Побег из офисного рабства
У Лени было два года славы на «Войне». Когда провокационная арт-группа гремела на всю страну, Леня участвовал в самых ярких ее акциях, и вообще без него это все было бы немыслимо. Его первой грандиозной выходкой стала пробежка с синим ведром на голове по машине ФСО у стен Кремля. Потом «Война» обливала мочой ОМОН на Невском и нарисовала гигантский фаллос на Литейном мосту, который в ночи поднялся аккурат перед окнами «большого дома». Последней громкой акцией стал поджог автозака 31 декабря 2011 года — так «Война» поздравила политзаключенных с Новым годом.
Весной 2011 года Леня вылез из подполья с очередной «вписки», где «Война» пряталась от следователей, и дал интервью «МК» в Питере». Встреча состоялась в «Макдоналдсе». Поесть ничего не брали — платить за еду — это было против правил «Войны», просто попользовались бесплатным Интернетом. От Лени можно было ждать чего угодно — он же бунтарь, несогласный, презирающий закон и мораль. Но ничего подобного — пришел вовремя, тихий, скромный, рассказал о себе, как исповедался, и даже почти не матерился, только когда речь зашла об арестах.
— Я работал менеджером в Москве, продавал отопительное оборудование. Был обычным московским офисным работником. Но я всегда считал, что рядовой человек может повлиять на государство, — говорил Леня и морщился от воспоминаний. — Однообразное сидение в офисе, пробуждение по утрам — я это просто возненавидел. И еще постоянный стресс, когда ты вздрагиваешь при каждом звонке мобильника.
Он начинал с акций несогласных по 31-м числам, ходил на митинги, отрывался так от офисной тоски. А потом, как Нео, выскочил из матрицы и пошел крушить.
«Вознесение» монтажника
Это был бунт менеджера. Два года протеста, которые бесили московских и питерских милиционеров. «Войной» активно занимался даже центр МВД по борьбе с экстремизмом.
А затем война кончилась. Активистам грозили уже реальные сроки, а не просто административная ответственность. Едва выбравшись на свободу после очередного задержания и нескольких месяцев за решеткой, они разбежались. Главные вдохновители группы — Вор (Олег Воротников) и его жена Коза (Наталья Сокол) по поддельным паспортам уехали за границу, мотались по Европе. Леня остался в России. Он жил под чужим именем, с липовыми документами и работал обычным монтажником. На сайте «Войны» те, у кого он последнее время обитал, или правильнее сказать — иногда ночевал, рассказали о его жизни. Леня не пил, не курил, питался одними крупами, искренне веря, что это полезно. На улице маскировался под хипстера (приверженца модного молодежного движения), натягивая на себя старую спортивную шапку, и считал, что так к нему меньше придираются полицейские на улице. «Готов был дождаться на улице утра, чтобы не разбудить спящих», — вспоминают друзья. Он все так же презирал материальные ценности и старался помогать политзаключенным своими деньгами или ворованными продуктами. История Лени напоминает чем-то сюжет фильма «Особо опасен» про бунт такого же менеджера. Вот только в кино герой в итоге разочаровывается в тайном обществе киллеров, которое поначалу казалось ему спасительным. Леня же так и не разуверился в своей борьбе, он ждал, что «Война» снова воссоединится, и даже обдумывал новую грандиозную акцию, от которой осталось только одно кодовое слово — «Вознесение».
Леня умер 22 сентября. С опозданием на два дня об этом сообщил Вор: «Погиб Леонид Николаев... Преследуемый властью, годами живя в подполье под чужими именами, Леня сделался идейным сторонником тяжелого пролетарского труда. Позавчера вечером не пришел с работы. Разбился, опиливая *** деревья. Впал в кому и скончался в реанимации. Лежит сейчас в морге, а мусора-то не знают».
Похоронили Николаева в Москве 30 сентября. А может, это была вовсе не смерть, а та самая обещанная грандиозная акция, и Леня просто вознесся?
«Мы поставили всех в тупик»
Из интервью Лени «МК» в Питере» в апреле 2011 года
— Сегодня, если ты хочешь о чем-то заявить, это нужно заворачивать в яркую обертку. И определенный элемент провокации добавлять. Только так можно пробить и цензуру. Мы поставили всех в тупик.
Наверное, они (следователи. — Ред.) думали, что мы гламурные выпендрежники из Москвы, которых можно разок закрыть в тюрьме, и мы сразу начнем давать показания и больше не будем никаких акций проводить. А мы только вышли из тюрьмы и сразу заявили, что будем продолжать борьбу и ничто нас не остановит. Им нечем нас напугать. Теперь даже если они нас схватят, то мы будем смеяться им в лицо.
Я задумался над тем, что, возможно, мир, который мы построили (где человек пять дней в неделю тратит 12 часов в день на какие-то непонятные действия), противоречит человеческой природе… Я сам сейчас живу по-другому. Это гораздо более счастливый образ жизни. Я живу интересно.
