Сначала актер обижался, что его помнят только по одной роли, потом смирился. В интервью «МК» в Питере» Владимир Толоконников рассказал, почему шариковых в наше время становится больше.
Поскользнулся, упал…
Владимир Толоконников редко приезжает в Россию (он живет в Казахстане), редко выходит на сцену своего родного Академического театра русской драмы имени Лермонтова в Алма-Ате и еще реже дает интервью.
— Сейчас я в нашем театре играю только в одном спектакле — «Семейный портрет с посторонним», — говорит Толоконников. — Хороший спектакль, 18 лет уже идет. А до этого я вообще год не выходил на сцену. А все потому, что сломал ногу. Шел как-то в декабре играть Фирса в «Вишневом саду», поскользнулся прямо возле театра и упал. На другой день, конечно, этот тротуар посыпали песком. А нога у меня так до конца и не зажила, хожу с палочкой. Хорошо хоть, в одном спектакле играть получается. Там по роли я лежу в кровати, так что зрители не знают, что я хожу, прихрамывая.
— На ваш взгляд, какая роль в кино у актера Толоконникова была самая яркая?
— Вы сами знаете какая. Шариков — это моя первая и, наверно, последняя яркая роль. Такое раз в сто лет бывает. Пересматриваю «Собачье сердце» и всегда поражаюсь, как это у Владимира Бортко такой фильм получилось снять? Там ведь вообще проколов нет, все артисты на своих местах. До сих пор ума не приложу, почему Бортко выбрал именно меня на роль Шарикова... А ведь пробовались Николай Караченцов, Алексей Жарков и Валерий Носик. Но никто из них почему-то не подходил. Бортко узнал обо мне благодаря ассистенту по актерам Галине Гальцевой. Мы с ней вместе учились в Ярославском театральном училище. Она вспомнила обо мне, бросила все дела в Ленинграде и выехала за мной в Казахстан. Бортко сразу меня утвердил на роль. Так и получилось, что «Собачье сердце» стало моей визитной карточкой, началом дороги в большое кино.
«Благодаря Шарикову буду жить вечно»
— Вы еще не устали от этой визитной карточки?
— Знаете, порой бывает обидно, что меня знают только по этой роли. Сначала я обижался, а потом подумал: ну что делать, пусть будет так. К тому же я еще не видел человека, который сказал бы, что «Собачье сердце» — это плохой фильм. Его купили 30 стран мира. Многие смотрят картину по пять-шесть раз. Уже новые поколения растут на ней. А фильм по-прежнему остается актуальным. И пока разруха в головах не исчезнет, зритель будет знать артиста Толоконникова. Возможно, я вообще буду жить вечно. И приятно, гордо сознавать, что я сделал что-то значимое в кино. Какая роль после Шарикова может быть ярче? Никакая... Наверно, поэтому остальные мои работы помнят не очень хорошо. Я, например, люблю свою маленькую роль в фильме Николая Досталя «Облако-рай». Ее даже отметили на Женевском кинофестивале. Да и фильм «Хоттабыч», где я сыграл главную роль, прошел круто. Плакатами вся Москва была увешана. Правда, меня на них никто не узнавал...
— А вы с шариковыми в жизни часто сталкивались?
— Шариковы ладно... Швондеров много. Полиграф Полиграфович — фигура трагическая. Он что, собака, виноват, что ему гипофиз Клима Чугункина воткнули? Он сам от этого страдает. Был псом, жил хорошо. А человеком стать никак не может. Шариковы — это потерянные люди. Наверно, их сейчас стало даже больше. А вот швондеры — это такая зараза, похуже раковой опухоли. Они есть везде, но больше всего их на самом верху. Вон, где они сидят, эти швондеры и их ученики.
В России легче дышится
— Одна из ваших бывших ролей — Квазимодо в спектакле «Собор Парижской Богоматери». Вы в жизни были так же сильно влюблены, как ваш герой?
— В жизни всякое бывает, но таких высот мы не достигли. Но страдать страдали. Я был влюблен всего три раза. В 1-м классе сходил с ума от одной артистки. Уже не помню, как ее зовут. Но тогда я так страдал, что есть не мог. Мама не могла понять, что с сыном случилось. Потом у меня была чистая платоническая любовь к восьмикласснице Гале. Я тогда только школу закончил. Буквально боготворил ее, мне даже в голову не приходило хотя бы поцеловать ее. Для счастья мне достаточно было просто видеть мою восьмиклассницу. А она, видимо, захотела большего. Поэтому нам пришлось расстаться. Ну и последняя моя любовь — это жена. Она подарила мне двух хороших сыновей. Младший Родион заканчивает ВГИК в этом году. На днях пойду смотреть спектакль по роману Достоевского «Идиот», где он князя Мышкина играет. Мне-то не довелось такую роль получить... А старший сын дома в Алма-Ате живет. Быть актером он отказался, хотя в детстве выходил со мной вместе на сцену.
— Вам бы не хотелось вместе с семьей переехать из Казахстана в Россию?
— Хочешь не хочешь, а жизнь сама все расставляет по своим местам. От моих желаний мало что зависит. Я для чего дом большой в Алма-Ате строил? Думал, будем мы все вместе жить бок о бок. Ждал, что дети женятся, внуков нарожают, а я буду нянчиться. Представлял себе огромный стол, во главе сидит Владимир Толоконников во-о-от с такой поварешкой и, если кто-то проштрафится, как бьет в лоб! Вот это порядок. Все дружно в одном котле варятся и смотрят «Собачье сердце». Но оказывается, все не так в жизни получается... Внуков пока нет.
Огромной семьи тоже. Были кошка с собакой, но кошка сбежала. Я в свободное время выращиваю на участке розы. Правда, ничего в них не понимаю, даже названий сортов не знаю. Различаю их только по цвету. Есть розовые, белые, красные. Только желтые никак не растут. Да и красные в последнее время стали погибать.
...Умные люди раньше делали обмен квартирами, переезжали из Алма-Аты в Москву. А я неподъемный... Да и не купить квартиру в столице России. Очень дорого. Хотя, могу вам признаться, мне в Москве комфортнее, чем в Алма-Ате. Нашу жару я уже терпеть не могу. Вот приезжаю в Москву, мне дышится даже легче. Я там больше работаю, ем и меньше сплю. Но Петербург еще лучше Москвы. Я раньше не понимал, что красивого в этом городе. А потом пожил у вас год, уехал и как-то поймал себя на мысли, что тянет меня обратно. Скучал я по Питеру. А самое главное — этот город куда прогрессивнее, чем Москва. Ведь именно у вас на «Ленфильме» родился Шариков. Так что Питер — это держава. Люблю я его, вот и все. И вообще, в России я чувствую больше уважения к себе, чем дома в Казахстане. Но это легко объяснимо, ведь в своем отечестве пророка нет.
— Как вы думаете, чему русские могут поучиться у казахов?
— Ну вы мне вопрос залипонистый задали... У казахов много хорошего. Например, они очень гостеприимны. Во время Великой Отечественной казахстанские семьи принимали к себе беженцев, раненых бойцов. Да что там далеко за примером ходить! На квартире у моей мамы два солдата жили. Их уже выпустили из госпиталя, но оставили в Алма-Ате подлечиться. Мест в больницах тогда не хватало. И до того их тепло приняли, что один из этих солдат стал моим папой. У нас до сих пор к русским очень хорошо относятся. Президент Нурсултан Назарбаев за этим следит.
