Про Юрия Оттовича можно сказать, что возраст для него — всего лишь цифры в паспорте. На свои неполные 87 лет он точно не выглядит. Юрий Вебер водит спортивный автомобиль и мотоцикл, катается на горных лыжах, запускает культурные проекты. Одним словом, не сидит сложа руки. Даже перед интервью он заявил, что у него есть ровно семь свободных минут, чтобы пообщаться. Правда, в итоге нашему разговору он уделил втрое больше времени. Эти 20 минут пролетели как одна секунда, однако расшифровка диктофонной записи в итоге заняла целую газетную полосу.
О кино
— С кем из известных советских актеров вы дружили, работали? Какие самые опасные трюки у вас были в карьере и много ли было травм на съемках?
— Дружил с Павлом Кадочниковым. Между нами, кстати, завязалась крепкая дружба. У него была трагичная история. Погиб сын в автокатастрофе. Кадочников запил. Я уговорил его вернуться в кино. Думаю, что спас его этим. Еще мы дружили с Донатасом Банионисом («Солярис», «Мертвый сезон», «Никто не хотел умирать». — Прим. ред.). Я был его дублером.
Что касается фильмов, то самые серьезные работы — это «Укротительница тигров», «Семнадцать мгновений весны», «Вертикаль» — с Высоцким, конечно же, который был моим самым близким другом из творческой среды.
Самый сложный трюк из «Укротительницы тигров», к сожалению, не вошел в окончательную версию фильма. В нем нужно было подниматься по круглым сферам на мотоцикле и прыгать в бассейн. Цензура посчитала, что это может шокировать советских зрителей. Наиболее опасный трюк — это авария в «Семнадцати мгновениях весны». Но самый трудный фильм — это «Вертикаль», если говорить в общем. И Высоцкому эти съемки дались с трудом, так как он очень боялся высоты. Кое-как совершил одно восхождение, но о втором, более сложном, уже не могло идти речи.
Если говорить о моих травмах, то я весь переломанный. Но, на удивление, самые серьезные последствия были после перелома ключицы. Он все за собой потянул: и мышцы, и лопатку, и позвоночник. Самое интересное, что у меня из-за этого даже нога отнялась. Что касается моей работы в кино, то она продолжается. Я же не просто так волосы отрастил, а для роли. Буду играть одного мерзавца. Что за фильм, не скажу — это секрет киностудии.
— Как вы попали в каскадеры, что для этого вообще нужно было в то время?
— Скажу честно, все решал блат. Тогда в профессию можно было попасть только по связям. Дядя работал в Госкино, был большим начальником. Я попросил — он распорядился. Вот и все.
О любви к небу и гонках
— У вас есть свидетельство пилота. Как мне рассказывали, вы даже 80-летие за штурвалом отметили. Когда научились летать?
— Не поверите, еще в старших классах. Тогда, после войны, была волна патриотизма, молодому поколению прививали интересы к военному делу. Нас и разминировать учили, и обращаться с оружием, и делать зажигательные снаряды. Летные школы были доступны даже для молодежи. Нам рассказывали о подвигах советских летчиков, которые сбивали немецкие «Мессершмитты». Нас это вдохновляло. Это был настоящий пример для подражания. Мы все записались в школу летчиков с восьмого по десятый класс. В Ленинграде, например, такая школа была в Горской. А вот в училище меня, правда, не взяли. Хотел быть офицером, командиром. Экзамены сдал успешно. Но на присяге сказали, что не принят. Спрашиваю: «Почему»? Отвечают, что не прошел мандатную комиссию. Звание пилота истребителя второго класса я получил в военной летной школе, куда меня направили как не поступившего в училище. Летал на МиГ-15, а потом ушел из армии. Но это другая история.
А про юбилей — правда. Я облетел Петербург на «Боинге». Просто, имея свидетельство пилота, есть возможность записаться на аттестацию. Взлетел на Ржевке, сел в Левашово. Правда, со второй попытки. Первый раз промахнулся мимо полосы.
— Чем советские каскадеры 1950−1960-х годов отличаются от современных? Было ли в ваши годы опаснее, труднее, или наоборот?
— Да. Сейчас все строже. Правда, если тогда все решал блат, как я говорил, то сейчас денежки, как мне говорят знакомые в кино.
— Кстати, вы были еще гонщиком…
— Да, в 1960−1970-х участвовал в ралли в СССР и Финляндии. Брал призы. У нас в Союзе вообще выступал на «копейке», в Финляндии — на Alfa Romeo.
О Владимире Высоцком
— Сейчас вы проводите вечер памяти Владимира Высоцкого. Он был вашим другом. Какие адреса в нашем городе связаны с его именем? Какие у вас самые яркие воспоминания об этой дружбе?
— Наше знакомство состоялось на Греческом проспекте. Там был творческий вечер, квартирник, где выступали барды. Закрытая тусовка. Еще одно место, связанное с Высоцким, — котельная на Васильевском острове. И озеро Лампушка в Ленобласти.
Почему-то запомнилось, как в Ленинграде подвозил Высоцкого до гостиницы на своем мотоцикле BMW. Он не хотел ехать на машине и попросил именно на мотоцикле его подвезти. Катал Высоцкого по городу и привез на Васильевский остров.
А самая яркая история связана с Высоцким и моей женой. Она его очень не любила. И вот я помню, мы ехали в Госстрой по Мясницкой улице в Москве, а там (дефицит же тогда был) работал единственный во всем Союзе магазин, где продавали растворимый кофе. Его нигде нельзя найти было! Мы остановились, чтобы туда зайти. Ну, жена пошла, а я остановился покурить у навесика. Сунул в зубы сигарету «Прима», чиркнул спичкой, и у меня коробок упал. Я нагнулся. И понимаю, что с кем-то лбом столкнулся. Сигарета выпала. Смотрю, а на асфальте рядом с ней лежит спичечный коробок, но не мой. Поднимаю голову. А рядом Володя! Лбами с ним столкнулись (смеется). И тут выходит Наташа (жена. — Прим. ред). Говорит: «Чего ты к человеку пристал, пошли, нас ждут в Госстрое». А я говорю: «Так познакомься с Володей».
— О чем бы пел Высоцкий, если бы дожил до наших дней?
— О том же. «Я не люблю, когда стреляют в спину». Сегодня эта строчка стала еще более актуальной.
О Петербурге
— Вы получили специальность архитектора и работали в этой сфере? Есть в Петербурге здание по вашим проектам?
— Да, есть. Но, если честно, я занимался проектированием социальных объектов. Они, в принципе, ничем не примечательны с архитектурной точки зрения. Это больницы, поликлиники, роддома. Так получилось, что я работал в организации, которая сотрудничала с Минздравом. Кстати, по моим проектам строили не только у нас в городе, но и по всей стране. Пару зданий возвели в Финляндии, в Турку и Хельсинки.
— Как изменился Петербург за последние 70 лет?
— Наш город растет. И так будет всегда. Замереть он не может. Даже Венеция обстраивается новыми домами. Если бы города не росли, мы бы так и жили среди пирамид. Другой вопрос — что строить? Я сам был членом градостроительного совета, принимал в жизни города участие. Добивался того, чтобы «Охта-центр» стал «Лахта-центром». Объяснял, что башню нужно строить подальше от старой застройки, чтобы город не захлебнулся в пробках.
О музыке, семье и планах
— Вы успели освоить множество специальностей. Скажите, а есть то, чему вы пытались научиться, но у вас так и не получилось?
— Петь. Люблю, но нулевой слух. Хотя музыкальные инструменты я немного освоил в детстве. Играл на валторне и барабане в Прокопьевске. Состоял в школьном оркестре. В детстве даже этим зарабатывали. Играли на похоронах. А они там проходили часто, регулярно, каждый день гибли шахтеры, а мы приходили и получали копеечку.
— У вас четверо детей и десять внуков. Они разделяют ваши увлечения?
—Да, они все горнолыжники и байкеры, даже дочка, которой уже 60 лет, гоняет на мотоцикле. Кстати, с женой Наташей мы вместе уже 50 лет, у меня и у нее это третий брак.
— Какие у вас планы на ближайшее будущее?
— Сейчас состою в Дворянском собрании и Скобелевском комитете. Готовим патриотические и просветительские проекты. Мы ведь русские и живем в России.
