Начнем с важной цитаты. «Мы очень любим гостей, но, извините, не в этом году, — заявил 3 декабря на брифинге для СМИ вице-губернатор Петербурга Евгений Елин. — Мы говорим гостям: давайте позаботимся о вашем здоровье, здоровье детей и о местных жителях. Не надо в этом году к нам приезжать».
Ну что же, по крайней мере, это честно. Туристические «Оскары» остались в прошлом: уже к ноябрю Северная столица потеряла 70 % турпотока (чуть меньше, чем наш главный полигон коронавируса — Москва).
Петербург действительно боится пришлой заразы. Вряд ли найдется кто-то, кто бы с этим поспорил, кроме совсем уж оголтелых ковид-диссидентов.
Есть, правда, одна проблема: те, кого мы меньше всего хотели бы видеть в нашем прекрасном городе, и так уже здесь — и никуда не денутся. И если праздник переместится с улиц на лестничные клетки, тут-то и начнется настоящее светопреставление — куда там запрещенному фейерверку на Дворцовой!
Давайте повторим кратко основные признаки великого и ужасного Нового года-2021: транспорт в новогоднюю ночь ходить не будет. Людям по факту запрещено собираться крупными компаниями (для мероприятий — не более 50 человек как в помещениях, так и под открытым небом). Все кафе, рестораны и прочие подобные места с 30 декабря по 3 января будут полностью закрыты для публики. В более расширенном промежутке с 25 декабря до 10 января общепит закроет двери с 19:00 до 6:00. То есть в семь часов вечера посетителям придется объявить:
«НА ВЫХОД»
Интересно, что это — чисто петербургская инициатива. Другие регионы в подавляющем большинстве на такой демарш не пошли — даже те, у кого с заражаемостью (а главное, с медициной) все гораздо хуже, чем у нас.
Между тем, разосланное по регионам письмо Минпромторга РФ извещало местные власти, что в принципе общепит (включая фудкорты в торговых комплексах) может работать, если организовать обслуживание гостей не у касс, а непосредственно за столиками. Скажем, знаменитый американский фастфуд давно уже «подсуетился» и работает именно так. Но — не тут-то было. В «гонке ограничений» Петербург резко вырвался вперед, и закроют вообще всех.
Что это означает для рестораторов или отельеров, мы еще расскажем. Но интересно подумать также и о том, что это означает для самих посетителей.
Действительно, горожане уже не так охотно рубят новогодние оливье и селедку под шубой. Но альтернатив в этот раз нет: в новогоднюю ночь власти «настоятельно рекомендовали», а фактически и приказали соблюдать «комендантский час».
Но и вечером тоже не забалуешь. Предпраздничный ужин перед Новым годом (или последний в старом году «корпоратив» для тех, кто имеет счастье еще работать) перенесется на три часа дня — и в это время в зале практически гарантировано «столпотворение». Что при этом будет с эпидемической опасностью, остается гадать.
ТОРГОВЛЯ ВСТАЛА
Пока горожане разводят руками и сокрушенно вздыхают в свои масочки, предприниматели подсчитывают грядущие убытки. Для многих они обещают стать фатальными. И вот что печально: эти убытки никак не связаны с бизнес-планированием, с конкурентоспособностью, харизмой и другими еще недавно модными качествами. Нет. Нынешние банкротства — это «неестественный отбор», чтобы не сказать — геноцид бизнеса.
Но деловое сообщество не молчит. Оно требует себя выслушать. Уже отправлены петиции Беглову, Мишустину, кажется, готовится послание Путину. Подробности можно прочитать на сайте «МК» в Питере».
«Власть по-прежнему использует во взаимодействии с бизнесом фактор внезапности, — говорит вице-президент Ассоциации малых гостиниц Петербурга Тамара Буйлова. — [Власть] не обсуждает и не предупреждает заранее о вводимых мерах».
Мало того: и владельцы кафе, и отельеры, и устроители концертов, и многие, многие другие возмущены несправедливостью. В возможных нарушениях почему-то априори оказывается частный бизнес — и по нему же бьют в первую голову ограничения, хотя на деле это вовсе не так.
Та же Тамара Буйлова замечает: «В последней ситуации [со скандальными концертами рэпера Басты в Ледовом] все перевернуто с ног на голову. Ледовый Дворец — это вотчина администрации города. Это не частный бизнес, который в своем большинстве тщательно соблюдает антиковидные требования».
Предприниматели напоминают: большинство заведений сферы услуг (как раз благодаря соблюдению стандартов безопасности) «стали гораздо безопаснее любой районной поликлиники».
ПОДСЧИТАЕМ ВЫЖИВШИХ
Самое печальное во всей этой пандемической истории то, что после ее окончания город уже не останется прежним, да и горожане тоже.
Никто не спорит: без ресторанов можно обойтись, и без отелей — запросто, а уж без концертов Моргенштерна и Скриптонита великая русская культура точно не обеднеет. Жить можно и без туристов: если гордиться нечем, то и гостей обычно не приглашают.
Плохо другое. В процессе «битвы ограничений» здоровое рабочее общение между властью и горожанами все больше сходит на нет (а точнее, переходит в истерический тон, что еще хуже). Общение, которое по большей части состоит из «открытых писем» в соцсетях, трудно назвать диалогом. Такое общение ни к чему не ведет — пусть даже во всех этих письмах речь идет об одном и том же.
Приведем напоследок только одну цитату из многих. Предприниматель и блогер Николай Солодников, организатор проекта Open Library, прямо обращается к городским властям на своей странице в Фейсбуке: «Пожалуйста, начните человеческий диалог с бизнесом, деятелями культуры, горожанами. Никто не против правил, сдерживающих пандемию, и все готовы к разумных и аргументированным решениям, которые помогут справиться с ситуацией или хотя бы ее облегчить. Но всем нам нужен диалог и конкретная помощь, а не «ковровые запреты» всего, что кажется подозрительным.
Пожалуйста, не надо закрывать Петербург. В конце концов, не вы его открывали».