Двоюродный брат Дракулы
— Почему вы все время играете такие роли? Это совпадение или тоже мистика?
— Что поделать! Продюсеры как сговорились, в последнее время пошла мода на мистический материал. Раз «Бал вампиров» взял «Золотую маску», то тем самым будто открыл дорогу мистическим мюзиклам. На самом деле, конечно, хочется разнообразия. Но ведь мистика — неотъемлемая часть искусства, она везде. «Иисус Христос — суперзвезда» — тоже мистика. Никто не знает, как было на самом деле и какие происходили с Иисусом чудеса.
— Вы верите в существование вампиров?
— В детстве читал про них (улыбается). Летучих мышей в школе проходили на уроках зоологии. Но, конечно, я понимал, что таких созданий, как описаны в книгах и действуют в спектакле «Бал вампиров», не существует. Хотя, наверное, как и все дети, я боялся темноты и черной руки. Но пересиливал себя и боролся с этими страхами.
— А граф Дракула для вас — положительный герой?
— Смотря какого Графа Дракулу воспринимать. Если это актер Лесли Нильсон в пародийном фильме, то он уморительный, симпатичный и мне нравится. А если Гэри Олдмен в страшной картине, то это совсем другая история. «Дракула» для того и сделан, чтобы пугать людей.
— Ваш персонаж фон Кролок — двоюродный брат Дракулы. Во время репетиций «Бала вампиров» случалось что-то мистическое?
— У нас была разношерстная команда. Кто-то из участников мюзикла раньше знал друг друга, кто-то только познакомился. Поэтому особо между собой не откровенничали. Но потом все заметили, что возникло какое-то особое «электричество» между актерами, во всей команде, в театре. Потому что материал пронизан темной мистической сексуальностью. А я стал замечать, что у меня обострилась интуиция. Вдруг происходило озарение — и я предвидел события. Все удивлялись, когда я их предсказывал. Например, однажды увидел во сне, что пою на немецком языке. И действительно, через полгода я спел Кролока не только на немецком, а еще и в Берлине.
«У меня удобные клыки»
— Перевоплощаться в вампира было сложно? Наверное, это неудобный костюм, килограмм грима…
— Грим как раз легкий, да и к костюму я привык. Мне в нем было комфортно. А вот с клыками возникали проблемы. Актеры долго не могли приноровиться к тем зубам, которые нам сделали в России. У наших стоматологов нет опыта изготовления кап, которые не мешают петь, произносить звуки и не выскакивают во время активной мимики. Пробных клыков было сделано 10. Одни ломались, другие мешали… В общем, когда я приехал в Германию по приглашению берлинского театра и примерил клыки, которые сделали там, они сели идеально. На спектакле мне еще мешали длинные волосы — они иногда забивались в рот. Кстати, свои клыки я использую в других спектаклях и концертах. Берегу их — храню в отдельной коробочке.
— Сами-то вы верите в мистику? И в связь с потусторонним миром? Ходили к магам, гадалкам?
— Было однажды. Передо мной стоял выбор, какое из предложений по работе принимать. Друг посоветовал позвонить «видящему» человеку, описать ему ситуацию. Мол, он подскажет. Я так и сделал, и выяснилось — то, что я для себя почти решил, и есть верное направление. Я принял предложение участвовать в «Бале вампиров».
Воланд чуть не убил зрителя
— А вам не страшно было браться за роль Воланда в «Мастере и Маргарите»? Это несчастливое произведение, с ним связаны смерти разных актеров...
— Еще как страшно. Поначалу, когда проект был на стадии идеи, я спокойно к нему относился: «Да делайте что хотите, приглашайте...». А потом разволновался. И действительно, без мистических случаев спектакль не обошелся: не премьере реквизит просто ожил. У меня была трость со встроенной в нее остро заточенной рапирой. В одной сцене я замахиваюсь ею на кота Бегемота. Помню, замахнулся и… рапира вылетела из трости, описала дугу над сценой и воткнулась прямо между ног у зрителя первого ряда. Еще бы чуть-чуть, и произошла бы трагедия. А люди ничего не поняли — подумали, это трюк. Под париком я почти поседел, мне эти пять секунд показались вечностью. Не понял, на что хотели намекнуть высшие силы в тот момент, но, думаю, раз все закончилось благополучно, Воланда я играю правильно.
— А он у вас какой?
— Не знаю, как для других актеров, которые брались за роль Воланда, а для меня это положительный герой. Он, по Гете, несет свет независимо от своей воли.
— ???
— Воланд для меня орудие правосудия. Не может же Создатель своей рукой карать всех грешников. Воланд просто его ассистент, посланный в Москву. Вот герой из «Призрака оперы» совсем другой. Это очень неоднозначный персонаж. С рождения у него обезображено лицо, и мать так пугалась сына, что сама надела на него маску. В ней его сила, без нее он беспомощен. Тем не менее однажды перебарывает свои страхи и комплексы и совершает великодушный поступок — отпускает свою любимую девушку с другим мужчиной. То есть все равно получается, что при всех своих отрицательных качествах положительный в финале.
Сверхзадача вампира — просветлить публику
— Вам не мешает амплуа мистического и по большому счету отрицательного героя? Не хотели бы спеть кого-то положительного?
— Не могу сказать, что положительных героев играть интереснее. Зло более многолико и многогранно. Предлагают, значит, надо браться. Значит, для чего-то это нужно высшим силам, чтобы вампира, дьявола и убийцу играл я. Мне нравится на сцене быть страшным. Когда ты в театре такой же, как в жизни, это скучно. А вот Джекилл в новом мюзикле «Джекилл и Хайд» как раз очень положительный. Это ученый, который изобрел эликсир, разделяющий добро и зло в человеке. Он ищет добровольца, готового испытать его препарат и избавиться от Дьявола, искушающего душу. Но медики ему запрещают испытывать это лекарство — все боятся потерять контроль над собой и обществом. А потом Джекилл влюбляется и решает испытать препарат на себе. И неожиданно из него не уходит зло, но просыпается другой человек Хайд — который цинично вершит правосудие на свой лад и становится машиной убийства. Могу сказать, что спектакль получается очень ярким и эмоциональным. Он, конечно, темный и негативный, но люди будут рыдать. И, наверное, в финале испытают катарсис, задумавшись о том, правильно ли мы живем.
— Я знаю, что вы верующий человек и поете в церковном хоре. Спрашивали благословения у священника перед тем, как исполнять вампира или Воланда?
— Перед тем как взяться за роль графа Кролока, я ходил к батюшке. Он сказал, что не возражает против этого образа. Ведь сцена — моя профессия, я кормлю свою семью, выступая. «Если есть такое предложение, принимайте!» — сказал священник. Но я пообещал, что всегда буду искать в моем графе светлые черты, и сверхзадача моей «нечистой силы» в том, чтобы зритель становился лучше, светлее, чище.
Фото Владимира Постнова
