факт, что зарубежная фирма-производитель продаст лекарство, потому что, как правило, препарат готовят в ограниченном количестве по предзаказу.

К сожалению, по словам Агапитовой, СМА стала не таким уж редким заболеванием, как раньше: методы современной диагностики позволяют распознать болезнь раньше, а это очень важно — определить ее на ранних стадиях, в первые месяцы жизни ребенка, тогда лечение проходит намного эффективнее.

По данным Светланы Агапитовой, только в Петербурге на сегодня порядка 200 малышей страдают СМА, а по всей России их может быть около 2000. Таких ребятишек ставят на учет и поддерживают лекарствами, например закупают препарат «Спинраза», который тоже хорошо поддерживает жизнь пораженных таким недугом. В России сейчас стремятся срочно наладить его производство в нужном количестве. Это очень непросто, поскольку изготовлением медикамента занимается только одна компания, но вопрос решается.

Что касается других заболеваний, в частности онкологических, то в нашей стране такие дети, по словам нашей собеседницы, полностью обеспечены всем необходимым лечением. Однако медики нередко сталкиваются с тем, что родители не хотят лечить детей «дома» и обращаются за сбором средств для вывоза их за границу. С одной стороны, это их право, с другой — пожертвователи тоже имеют право знать, какова ситуация на самом деле и для кого вариант лечения за рубежом — единственный из возможных, а для кого — нет.

Послесловие​

Я абсолютно согласна и с Татьяной Булановой и Александром Чернецким, которые выражают мнение большинства россиян, и с мнением педиатра. На самом деле это все об одном — о том, что пора открыто говорить на тему оказания помощи тяжелобольным малышам. Пусть наши дети получают все возможное для поддержания их здоровья без проблем и как можно реже нам встречается молящий взгляд ребенка, словно говорящий тебе, раня прямо в сердце: «Помоги мне, если сможешь…»

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру