Скажем сразу: поправки в статью №5 городского закона «Об обороте алкогольной и спиртосодержащей продукции» изначально были «заточены» на борьбу с алкоголизмом (по крайней мере, у нас нет причин искать какую-то другую скрытую мотивацию). Действительно, «разливухи», которые маскируются под «общепит» и работают до поздней ночи, а то и круглосуточно едва ли не в каждом доме в спальных районах, противны всем людям доброй воли. Маргинальные пивные точки – рассадник криминала и антисанитарии; постоянный приток туда новых клиентов – серьезная общественная проблема, а их активность в разгар коронавирусной пандемии была и остается попросту опасной.
Интересно, что в подобных «точках» легко удавалось соблюдать «социальную дистанцию»! По словам очевидцев, многие продолжали работать «на вынос» и даже «распивочно» (распитие происходило с соблюдением дистанцирования, а именно – тут же, за дверью).
Решение напрашивалось: срочно закрыть. Нет «точек» – нет и проблемы. В своем благородном порыве петербургские законодатели оказались даже на шаг впереди «федералов».
КАК БОЛЬШИЕ
Заметим, что «закон о наливайках» – не петербургское изобретение. Это ясно уже по названию. В Петербурге еще со времен Достоевского наиболее доступные кабаки называются «распивочными», позже их чаще звали «разливухами» (и еще много как). Слово «наливайка» – типично московское, и федеральный закон обсуждался в Государственной Думе еще осенью 2019 года. Среди инициаторов был замечен, например, депутат ГД Виталий Милонов, а также заместитель председателя комитета по безопасности и противодействию коррупции Александр Хинштейн.
«Как правило, «наливайки» открываются на первых этажах или на внутридворовых территориях, то есть там, где дешевле, – и превращают существование жителей в ад», – цитировал Александра Хинштейна сайт Госдумы.
Тогдашний заместитель председателя правительства РФ Константин Чуйченко заметил в отзыве на законопроект, что установление дополнительного условия по ограничению площади зала «может отрицательно сказаться на рентабельности добросовестных хозяйствующих субъектов» и «послужить поводом для их закрытия, что приведет к снижению предпринимательской активности и уровня конкуренции в данном сегменте рынка».
Но Константин Чуйченко ушел с поста вслед за председателем правительства, а Федеральный закон был принят и вступил в силу 5 мая 2020 года. В нем указана минимальная площадь разрешенных алкогольных «точек» – 20 кв. м., меньше – нельзя. Но при этом закон «предоставляет субъектам РФ полномочия по введению дополнительных ограничений».
Вот тут-то петербургские законодатели и решили опередить федеральных и ввели расширенный норматив – 50 кв. м. Легко понять, что под запрет подпало гораздо больше заведений, чем по изначальному закону. А именно – масса маленьких кафе и ресторанчиков, небольших баров в центре города, которые как по формату, так и по контингенту сильно отличались от примитивных «алкозаправочных станций» в новых районах (возьмем шире – в большинстве населенных пунктов необъятной России).
Именно эта «стрижка под одну гребенку» больше всего возмутила владельцев благопристойных петербургских пабов, кафе и ресторанчиков. А также огорчила многих горожан, которые видели в существовании мелких кафешек и (ужас-ужас) «рюмочных» особую петербургскую культуру – отчасти выросшую из старой, ленинградской, отчасти родившуюся заново.
Петербургский историк Лев Лурье в своей книге «Без Москвы» со вкусом описывает именно эту «ленинградскую» (а на самом деле – вневременную) питерскую идентичность:
«Рюмочная – чисто советское учреждение, – пишет Лев Лурье. – Даже не просто советское – ленинградское. В Тбилиси – хинкальные, в Одессе – бодеги, в Москве – пивные бары. Хмурые ленинградские мужчины всегда выпивали в рюмочных.
Зима начинается у нас в ноябре, заканчивается в конце апреля. Пронизывающий ветер с залива, слякоть; на тротуарах — смесь грязи, соли и снега. Огромные продуваемые площади, прямые проспекты: от метели не спрятаться. По улице можно двигаться только перебежками — от теплого вестибюля метро до книжной лавки или магазина оловянных солдатиков. Рюмочная – где можно хлопнуть, заесть горячим и ни с кем из присутствующих не вступать в обременительный контакт – как колодец в пустыне, почтовая станция на тракте. Цены – копеечные, тишина, порядок. Все молча, с чувством собственного достоинства. Махнул – побежал дальше, к дому, в гости, в филармонию».
Можно по-разному относиться к такому формату жизни. Но «срезать» бульдозером целый пласт культуры как минимум нечестно. Это прозвучит странно, но старые добрые «рюмочные» и даже шумные бары на Рубинштейна – это вообще история не про алкоголь. Это – просто история.
Чем, к примеру, провинилось милое маленькое кафе на Петроградской (его имя сразу выдает в нем бывшую «мороженницу»)? Оно (одно из восьми или десяти) пережило советскую власть, перестройку и дикий капитализм, увековечено в «Улицах разбитых фонарей» – и теперь окажется за гранью рентабельности из-за «поправки о 50 метрах».
Проблема вот в чем: как всегда бывало раньше, удар по «пьянству и алкоголизму» при ближайшем рассмотрении оказывается вовсе не жестким и не разящим. Скорее всего, это вообще удар мимо.
ВЫСТРЕЛЫ В ВОЗДУХ
Все подобные законы (во всех странах) не то чтобы не работают совсем, но приводят вовсе не к тем результатам, на которые были рассчитаны. Так же, как запрет на ношение оружия: тот, кто собирается стрелять, все равно носит его нелегально. Зато законопослушные – беззащитны.
Алкоголь безусловно вреден, но продавать его не перестанут, пока не перестанут его покупать. (Формировать альтернативные предпочтения долго и дорого). По факту сетевые пивные и «разливухи» просто переформатируются, припишут себе лишние метры за счет подсобок или переедут. Кто-то и закроется, а в других просто будет больше народу. Если их и удастся проредить, то оставшиеся расцветут пышным цветом.
Массовое закрытие нормальных, пусть и маленьких, кафе сильно изменит лицо города – особенно в центре. И опять-таки «перегрузит» систему общепита, что скажется и на ценах (речь идет о «цене отсечки» – чтобы зал не переполнялся, прайс повышают). Туристы вообще взвоют (как бы случайно, закон принимается в их отсутствие).
Вместо легальных стационарных алкоточек возникнут нелегальные или вовсе передвижные. Старожилы помнят, как водкой по ночам торговали таксисты на стоянках, люди из 2000-х застали «бары на колесах». На нынешнем техническом уровне, с использованием курьерской доставки и мобильных приложений, торговля давно уже обходит любые регуляторы. Нюанс: вместо относительно «мирного» пива в «сером секторе» будут торговать совсем другими, убойными напитками. Но кто же будет беспокоиться о здоровье пьющих, кроме них самих?
Что же касается одной из заявленных целей закона – борьбе с антисанитарией и шумом (чтобы «существование жителей», – по словам Александра Хинштейна, – не «превращалось в ад») – так ведь у нас давно имеется целый блок прекрасных законов на этот счет.
«Способы закрыть проблемный ресторан или бар уже существуют, – напоминал еще прошлой осенью президент Федерации рестораторов и отельеров России Игорь Бухаров. – Есть закон о тишине, по которому нельзя шуметь в ночное время. Если в доме есть ТСЖ, жители и сейчас могут проголосовать против открытия на первом этаже бара или ресторана.
Если же алкомаркеты (те самые сетевые разливухи. – Ред.), чтобы обходить запрет на продажи в ночное время, получают лицензию для общепита, то бороться нужно именно с ними, а не с ресторанами и барами».
Этот последний аргумент – крайне важный. На самом деле из него-то и должен был вырасти новый закон. Но вместо этого запрет (и в федеральной, и в городской версии) базируется не на соответствии лицензии реальному профилю заведения, а почему-то на площади торгового зала.
ПИШИТЕ ПИСЬМА
Так или иначе, петербургский закон «Об обороте алкогольной и спиртосодержащей продукции» был принят 7 июля (пусть и с «выбитой» с легкой руки бизнес-омбудсмена отсрочкой до конца года: он вступит в действие 1 января 2021-го). Еще до его рассмотрения ЗакСом в третьем чтении многие владельцы кафе и ресторанов (их список составил несколько сотен) направили письмо протеста губернатору Александру Беглову, председателю ЗакСа Вячеславу Макарову, вице-губернатору Евгению Елину, председателям комитетов экономического блока, а также депутату Денису Четырбоку, инициатору поправок.
В письме указывалось, что принятие закона может привести к выпадению 700 млн. прямых доходов города, а общие потери могут составить 1,4 млрд., к тому же город может потерять тысячи (если не десятки тысяч) рабочих мест. Ту же мысль повторил на обсуждении законопроекта и депутат Максим Резник. «Надо помнить, – заметил он, – что пандемия и так нанесла удар по заведениям общепита».
Но уже было понятно: «закон о наливайках» живет своей жизнью и пандемии как бы не замечает. Зато остро реагирует на размер чужого бизнеса.
«20 метров площади – это, допустим, сетевые точки, – объясняли активисты. – Но 50 или там 49 метров – это бары нормального размера, крафтовые бары с нормальными кранами и батлшопами. Маленькие кофейни, которые теперь не смогут налить кофе с ликером – кому от этого станет лучше?»
Депутат Денис Четырбок возражал на это в интервью телеканалу Piter.TV.
«Допустим, было бы не 50, а было бы 30 или 40 квадратных метров, но все равно должен быть водораздел, – говорил он. – Тогда те, у кого 29,5 метров, будут говорить о несправедливости. Но порядки в этой сфере необходимо наводить».
«Мы ценим заботу власти о жителях и гостях Санкт-Петербурга, – продолжали в свою очередь активисты, – но мы должны указать на ошибку, из-за которой пострадают и те заведения, которые не вызывают возмущение жителей города, а наоборот, являются его визитной карточкой».
Владельцы кафе не могли не напомнить и о самой важной для них составляющей – собственно, о бизнесе.
«Вклад микропредприятий сферы общепита напрямую в бюджет города составляет, по разным оценкам, 12-15 процентов, – напомнила одна из «подписантов» – Елизавета Извозчикова, совладелец кафе. – И в условиях экономической катастрофы и дефицита бюджета, который возникнет в самом ближайшем будущем, мы не считаем, что этот вклад ничтожно мал. Мы возмущены таким отношением к нам, как налогоплательщикам. Мы также возмущены тем, что доработка закона происходила без участия экспертов и представителей отрасли». По ее мнению, принятие поправок противоречит всему порядку лицензирования, который существовал как минимум в последние двадцать лет: «Человек инвестирует в бизнес крупные суммы, а его смахивают, как крошку со стола».
Это профессиональное «общепитовское» сравнение, к сожалению, кажется весьма точным. Как и другое оценочное суждение одного из рестораторов: «Не хотите как в Париже – будет как в Ангарске. Ресторан на главной улице и распивочные на детских площадках. Хотя можно ведь запретить и детские площадки».
