«Опера — это сексуально»
— Вы только что говорили ученице: «Пойте секси!» Опера — сексуальное искусство?
— Я думаю, все искусство должно быть сексуальным.
— А многие воспринимают оперу как что-то холодное...
— Значит, бездарные люди пели холодными голосами. Зрители должны вместе с исполнителями взлетать и парить.
— Как вы думаете, почему в последние годы опера снова стала модной? Молодежь ходит на классические концерты, как на рок-фестивали.
— Потому что всем уже надоело это полоскание мозгов и ударяющее «бум-бум-бум» в голове. Все хотят получить что-то настоящее, ясное, яркое.
— В августе состоится очередной, уже девятый международный конкурс молодых певцов Елены Образцовой. Какого результата вы от него ждете?
— Открытий. Хотя очень сложно быть в жюри такого конкурса, потому что можно ошибиться диагнозом. Есть замечательные певцы, которые не могут совладать со своими нервами и выступить на уровне, которого достигли. А есть люди, которые не очень хорошо поют, но умеют работать на публику. Надо найти по-настоящему талантливых ребят.
— В программе «Один в один» вы с юмором отозвались о вокальных талантах Насти Волочковой. Как думаете, стоило ей петь?
— Ну, это же не серьезный конкурс, это шоу. Поэтому и в жюри я судила не как профессионал. Мне было жалко мальчика, Методие Бужора, который пел с Настей. Ему приходилось вытягивать номер. Но она старалась — тут надо отдать Насте должное.
— Как вы думаете, нормально ли, что она, балерина, выкладывает свои откровенные фотографии в Интернете?
— Мне кажется, это не от большого ума.
«Без каблуков я старушка»
— Что вы думаете про новую сцену Мариинского театра, которую многие критикуют?
— Не могу думать — я там пока не была. На открытие меня не пригласили. Не потому, что забыли. Просто знали, что я в Японии.
— Глядя на то, как вы занимаетесь с молодежью, удивляюсь: можете дать фору любой из учениц! Как удается в столь зрелом возрасте держать такую форму?
— Нет специальных диет, гимнастики, питания. Бог это либо дает, либо нет. Жизнь для меня — преодоление. Я Тамарочке Синявской, моей старой подруге, как-то сказала: «Можно сделать телевизионный бестселлер, если снять, как я поднимаюсь утром с постели, а потом — как выгляжу на сцене». Это две большие разницы. Нельзя стариться, нельзя!
— Многие женщины, особенно актрисы и певицы, боятся увядания. Они начинают делать немыслимое количество пластических операций. Как к этому относитесь вы?
— Это очень большая трагедия для женщины. Когда твое красивое тело начинает опадать, оплывать, конечно, тяжело эмоционально. Я это пережила и не скажу, что легко. Любая женщина с наступлением какого-то возраста начинает страдать из-за внешности. Но жизнь на этом не кончается! Наступает момент, когда ты пересматриваешь свои ценности. Не самое главное быть красивой и сексуальной, не самое главное нравиться мужчинам.
— А что главное?
— Доброта, желание поделиться знаниями, понять, зачем ты родилась на свет и какими талантами тебя наградил Господь. Если ты это поймешь, будешь счастлива всю жизнь. Потому что отдаешь людям то, что тебе дал Бог. Я считаю, что самый большой дар — это дар общения. И, конечно, нужно помогать людям. В этом тоже смысл жизни.
— На ваш жизненный тонус и смысл влияет количество поклонников?
— Их много, и мне это очень приятно. Но есть и обратная сторона медали: я не могу себе позволить выйти ненакрашенной, непричесанной. Людям должно нравиться смотреть на меня.
— На сцене у вас длинные наряды, поэтому не видно, на каблуках вы или нет?
— На сцене я всегда на каблуках. Это незыблемо, это меня мобилизует. И потом, я уже привыкла к такому положению диафрагмы, поэтому ничего не могу менять. На каблуках я более женственная, а без них — ну посмотрите — старушка. Очень важен и фасон платья. Наряды мне шьет питерский мастер Татьяна Котегова, она умело скрывает мои недостатки, поэтому на сцене я всегда чувствую себя царицей.
«Сериалы не смотрю»
— Вы говорите о том, что главное — найти свою индивидуальность. Но нынешние девушки подражают звездам, буквально копируя их гардероб и манеру макияжа. Это правильно?
— Подражать никому не надо. Любой человек интереснее, если он остается собой. Поэтому в мире столько красивой музыки, литературы, живописи: их создатели выражают свое «Я». А если все одинаковые — жить скучно. Ну, наденешь ты такие же джинсы, как у звезды, от этого никем не станешь.
— Неужели у вас в юности не было кумиров?
— Нет. У меня даже мыслей не было кому-то подражать. Перед работой над очередной партией слушала много разных записей певиц. Сравнивала их, выбирала, что ближе по технике, по эмоциям. Читала о композиторе, написавшем оперу, много смотрела записи, если они были. И старалась не быть ни на кого похожей.
— Музыка, работа занимают много свободного времени. В вашей жизни нет места для «простых радостей»? Может, сериал какой-то любите?
— Я лучше сяду и произведение новое выучу или иностранным языком позанимаюсь.
— А с родными часто видитесь, с внуком, например?
— Он живет в Испании и редко к нам прилетает. По «Скайпу» общаться я не умею, так что переписываемся и перезваниваемся. А маленькая внучка всегда приезжает на субботу-воскресенье к нам на дачу, вместе с дочкой и зятем.
— Откройте же секрет: сколько языков вы знаете?
— Хорошо — три. Итальянский, французский и немецкий. А так десять. Я даже лекции на японском читаю. Не могу сказать, что владею им в совершенстве, но ученики меня понимают.
«В Питере — везде хорошо»
— Были ли в вашей жизни минуты, когда природный оптимизм не спасал?
— Я всегда борюсь до последнего, живу на сопротивление. И юмор во мне есть, и жажда жизни, несмотря на то, что близкие уже уходят.
— Есть ли у вас в Питере особое место, куда вы могли бы прийти набраться сил?
— В Питере мне везде хорошо. Я родилась на улице Маяковского, жила на улице Маяковского и сейчас вот живу на Маяковского тоже. Самое смешное, что в Москве моя квартира тоже на площади… Маяковского. Так поэт меня и сопровождает! А если серьезно, я считаю Питер самым красивым городом мира. Он гораздо лучше Парижа. Петербург меня создал, выковал, привил мне вкус, как ни высокопарно это звучит. И то, что я в блокаду рано познала голод и горе, тоже на мне отразилось. Тогдашние дети были эмоционально более зрелыми, чем сегодняшние ребятишки.
— Говорят, что блокадники не подвержены депрессиям и унынию. Потому что страшнее того, что они пережили тогда, уже не будет. Это правда?
— Конечно, подвержены. И со мной было все. Но мы знаем, что такое цена жизни.
— А цена платья? Помните свое первое, концертное?
— Мне его подарило государство. Оно было сереньким, но казалось королевским нарядом. Меня отправили в нем на фестиваль молодежи и студентов в Финляндию. Заграничные улицы произвели на меня тогда большое впечатление, все блистало чистотой. Но когда я вернулась в Петербург, то встала на колени и поцеловала землю.
— Раньше молодые таланты искало государство. Сейчас вы организовали конкурс сами, а финансируют его спонсоры. От этого что-то изменилось?
— Было бы хорошо, если бы конкурсы проводило государство. Потому что мы были бы на 100 процентов уверены в финансовой поддержке. А спонсоры иногда обещают золотые горы, а потом, перед самым выходом на сцену, исчезают. У меня на втором конкурсе один бизнесмен пообещал 100 тысяч долларов. Бил себя кулаком в грудь и повторял: «Я сибиряк, я не подведу!» Перед началом конкурса я приехала и увидела директора, белого, как мел. Он сообщил, что спонсор денег не дал. Я думала, что у меня будет инфаркт. Как выкручивались, рассказывать не буду. Но лучше бы такие «дяденьки» на нашем пути больше не попадались!
«На эстраде много безголосых»
— Кого вы считаете своей главной конкуренткой?
— Никого. Все мы очень разные. У меня есть то, чего нет у вас, а у вас — чего Бог не дал мне. Конкурировать глупо. У меня никогда не было ни зависти, ни жадности. Наоборот, я стараюсь поддержать коллег по цеху. Мы создали фонд, который находит стареньких певиц. Помогаем им материально, дарим красивые подарки. Ведь забытая прима — это такая трагедия! Совсем недавно мы встречались с несколькими певицами, вручали подарки, говорили добрые слова. Но, к сожалению, уже сейчас двое из них ушли.
А еще мы детишкам даем деньги на обучение, организуем концерты, на которых они выступают. Со Славой Зайцевым мы объединились и пытаемся приодеть своих подшефных.
— Ваша подруга Монсеррат Кабалье спела с Николаем Басковым. А вам он не предлагал снять совместный клип?
— Мы пели с ним на концерте, и вышло неплохо. Но остальное, я считаю, ни к чему. Певец, который поет оперу, никогда не сможет работать так, как те, кто силен на эстраде. И наоборот. Так что зачем сочетать несочетаемое?
— Одна эстрадная молодая певица сказала мне, что голос — не главное. Главное — уметь правильно подать себя, а остальное на студии вытянут…
— Думаю, это пустышка. Сейчас на эстрадной сцене много безголосых девушек. Но это пройдет.
