Неравнодушные граждане Санкт-Петербурга годами бьются за сохранение культурного наследия: пишут обращения, проводят акции. Но даже если власть и реагирует на бедственное положение того или иного здания, то в лучшем случае обносит его забором. И создаётся иллюзия, что вот-вот начнётся реставрация. И проходят ещё годы... В бедственном положении особняк Брусницыных, дворец Растрелли в Знаменке, дом Штакеншнейдера в Сергиевке, Ропшинский дворец, дом трёх Бенуа и т. д. Отношение властей к происходящему весьма своеобразно. Как говорила Вера Дементьева, когда возглавляла КГИОП, «Нищета — лучший охранник».
ТОЛЬКО ДЛЯ "СВОИХ"
Однако ужас в том, что даже к тем объектам культурного наследия, которые находятся в приличном состоянии, горожанам бывает не так-то просто попасть.
Толстовский дом закрылся настолько, что в нём запрещены экскурсии для всех. Кроме, разумеется, мужа председателя ТСЖ. Ни войти, ни даже фотографировать там уже нельзя. Хотя по закону собственники обязаны обеспечить доступ к федеральному памятнику.
Не попасть и на знаменитую башню Вячеслава Иванова!
А ведь это Мекка Серебряного века: «Ивановские среды», Брюсов, Белый, Бердяев, Волошин, Гумилёв, Андреев, Ахматова, Блок. Художественная школа «мирискусников»: Бакст преподавал живопись, Добужинский — рисунок, а учились здесь Елена Гуро, Марк Шагал, Наталья Крандиевская (за которой приходил Алексей Толстой)! Здесь бывали Мандельштам, Мережковский, Шестов, Гиппиус, Горький, Бунин...
Я даже ручки парадной всегда касаюсь с трепетом. Дом включен в государственный реестр объектов культурного наследия.
А знаете, кому все это принадлежит? Предводителю тамбовского преступного сообщества, печально знаменитому Кумарину-Барсукову, который отбывает 25-летний срок.
В Башню не попасть даже близко. Даже лестницу не посмотреть. Там круглосуточно находятся охранники. После 1-го этажа (где расположен детский сад) лестница перегорожена решеткой. Потому что все остальные 4 этажа — надёжно охраняемая собственность криминалитета.
Мы с друзьями однажды спросили у охранника, как можно лестницу осмотреть, и услышали изумительный ответ: «Получите разрешение на зоне!».
Я была на экскурсии, когда нынешние владельцы квартиры Гоголя на Гороховой, в которой он написал первые главы «Мёртвых душ», вызвали полицию. Им не понравилось, что кто-то «показывает на их окна». Хорошо, что во дворе стоматологическая клиника, поэтому туда можно войти, но собственники категорически против не только экскурсий, а даже взглядов на их окна! Вот такие у людей представления об отношениях с культурным наследием.
В ЧЕЙ КАРМАН ДОХОД?
Хорошим примером реставрации считается дом Зингера на Невском. За 40 миллионов евро грех было не привести в порядок памятник в стиле модерн. Однако такса в 500 рублей только за то, чтобы сфотографироваться у знаменитого купола — не очень-то маленькая цена. Причём купить билет в самом здании невозможно. Надо искать в интернете посредников (цена у которых еще возрастает). Многие готовы платить за возможность побывать в примечательных местах Санкт-Петербурга. Но хочется прозрачности: открытых правил осмотра, понятной системы покупки билетов (а не наличными в руки неизвестного человека).
Сравнительно удачный пример — посещение дома Елисеевых на ул. Ломоносова, 14. Парадную можно осмотреть за 100 рублей. Даже билет выдают, а вырученные средства тратят на реставрацию. Ещё надо отдать должное жильцам знаменитой Ротонды на Гороховой. Там на двери висят «Правила посещения», а в конце телефон консьержа. Одни могут спокойно жить, другие имеют возможность посмотреть. Но таких примеров единицы.
Организация «Открытый город» предоставляет эксклюзивную возможность проникновения в наглухо закрытые памятники. Но редкие группы на 12 человек для многомиллионного города — это не вариант. Удивительно, но даже на онлайн-экскурсии количество мест ограничено! Получается лишь приоткрытый «открытый город».
ЧАСТНАЯ КУЛЬТУРА
Незаметно для петербуржцев приватизируются и культурные бренды.
Вообще-то частные музеи — это хорошо. В Петербурге их немало: музей кукол, кофе, игрушки, граммофонов, науки, сновидений. Впечатляет площадка «Гранд Макет Россия».
Здесь всё понятно: кто-то собрал коллекцию или построил макет, а теперь предлагает посмотреть за фиксированную плату. Имеют полное право.
Однако вслед за природными богатствами всё чаще частной собственностью становится наша общая память. И культура. На наших глазах частными становятся музеи Достоевского, Бродского, даже блокады!
Мы помним, как Ростропович купил и расселил квартиры Мусоргского и Шостаковича. Для будущего музея Шостаковича даже собрали личные вещи композитора. Однако городские власти по факту отказались сделать эти квартиры полноценным музеем. Якобы возникают трудности с музейным регламентом. В результате попасть в эти квартиры почти невозможно.
Непонятная история с музеем Достоевского. Вероятно, в мемориальной квартире тесновато для обширной экспозиции. Есть проект большого нового здания по соседству. Одно но: частник (фонд Якунина) будет вкладываться только при переходе в собственность всего участка.
Сколько лет экскурсиями и пожертвованиями собирали деньги на расселение коммуналки, где находятся легендарные «полторы комнаты» Бродского. Прошли долгие годы. Питерский юрист, глава компании, которая занимается девелопментом недвижимости в Москве и Петербурге, выкупил соседнюю квартиру — будут объединять. Музей станет частным. Потому что городским властям, по сути, всё равно. В Смольном в культурное наследие вкладываться не собираются. Подумаешь, петербуржец-нобелевский лауреат. Важнее отдавать миллиарды по концессионному соглашению (условия которого хранят в тайне) на ЗСД.
Вот и музей Великой Отечественной в Питере — частный. Масштабный. Но личная коллекция. Собранная и отреставрированная за свой счёт.
В свою очередь, в Смольном любят устроить на годовщину снятия или прорыва блокады нелепый концерт. Потратить на него десятки миллионов бюджетных рублей. Но организовать музей, посвящённый памяти сотен тысяч погибших горожан, не могут. Хотя периодически проводятся пафосные конкурсы по созданию музея блокады. Очередной из них закончился победой проекта, который предусматривал создание внутри большого ресторана. После разразившегося скандала реализацию столь смелой идеи отложили.
Нелишне напомнить, что музей блокады был организован сразу после войны. Но через несколько лет его уничтожили по распоряжению параноика Сталина. С тех пор так и не возродили. Вероятно, дело Сталина, во всяком случае в сознании нынешней власти, живёт и побеждает.
Зато известный городской архитектор Герасимов спокойно пробивает дверь на фасаде памятника архитектуры для собственной квартиры на улице Чайковского, 2. Ему так удобнее. А затем власти по просьбе Герасимова легко согласовывают аж три новые двери в фасаде, выходящем на набережную Фонтанки. Как такое возможно?! А как же все законы и строгости, связанные с сохранением памятников архитектуры? Правильно, только на бумаге.
