Дмитрий Нагиев рассказал о феномене спектакля «Кыся» и работе в пандемию

Известный артист и телеведущий Спектакль путешествует по всей России и за рубежом с неизменными аншлагами вот уже более 20 лет. 

Дмитрий Нагиев рассказал о феномене спектакля «Кыся» и работе в пандемию
Нагиев: «Я, пожалуй, ненастоящий артист». Фото из личного архива

Наконец после большого перерыва, 5 февраля, постановка вернется на сцену Ледового дворца. В главной роли, как всегда, Дмитрий Нагиев. Накануне гастролей он рассказал нам о том, в чем, по его мнению, заключен феномен спектакля, а также признался, что мечтает уехать «на моря»… но боится, что долго там не выдержит.

Собирать Ледовый даже не мечтали

— Дмитрий Владимирович, ­все-таки одно дело показывать постановку в ДК или концертном зале и совсем другое — выходить на сцену огромного дворца, где зрители сидят не только рядом со сценой, но и совсем далеко от нее. Это наверняка влечет за собой определенные нюансы. В чем лично для вас заключена разница между этими форматами?

— Вообще любой спектакль — это достаточно камерное искусство. Но о какой камерности можно говорить, когда постановка идет на такой огромной площадке, как Ледовый дворец! После посещения нашего спектакля у людей должно оставаться ощущение зрелища, праздника. Поэтому мы стараемся приблизить нашу постановку к уровню шоу, используем по ходу спектакля множество приемов, в том числе киношных. К примеру, зрители ни в коем случае не должны видеть бегающих по сцене муравьев, поэтому наша команда устанавливает в зале большие экраны, на которых люди смогут видеть наши крупные планы, — камеры будут работать в режиме онлайн. Ждет публику и множество других неожиданностей, но в целом мы сыграем все ту же старую добрую «Кысю».

— Спектакль идет с неизменным успехом вот уже больше 20 лет. Могли ли вы в начале 2000‑х представить себе, во что все это выльется?

— Нет, конечно. То есть когда любая труппа с артистами и режиссером делает спектакль, они все равно на ­что-то надеются. Поэтому, безусловно, на определенный успех мы рассчитывали. Но о таком, чтобы быть на протяжении 20 лет самым кассовым спектаклем в стране, даже не подозревали. Так наглеть, чтобы собирать БКЗ «Октябрьский», «Крокус Сити Холл», Ледовый дворец, — мы и мечтать об этом не могли. Но это, наверное, и не наша заслуга. Спасибо зрителю за его доверие. Именно оно подстегивает меня на все последующие работы. Мне все время кажется, что зритель опять дал мне аванс. И я делаю новые пометки, начинаю писать ­что-то между строк, готовиться к очередному спектаклю, чтобы, не дай бог, никого не разочаровать. Именно по этой причине я заранее готовлюсь к каждому спектаклю. Признаюсь, я, пожалуй, ненастоящий артист. Ведь большинство моих коллег живут своей актерской жизнью, а вечером идут на спектакль как на работу. Для меня же каждый спектакль — это событие. Я переживаю, нахожусь во «вздернутом» состоянии чуть ли не за месяц до выступления.

Спектакль с успехом идет уже более 20 лет. Фото из личного архива

«Умолял ввести другого кота»

— Кстати, как считаете, в чем заключен феномен этого спектакля?

— Черт его знает. Я могу, конечно, сказать, что мы очень стараемся всякий раз. И так и есть, мы каждый раз стараемся удивить зрителя, найти в этом выверенном тексте, написанном очень хорошим автором Владимиром Куниным, место для импровизации, чтобы удивиться самому и, как следствие, удивить зрителя. Но ведь, уверен, и многие другие труппы тоже стараются. Поэтому не могу ответить на этот вопрос со стопроцентной уверенностью. Возможно, люди устали от окружающих их в повседневном мире фраз, от которых уши вянут. Поэтому даже матерные слова, которые есть в нашей «Кысе», воспринимаются думающей пуб­ликой как нежные. Ведь главное в данном случае не конкретные выражения, а мелодика постановки в целом. Вообще лейтмотив спектакля — это любовь и дружба. Все, что мы делаем в этой жизни, — ради них! И люди чувствуют это.

— Многие исполнители со временем отказываются от своих ранних песен, многие артисты уходят из постановок, в которых участвовали годами. Вы думали о том, чтобы покинуть проект?

— Были моменты, когда я умолял ввести другого кота, потому что у меня уже просто не было сил ни ездить, ни играть. Это ведь физически очень тяжелая история, это не Чехов, где можно посидеть на сцене, станцевать со стулом и опять посидеть. Здесь я ­все-таки в течение трех часов нахожусь в каком-то ошеломительном движении, а в моем возрасте, с моей подагрой и геморроем, это уже небезопасно. (Улыбается.) Поэтому я умолял режиссера, Льва Рахлина, но ­как-то он пока непоколебим в этом вопросе.

— Но вообще можете себе представить, что кота Мартына будет исполнять другой актер?

— Да, могу. Я взрослый человек и понимаю, что незаменимых людей нет. А тот, кто тешит себя надеждой, что он незаменим, безусловно, глупец.

Актер признается: для него каждый спектакль — это событие. Фото из личного архива

«Сейчас радио — это лишь фон»

— За годы существования спектакля в нашем обществе произошло сильное расслоение: есть люди, которые хорошо зарабатывают, есть средний класс и те, у кого доходы совсем невелики. Есть ли сейчас такие социальные лифты, которые позволили бы талантливому молодому человеку прославиться, «выстрелить», как это было в конце 1990‑х?

— Знаете, мы на «Голосе» очень часто слышим фантастические голоса. Но куда пропадают все эти люди потом? Я уверен, что все зависит в первую очередь от репертуара. Если ты записал хит, где бы он ни зазвучал, это будет хит. Та же история с «выстрелом», если тебе повезло с материалом, ты «выстрелишь». Мне кажется, сегодня в этом плане даже больше возможностей, чем это было раньше. Вот если бы вы спросили про радиостанции, это совсем другая история… Когда я начинал работать на радио, там можно было сделать карьеру, чем, в общем, и воспользовались самые ушлые и талантливые. Сейчас это невозможно. Радио — это лишь фон. Я вижу это по себе и по людям, которые слушают музыку за рулем. Они стараются переключать всю эту болтовню. А когда мы были радиоведущими, разговор еще ценился. Может быть, конечно, и оттого, что раньше разговор был другим. Теперь же это чисто формальные слова о погоде, дурацкие викторины…

«Работаю с первого дня пандемии»

— Не все выдерживают испытание славой. И тяжелым ритмом работы. Многие в ­какой-то момент сдаются, уходят в тень… А вы могли бы бросить все и уехать «на моря»?

— Нет, у меня нет такой возможности. Но я совершенно точно мечтаю об этом. Потому что я многое понял — о своей профессии, о себе, о своих коллегах, о своей стране. Поэтому в мечтах я, конечно, уже там, на морях, на островах. (Улыбается.) Но вопрос в том, насколько меня хватит. Я боюсь, что вот ­все-таки это шило в жопе не даст мне, к сожалению, спокойно сидеть на песочке у океана и играть на дудочке…

На протяжении всей пандемии Нагиев активно работал. Фото из личного архива

— Сейчас, на пандемии, многие ваши коллеги столкнулись с непростой ситуацией — концерты и спектакли переносятся, отменяются. Коснулось ли все это вас и в какой степени? Как справляетесь с этим?

— Я большой счастливчик — я на протяжении всей пандемии работаю. Можно сказать, работаю с первого дня пандемии. К примеру, сделал несколько сезонов проекта «Нагиев на карантине», «В активном поиске», «Чикатило», ни разу за все это время не останавливался маховик «Голоса», потом в ­какой-то момент на меня вдруг обрушились «Две звезды». То есть мне повезло. И я затрудняюсь сказать, не впал ли бы я в депрессию, если бы у меня не было работы. Все возможно. Но вот что я совершенно точно понимаю, это то, что времена сейчас очень непростые. И как никогда сегодня важно и правительству, и президенту подумать, как можно помочь людям. Я не говорю о том, что это непременно должна быть материальная помощь, но поддержка необходима. 

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру