Депутат ЗакСа Борис Вишневский: «Тьма гуще всего перед рассветом»

«Тьма сгущается»: так охарактеризовал политическую обстановку в России Борис Вишневский, руководитель фракции «Яблоко» в ЗакС, тот, кого именуют самым последовательным оппозиционером в нашем городе

Одни восхищаются смелостью Бориса Лазаревича, который после каждого митинга объезжает районные отделы полиции, стараясь помочь задержанным. Другие не понимают его многолетней приверженности партии «Яблоко». Третьи считают то, чем он занимается и за что ратует — бессмысленной деятельностью, которая не приведет к серьезным переменам.

Борис Вишневский рассказал «МК» в Питере» о том, как ему видится происходящее сегодня в стране; а также поделился своими мыслями о политических перспективах России.

«Тьма сгущается»: так охарактеризовал политическую обстановку в России Борис Вишневский, руководитель фракции «Яблоко» в ЗакС, тот, кого именуют самым последовательным оппозиционером в нашем городе

НАСТРОЕНИЕ СЕГОДНЯ

— Борис Лазаревич, как бы вы охарактеризовали ваше настроение сегодня?

— Настроение неважное, конечно: тьма сгущается. Почти каждый день — новые и новые задержания, уголовные дела, штрафы и запреты. Власть никого не хочет слышать, ей, как написано у моих любимых Стругацких, «надобны не умные, а верные». Нужны не думающие, агрессивные, хорошо управляемые. Но, как известно, темнее всего бывает перед рассветом.

В конце 80-х я был участником молодого демократического движения в России. И своими глазами увидел, как в течение нескольких лет рухнула система, казавшаяся незыблемой… Думаю, это может произойти и сейчас.

Что мне дает надежду на лучшее? Общение с людьми, которые понимают: больше двадцати лет мы живем при несменяемой власти и находимся, как нас уверяют, в осажденной крепости. Нам внушают: снаружи — враги, а внутри — предатели. При этом мы живем хуже, чем граждане многих европейских стран. И все больше и больше людей — особенно молодых — не хочет жить так и дальше.

— Вы в течение многих лет храните верность партии «Яблоко». К ней далеко не все тепло относятся. Особенно после того, как ее неизменный лидер Григорий Явлинский 6 февраля этого года на своем сайте опубликовал статью «Без путинизма и популизма», в которой критиковал Алексея Навального. Многие осудили за это Явлинского: в тот момент Навальный находился уже в местах заключения.

— В «Яблоко» я пришел в 1994 году. Тогда еще партии-то не существовало — в Петербурге была «Региональная партия центра», затем ставшая региональным отделением Объединения «Яблоко». Партия появилась позже — формально была создана в 2001 году. Но это моя партия, и в другой я себя не вижу. Потому что именно здесь придерживаются тех принципов, которые у меня есть и по которым я живу.

А статья Явлинского — не про Навального, а про то, какой сегодня у нас политический режим, подавляющий права и свободы граждан, и устраивающий государственный террор для устранения политических оппонентов. Кстати, Навального «Яблоко» считает политзаключенным, и требует его освобождения и расследования его отравления. Только что принимали заявление Бюро партии — о политических репрессиях в России, где об этом много сказано. А еще статья — о том, что нужно менять систему, а не вождя.

Но, признавая Навального политзаключенным, мы не обязаны соглашаться с его политической линией и оставляем за собой право ее критиковать. Что касается времени публикации, то когда Григорий Алексеевич должен был написать эту статью? Когда Навальный выйдет из тюрьмы? А если он проведет там десять лет? И разве не сейчас надо было, как это сделал Явлинский, предупредить о недопустимости использования людей как «дров для топки»? Ведь именно так их рассматривают ближайшие соратники Навального, призывая (из-за границы, замечу) выходить на улицы, чтобы «привлечь внимание к его делу». И потом это оборачивается тысячами задержанных и сотнями уголовных дел.

И еще: летом 2020 года я стоял у Гостиного Двора в одиночном пикете с плакатом за освобождение Ивана Сафронова, советника главы корпорации «Роскосмос», которого обвиняют в сотрудничестве со спецслужбами Чехии. Ему грозит до двадцати лет лишения свободы по обвинению в госизмене — это гораздо больше, чем присудили Навальному. Алексей Анатольевич тогда сказал о Сафронове, что это не журналист, а государственный пиарщик, и его, мол, защищать не нужно. А Иван тогда уже сидел. И это заявление почему-то не вызвало такой бурной реакции, как статья Явлинского...

ОППОЗИЦИЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ЕДИНОЙ

— Помнится, Ленин много говорил о партийной дисциплине. Что для вас партийная дисциплина?

— Очень просто: если партия приняла решение — выполнять его. До этого может быть сколь угодно острая дискуссия, и внутри «Яблока» бывают очень серьезные споры. Но когда решение принято — давайте его выполнять, иначе мы не партия, а клуб по интересам. А еще надо не вредить своим товарищам и не выступать с их публичной критикой.

— Многие считают Явлинского одиозной, архаичной фигурой, которая не является реальной политической силой…

— Те, кто так считает, глупцы или невежды. Пусть они попробуют так же, как Явлинский, поехать освобождать пленных из Чечни. Или пойти на переговоры с террорис­тами в «Норд-Осте». Или открыто назвать аннексией присоединение Крыма. Или выступить против участия России в войне в Сирии. Или назвать отравление Навального актом государственного терроризма.

— Должна ли оппозиция быть единой?

— Для начала определю, что такое оппозиция. Оппозиция — это те, кто предлагают альтернативу. Например, Захар Прилепин — никакой не оппозиционер, он поддерживает практически все решения правительства. И какие-нибудь якобы «Новые люди», осторожно критикующие «отдельные недостатки» — не оппозиция, а консультанты власти. А все четыре думские партии — это фактически отделения «Единой России», «четыре оттенка серого». Все они за Путина, против «происков Запада», за агрессию в отношении соседей и за законы об «иностранных агентах» и «нежелательных организациях». Хотя иногда отдельные представители региональных отделений этих партий — в том числе в Петербурге — и позволяют себе фрондировать, это исключение, подтверждающее правило о фактически единой «партии власти».

А оппозиция не может быть единой, потому что мы по-разному видим альтернативы власти. Мы можем сотрудничать по тем вопросам, где сходимся, но нам незачем организационно объединяться. Это все равно что предложить издавать в России одну газету или оставить один телеканал.

КАК КОНТРОЛИРОВАТЬ ВЛАСТЬ

— Мы помним первый городской Ленсовет, который сегодня называют легендарным. Нам казалось, что мы выбрали в него честных людей, которые представляли собой эффективную оппозицию обкому партии. Но почему-то жизнь при их правлении не то чтобы стала намного лучше…

— Я был депутатом Московского райсовета в те годы и знал почти всех коллег по Ленсовету. И он состоял из честных и порядочных людей. Может быть, там и присутствовало несколько исключений — из четырехсот человек, но практически никто из моих тогдашних коллег не рассматривал депутатский мандат как средство решения личных проблем, они стремились решить проблемы города. К сожалению, часть этих людей к сегодняшнему дню уже ушла из жизни, а большая часть ушла из политики. Да, мы не решили все проблемы — и потому, что было мало управленческого опыта, и потому, что очень сложной была экономическая ситуация в стране. Но именно Ленсовет, напомню, помог обеспечивать город продовольствием, ввел бесплатный проезд в общественном транспорте для пенсионеров и провел бесплатную приватизацию жилья. И именно Ленсовет (а не мэр Собчак, который был против) организовал возвращение городу его исторического имени и организовал сопротивление путчу ГКЧП.

— Одной из вечных бед России считают невозможность, так сказать, народного контроля власти. Каким должен быть его механизм?

— Есть один способ контролировать власть — честные выборы. Когда представитель власти чувствует, что ему в спину дышит конкурент, он начинает шевелиться. Но последние честные выборы в России были в 1990 году.

— Противники Навального обвиняют его в отсутствии четкой экономической программы. А у «Яблока» она есть?

— Я с большим уважением отношусь к антикоррупционной деятельности Навального. Но сколько бы ни вышло фильмов про дворцы властей предержащих, этого недостаточно. Дворцы — это следствия созданной авторитарной политической системы, при котором президент может делать своих друзей миллиардерами. И бороться надо с системой, а не с дворцами. Наша партия выдвинула четкую экономическую программу, которая сделана под руководством Явлинского — одного из самых грамотных экономистов в стране, его книги издают во многих странах. Но проблема не в том, чтобы написать программу, а чтобы пришли к власти те, кого выбрали честно.

ЭТО МОЯ СТРАНА

— Борис Лазаревич, а, может, мы не так плохо живем? Магазины полны товарами. В столицах можно заработать. Так сказать, по башке дают тем, кто высунулся…

— Насчет того, что по башке получают только те, кто высунулся: ни для кого не секрет, что во время митингов в поддержку Навального на улице хватали тех, кто, к примеру, шел в кино или в магазин, или встречал детей из кружка. И мало ли мы знаем ситуаций, когда у рядового предпринимателя отбирали бизнес просто потому, что тот кому-то приглянулся? Насчет того, что мы хорошо живем: во время локдауна прошлой весной и летом многие семьи полностью лишились доходов. Закрылись многие маленькие магазины и кафе. «Яблоко» тогда предлагало ввести прямые выплаты пострадавшим от этого гражданам. Но как федеральная, так и питерская власть отказались это делать. 

— Ни для кого не секрет, что в провинции уровень жизни ниже, чем в больших городах. Но там выше уровень поддержки власти. Повторю вопрос: может, все хорошо? А в столицах народ просто бесится с жиру?

— Примерно треть людей именно в небольших населенных пунктах живет без газа. Многим приходится кормиться продуктами с собственных огородов — иначе не выжить. И эти люди видят: есть деньги на войны за пределами России и на якобы новое чудо-оружие. Есть деньги на государственные заказы «друзьям президента». Но нет средств на постройку моста, дороги, больницы, школы… Вряд ли они довольны властью.

— У меня во френдлентах в социальных сетях есть много тех, кого я называю про себя дамами с большим сердцем. Открывая социальные сети, я знаю: сейчас ознакомлюсь с «письменными истериками» этих добрейших людей по самым актуальным поводам: от притеснения мусульман в Мьянме до последних решений власти, от высказываний президента США до поломки ближайшего к дому банкомата. И все — с одинаковым эмоциональным накалом. Я с грустью думаю: не это ли подлинное лицо оппозиции?

— Оппозиция — это те, кто хочет наладить жизнь в городе и в стране. Давайте не путать противников притеснения мусульман в Мьянме с оппозиционерами. Хотя защищать права граждан тоже нужно. Но сперва — в своей стране.

— Мой еврейский дедушка после дела врачей, которое благополучно закончилось благодаря смерти Сталина в 1953 году, стал называть СССР не «нашей страной», как он ее именовал в письмах своей жене, моей бабушке, с фронта, а «этой страной». Он считал: евреи не должны пытаться наладить жизнь России. Что бы они ни делали — будет так, как в старом анекдоте: когда у шаха болит живот, клизму ставят еврею.

— Слов «эта страна» я никогда не употребляю: это моя страна. Хотя я в свое время полностью испытал на себе прелести государственного антисемитизма. Но сегодня его практически нет. Евреев частично заменили «лица кавказской национальности», а потом — грузины и украинцы. Что печально, конечно. Я еврей, и с глубоким уважением отношусь к Израилю и еврейской культуре. Но мой родной язык — русский. И я чувствую свою принадлежность именно к русской культуре. То, чем я занимаюсь, делается для города, для страны. И, мне кажется, люди это ценят: я достаточно успешно выступаю на выборах. Сужу, как люди ко мне относятся по тому, что они мне говорят. И как-то почти не слышал претензий в адрес моей национальности...

— Вас иногда обвиняют в популизме. Например, говорили, что вы приезжали освобождать задержанных только в те отделы полиции, где находились задержанные журналисты.

— Абсолютная чушь: я приезжал туда, где ситуация была сложнее: где нарушали права задержанных, куда не пускали адвокатов, не разрешали передать воду и еду. Журналисты в это время были не в отделах полиции. Они писали материалы о происходящем. Да, один раз, когда задержали целую группу журналистов — я приехал. Добился, чтобы их отпустили, и поехал по другим отделам полиции.

— Вы закончили ЛЭТИ. Занимались математическим моделированием. Не жалеете об уходе из профессии?

— Иногда с грустью смотрю на полки с книгами по моей профессии. В конце 80-х был вполне успешным ученым, защитил кандидатскую диссертацию и писал докторскую. Но жизнь потом сложилась иначе: я стал журналистом и политиком. И, мне кажется, в каждой из этих областей я достиг определенных успехов.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру