Почему 27 января нельзя маршировать на Дворцовой и петь веселые песни

В интервью «МК в Питере» историк Даниил Коцюбинский рассказал, зачем во время войны замалчивали историю блокады и как это делают сейчас

27 января — в честь 75-й годовщины снятия блокады — на Дворцовой площади хотят провести военный парад. Эта идея понравилась далеко не всем петербуржцам: в интернете уже собирают подписи против парада. А историк и журналист Даниил Коцюбинский опубликовал открытое письмо к и. о. губернатора Александру Беглову с просьбой отменить мероприятие.

В интервью «МК в Питере» историк Даниил Коцюбинский рассказал, зачем во время войны замалчивали историю блокады и как это делают сейчас
Если бы эвакуацию из города начали еще летом 1941 года, сотни тысяч людей остались бы живы. Фото из архива Государственного музея истории Петербурга

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ПАМЯТИ

— С моей точки зрения, память о блокаде — это память трагическая, скорбная, а не триумфальная. Многие мои знакомые блокадники говорят, что праздник в эти дни кажется им неуместным, не соответствующим памяти о той боли, которую им довелось пережить. Среди них, например, известный юрист, профессор криминологии Яков Ильич Гилинский, остававшийся в городе на протяжении всех 872 дней блокады, или мать моей одноклассницы Наталья Федоровна Соболева, которая училась в одном классе с Таней Савичевой и оставалась в блокадном городе до осени 1943 года. Блокадница Вера Сомина рассказывала, что не помнит, чтобы 27 января 1944 года кто-то особенно ликовал. Люди, по ее воспоминаниям, оказались до такой степени истощены и утомлены блокадой, что не нашли сил для бурной радости.

Я уверен, что в эти дни (день начала блокады 8 сентября и день снятия блокады 27 января. — Ред.) надо вспоминать о миллионе горожан, погибших от голода и холода, бомбежек и артобстрелов (по другим данным, погибло свыше 650 тысяч человек. — Ред.), о солдатах, загубленных зачастую в бездарных попытках деблокировать город. Только Невский Пятачок унес жизни 200 тысяч человек, которых заставляли под угрозой расстрела за невыполнение приказа форсировать Неву (порой на подручных средствах) и фактически подставляли под прямой артиллерийский огонь немцев. Вермахт методично уничтожал все новые и новые партии красноармейцев, которых, словно пушечное мясо, подвозили по железной дороге. Было очевидно, что в этом месте блокаду не прорвать, но Сталин приказывал пробиваться именно здесь, и потому люди шли и гибли. Точно так же они умирали на Синявинских высотах, где командиры методично гнали их в лобовые атаки. Напомню, что Красной армии удалось деблокировать Ленинград только в начале 1944 года, когда Вермахт уже ослаб по всем фронтам. Считать такой итог кровопролитнейшей битвы за город «триумфальной победой» некорректно, на мой взгляд, даже с чисто военно-исторической точки зрения, не говоря уже о мемориальной…

Поэтому нельзя 8 сентября и 27 января превращать в праздник милитаризма, бряцанье оружием и пропаганду армии, а значит, и войны, готовности что-то там «повторить». Да и что можно повторить, когда мы говорим о блокаде? Ужасы голодной смерти сотен тысяч людей, кошмар бездарного и бессовестного расходования человеческих жизней на фронтах?

Чтобы было понятно, почему блокадная память должна быть исключительно скорбной, приведу только один пример: 27 января 1945 года — через год после окончания ленинградской блокады — Красная армия освободила Освенцим. Но ведь никому в голову не приходит в честь этого события пройтись военным парадом у ворот Аушвица! В этот день вспоминают в первую очередь о шести миллионах жертвах Холокоста, а не о том, что советские войска решили поставленную перед ними задачу по освобождению концлагеря. Примерно так же должно быть и в случае с блокадой.

— Как вам кажется, какими тогда должны быть эти два дня — 8 сентября и 27 января?

— На мой взгляд, 8 сентября можно делать акцент на памяти о жертвах среди мирного населения, а 27 января — на памяти о погибших воинах. Например, 27 января можно проводить общегородскую минуту молчания со звуком метронома, который слышали бы все горожане. А 8 сентября уже родилась традиция чтения имен людей, погибших во время блокады. К сожалению, у нас в эти дни проходят и довольно странные мероприятия. Например, 8 сентября 2018 года на Дворцовой площади устроили праздничный концерт, на котором пели жизнеутверждающие песни и выступали рок-группы. Несколькими годами ранее на подобном концерте какая-то певица кокетливо распевала: «Ах, Андрюша, нам ли быть в печали?» Что это вообще такое? А еще 8 сентября и 27 января люди в пилотках каждый год радостно раздают кашу. То есть, с точки зрения организаторов таких мероприятий, во время блокады в городе стояли полевые кухни и людей кормили? Это же полная фальсификация и глумление над памятью о трагедии!

Ритуалы в день начала и снятия блокады должны нести мысль о том, что война — это абсолютное зло, и что власть, которая не бережет жизни своих граждан, тоже заслуживает исторического осуждения.

— Каждый год в Петербурге в честь полного снятия блокады устраивают соревнования по бегу — марафон, который проходит по наземной части Дороги жизни. Как вы относитесь к таким мероприятиям?

— Я отрицательно отношусь ко всему, что связано с профанацией памяти о блокаде. Для спортивных праздников и военных парадов есть свои дни, когда общество радуется и чепчики в воздух бросает, глядя на бравых военных или спортсменов. Смысл памяти о блокаде не в том, чтобы в этот день радоваться жизни, а чтобы вспомнить: жизнь — очень хрупкая вещь, и каждый человек представляет огромную ценность. Заниматься вместо этого решением квестов, дегустацией блокадного хлеба, пробежками — это издевательство. Лучше вообще никакой памяти, чем триумфально-радостная «память» о трагедии. Потому что такая фальшивая память калечит психику людей и делает возможным погружение общества в новую беду. Ведь если трагедия не страшная, если это весело и задорно, то почему бы ее еще раз не повторить?

НЕНУЖНЫЕ ЛЮДИ, ЛИШНИЕ РТЫ

— Какие самые главные ошибки были совершены советским руководством во время блокады и битвы за Ленинград?

— Основная ошибка — даже преступление по отношению к горожанам — это отсутствие своевременной эвакуации горожан. О людях просто не думали, потому что Сталин не поставил такой задачи. Он приказал только в случае необходимости вывести войска из Ленинграда и эвакуировать квалифицированных рабочих. Почему не вывозили гражданское население? Да потому что начальству плевать на него было! Потому что это иждивенцы, как следует из смысла этого слова, — ненужные люди, лишние рты. Хотя можно было начать эвакуацию еще летом 1941 года, когда только появилась угроза городу. Тогда даже начали вывозить детей, правда, недалеко, поэтому многим из них потом пришлось вернуться обратно в Ленинград. На большую планомерную эвакуацию Андрей Жданов (Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б). — Ред.) тогда не решился, опасаясь, что Сталин обвинит его в паникерских настроениях. По этой же причине Жданов ответил отказом, когда Анастас Микоян (нарком внешней торговли СССР. — Ред.) предложил отправить в Ленинград один из поездов с продовольствием. Зачем нам это, у нас и так все в порядке.

О простых горожанах «вспомнили» только в конце января 1942 года, когда было уже столько трупов, что город превратился в колоссальную санитарно-гигиеническую проблему. Только тогда стали вывозить тех, кто еще не умер. Многие из них — по разным оценкам, от 100 до 300 тысяч человек — скончались по дороге и по прибытии на место. Например, Таня Савичева умерла уже в эвакуации.

— А реально было вывезти миллионы людей?

— Конечно, реально! Мы знаем исторические примеры. В 1940 году во время эвакуации английских солдат из Дюнкерка британское правительство за три недели вывезло на судах — больших и малых — около 350 тысяч человек. А ведь этих людей надо было эвакуировать через море, а не озеро! Или операция «Ганнибал» — эвакуация в 1945 году властями нацистской Германии более двух миллионов человек с территории Восточной Пруссии, и так же по морю.

— В своем открытом письме Александру Беглову вы пишете, что еще во время войны память о блокаде начала фальсифицироваться и замалчиваться. Это делалось, в том числе, чтобы скрыть страшные ошибки руководства, связанные со снабжением города и эвакуацией?

— Конечно! Это и есть основная причина замалчивания правды о войне. К тому же, сама по себе тоталитарная идеология не предполагает скорбного компонента, она предполагает лишь воспевание подвигов.

Сейчас замалчивание истории блокады — тоже сознательный процесс.

Наша власть называет себя исторической правопреемницей СССР. Она не отмежевывается от советского периода, а, наоборот, старается себя с ним соединить. Уже частично вернулась советская символика и гимн; наши парады проводятся в мемориальные дни, связанные с памятью именно о СССР. День армии у нас — 23 февраля, в память о событиях, связанных с советской историей. День спецслужб — 20 декабря, в память о создании ЧК, а не царской жандармерии.

Но если прийти к выводу, что власть в Советском Союзе была преступной по отношению к народу, тогда возникает вопрос: почему современная российская власть идентифицирует себя с СССР, с его институтами и лидерами? Почему не осуждает их? Чтобы таких вопросов не задавали, идет замалчивание истории, в том числе, Второй мировой войны и блокады. Параллельно — по мере угасания РФ как сверхдержавы — происходит, в качестве имитационной компенсации, ритуальная милитаризация общественного сознания. Это началось еще при Борисе Ельцине, когда с 1995 года стали ежегодно проводить 9 мая военные парады. До этого они устраивались раз в десять лет. С 2008-го в них участвует уже тяжелая техника и авиация. Я не знаю, как население в других городах воспринимает эти пропагандистские усилия, но в Петербурге попытка властей вывернуть наизнанку память о войне и блокаде будет, с моей точки зрения, неудачной. Не получится заставить петербуржцев ликовать и радоваться по поводу начала или окончания блокады, потому что для нас совершенно очевидна трагическая компонента тех событий.

 

УГОДИТЬ СТАЛИНУ

Даниил Коцюбинский:

— Георгий Жуков в мемуарах фальсифицировал свою дату приезда в Ленинград. Он писал, что прибыл в город 9 сентября 1941 года, и благодаря ему остановилось немецкое наступ­ление. На самом деле он приехал 13-го сентября, и после этого немцы еще успели захватить Пушкин и блокировать Ораниенбаум. То есть все свои задачи они выполнили. Более того, Жуков даже не понял, что немцы хотят не штурмовать город, а взять его в кольцо. За то время, пока он ждал штурма, немцы успели прочно закрепиться в районе «бутылочного горла», разделившего Ленинградский и будущий Волховский фронты. Поэтому вся последующая история битвы за Ленинград — это бесконечные попытки снять блокаду. При этом Жуков действовал одним способом — лобовыми атаками и заведомо безнадежными десантами, в которых погибали десятки тысяч солдат и матросов. Советские маршалы всегда стремились прежде всего угодить Сталину, а тот любил «решительность любой ценой». И потому чем больше солдат погибало, тем легче было доказать вождю, что армия «действует», «наступает», а не «трусит» и не «отсиживается в окопах». Как ни странно, многие люди сейчас так же рассуждают.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №49 от 28 ноября 2018

Заголовок в газете: Праздник милитаризма

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру