Голые и бедные, или Я б в натурщики пошел, пусть меня рисуют

…Два года назад я уволился со своего прошлого места работы и решил на время походов по собеседованиям найти себе подработку. Фортуна решила поддержать бедного студента и едва заметно улыбнулась: знакомая пригласила меня поработать натурщиком в ее университете. Так на два месяца я превратился в модель для рисования. Но то, что со стороны представлялось легкой халтуркой, на деле оказалось тяжелейшим и физически изматывающим трудом. А если вы из социофобов, то и психологически невыносимым, ведь на протяжении нескольких часов на ваше тело глазеет толпа студентов, критически оценивая пропорции и подмечая все недостатки. Легко было разве что натурщице, ставшей героиней картины «Спящая девушка».

На сегодня у меня есть замечательная работа, но иногда я пересекаюсь с приятелям и­художниками. Ностальгия и подтолкнула вспомнить, как оно было тогда, узнать, сможет ли сегодня студент прожить на доход натурщика, и выяснить, кто сейчас готов стоять несколько часов не шелохнувшись.

Личный опыт

Руки ломит, колени болят. Одна половина тела уже онемела, вторая горит от перенапряжения мышц. Ноги превратились в забитые пухом колонны, а шею сводит колкой судорогой. Хорошо, что пот уже не льется градом. Меня, застывшего в весьма неудобной позе, усердно рисуют студенты-­первокурсники. Я чувствовал себя Прометеем: нес огонь творчества в массы, но за это был обездвижен. Платили за такие муки не сказать чтобы много — около 200 руб­лей за 45 минут обнаженного позирования. Но для голодного студента и такие гроши — спасение. Кроме того, благодаря постоянным изометрическим упражнениям я довольно быстро избавился от пуза и приобрел рельефные мышцы. А еще познакомился практически со всей кафедрой живописи одного из художественных вузов Петербурга. Надо отметить, коллег по ремеслу в коридорах вуза я встречал нечасто: сказывалась невысокая оплата при полном дне работы и низкий престиж профессии. Конкуренцию мне составляли в основном пенсионеры, которых рисовать сложнее, чем молодых.

Моделей мало, и на всех их не хватает

Сегодня я бы согласился на работу натурщиком в вузе разве что с полной голодухи, но ведь ­кого-то там рисуют…

— Большинство натурщиков — достаточно пожилые люди, с которыми часто проблемно работать. Многие из них не могут позировать стоя, а студентам по программе нужно нарисовать стоящую фигуру. Поэтому, когда есть время, я иду натурщиком, — рассказывает мне Андрей (имя изменено). Он работает лаборантом на кафедре живописи и рисунка в одном из петербургских университетов.

Его коллеге, бывшей бариста Виктории (имя изменено), тоже есть что рассказать. На кафедре она работает три года и успела повидать разных натурщиков.

— Раньше было довольно много дедулек-­бабулек. Их можно условно разделить на две группы: либо очень старые, либо весьма специфичные. И к каждому нужен свой подход: они могут обидеться на что угодно. Были случаи — уходили в запой. Но сейчас все адекватные. Сейчас, например, есть натурщица Ольга (имя изменено) — она вообще театральной журналистикой занимается, пишет рецензии на постановки. У нас она почти каждый день позирует, и уже очень давно, — рассказала она.

Впрочем, молодые натурщики у вуза тоже есть. Один из них — Антон. Бывший коллега Вики в кофейне.

— Какую самую сложную постановку помнишь? — спрашиваю у Антона.

— Когда надо было сидеть с опорой на одну руку. У меня она постоянно затекала, в ­какой-то момент угол стула начинал впиваться в ладонь. В общем, неприятные ощущения были, а постановка довольно долгая: дважды позировал по 6 часов.

Еще одна молодая модель — студентка Маша (имя изменено).

— В прошлом семестре у нас не было натуры, так и начала позировать. Сидеть 3 часа не двигаясь — это ужасно тяжело. А еще и бесплатно. Конечно, если ты приходишь за оплату, то позирование — вариант заработка. Но не в нашем вузе, тут меньше всего платят, — говорит Маша.

Другие натурщики, с которыми я по­общался, в один голос убеждали: в вузах денег мало. А за бесплатно позировать готовы только студенты, искренне желающие помочь кафедре. Или настоящие романтики.

— Я бы хотела на кафедре натурщицей работать, просто не всегда на это есть время. А если бы его было больше — я бы с радостью. Самое главное — искусство, а деньги — это сопутствующее, — уверяет меня юная студентка с горящими глазами. Оказалось, незадолго до нашей встречи ей пришлось впервые в жизни примерить на себя роль натурщицы. «Пришлось» — потому что моделей на все потоки не хватило.

А что у частников?

Как мне дали понять сотрудники вуза, успешные и опытные модели при первой возможности уходят работать в частные мастерские. Сравнить условия труда мне помогла фотомодель и натурщица Софья Морская.

— В академиях я принципиально не позирую, хотя много приглашали: там, как мне кажется, ужасные условия для натурщиков. Оплата за работу ниже раза в два, а отношение совсем не такое душевное, как в частных мастерских, — говорит моя собеседница.

Софья объясняет: в студиях работают художники, которые четко знают, что им нужно. Уверяет: муз там берегут, обеспечивая комфортные условия.

— Это очень просто и по-человечески, но ­почему-то не предусмотрено в академиях, — говорит Софья.

При этом, отмечает моя собеседница, она ни разу не сталкивалась с предвзятым отношением к ее профессии. Говорит, все, кто узнавал, кем она работает, лишь восхищались ее красотой и смелостью.

— Думаю, все зависит от того, как сам человек относится к своему делу, жизни и себе. Окружающие это считывают, — объясняет Софья.

Цена вопроса

О творческом кризисе в питерских вузах я поговорил с Мусой Мусаевым — профессором кафедры живописи и рисунка Санкт-­Петербургского государственного университета технологии и дизайна, членом Союза художников России. Свои работы он подписывает псевдонимом Агул Муса.

— Творческая ли профессия натурщик? Раньше была такой, сейчас — нет. Но раньше и отношение к искусству было совершенно другое. Люди с красивыми телами, торсами, любящие позировать, специально шли в академии. А сейчас… Молодежь идет только из-за безвыходного положения, чтобы лишнюю копеечку заработать, — рассказывает Муса Салихович.

По словам моего собеседника, хороших моделей в академиях становится все меньше.

— И часов уже не так много дают, программы другие ставят, — говорит мой собеседник.

Пока я общался с профессором, на кафедре появляется натурщица Марина. В вузе она позирует около трех лет. По образованию картограф, ­какое-то время работала по специальности, но решила сменить род деятельности. На вопрос о том, насколько творческой она считает свою профессию, женщина ответить затруднилась.

— Ну, нравится мне просто позировать. Студенты очень интеллигентные, — отметила Марина.

Похоже, что работать моделью в академиях сегодня готовы только переживающие за кафедру студенты, подрабатывающие позированием молодые петербуржцы и пенсионеры, а также люди, которые хотят быть натурщиками, но по ­каким-то причинам не подходят частным мастерским.

Вообще, сегодня маскулинному студенту или яркой эффектной студентке выгоднее пройти курсы моделинга и устроиться, скажем, моделью для рекламных каталогов. За такое, согласно данным рекрутинговых сайтов, готовы платить от 90 тысяч руб­лей в месяц. А вот в художественных вузах могут предложить лишь до 20 тысяч (на время испытательного срока). По крайней мере, вакансии с такой оплатой я обнаружил на государственном портале, помогающем найти работу. Но чаще озвучивается плата сеанса — около 200 руб­лей за час (при этом непонятно, обычный или академический). В частных же студиях предлагают 30–45 тысяч руб­лей, а также обещают работу в теплой мастерской и аванс.

Никакого секса, только творчество

Еще один мой собеседник — учившийся в 1980‑е годы на кафедре моделирования в «Мухе» (ныне академия Штиглица) художник, арт-дилер, член творческого Союза работников культуры Андрей Иванович. Он вспоминает, что в годы его студенчества большую часть штата натурщиков составляли совсем не молодые аполлоны, а пенсионеры.

— Чем человек старше, тем у него больше проявляется линий на лице: носогубные складки отвисают, под глазами появляются морщины, которые обрисовывают глазное яблоко, и так далее. Поэтому на портретах были в основном мужчины или женщины от 50, — рассказывает художник.

К слову, самым молодым натурщикам было 30 лет. Их приглашали, когда требовалось рисовать полностью сформировавшееся тело с естественными изъянами и недостатками. При этом, как и сегодня, были модели постоянные и подрабатывающие.

Андрей Иванович рассказывает про натурщицу Лию. Женщина работала охранницей, а к позированию относилась как к источнику дополнительного, правда регулярного, заработка.

— Таких натурщиц было несколько. Они по 25–30 лет там работали, и все их, по большому счету, устраивало, — говорит мой собеседник.

Он отмечает, что художники и модели всегда воспринимали друг друга как коллеги.

— Никаких мыслей о сексе просто не возникало. Во-первых, вокруг куча народу. Во-вторых, как только ты берешь в руки инструмент, перед тобой уже не человек, это… некая форма, которую тебе надо правильно перенести на холст, — подчеркнул Андрей Иванович.

— За прошедшие годы изменилось ли отношение натурщиков к своей профессии? — интересуюсь я.

— Для всех это просто работа. Манекенщицы — абсолютные профессионалы, и отношение к ним соответствующее, — говорит Андрей Иванович. — Раньше чуть-чуть ­какой-то романтический флер был, сейчас его не осталось вообще. Ну, работа и работа.