Обо всем этом и не только «МК в Питере» поговорил с и. о. руководителя Главного следственного управления СКР по Санкт-Петербургу Олегом Бобковым.
Улыбнитесь, вас снимают
— Олег Валерьевич, 2023 год подходит к концу. Давайте подведем итоги: каковы результаты работы Следственного управления и какие достижения ведомства вы хотите особо отметить?
— Основное в работе Главного следственного управления по Петербургу — не столько раскрытие каких-то конкретных дел, активно освещаемых СМИ, а в целом борьба со всеми видами преступлений. С деяниями, которые мешают нормально жить горожанам и гостям города, нарушают работу государственных органов, социальных институтов, покушаются на различные права граждан. Поэтому в первую очередь я хочу отметить эффективное взаимодействие всех правоохранительных органов и органов власти, которое позволяет результативно бороться с преступностью.
Если пройтись быстро по статистике: в текущем году нами было возбуждено более 2700 уголовных дел (это на 11% больше, чем в 2022‑м), в суд направлено порядка 1900 (на 3% больше, чем в предшествующий период). Интереснее другое. Я в Петербурге работаю 10 лет, с самого начала своей служебной деятельности, и могу отметить, что за это время категории и виды преступлений эволюционировали. Например, в 2011 году в городе было совершено более 300 убийств, то есть убивали практически каждый день. В текущем году зарегистрировано порядка 90 убийств. Снижение более чем в 3 раза!
На сегодня криминогенная обстановка по преступлениям против личности сопоставима с эпохой так называемого застоя — началом 1980‑х годов. Но есть разница. Тогда латентность преступлений была довольно высокой: люди «терялись», и это порой не регистрировалось как преступление, связанное с причинением смерти. А сегодня ведется реестр без вести пропавших граждан. Если возможен сценарий совершения преступления — были кредитные обязательства, человек пропал вместе с автомобилем и так далее — незамедлительно возбуждается уголовное дело. И оно всегда возбуждается, если без вести пропал несовершеннолетний. Сейчас в условиях мегаполиса крайне сложно представить ситуацию, что убийство или любое другое преступление против личности не будет учтено. Так что современная статистика объективна: убийств стало меньше.
На сокращение числа преступлений влияет несколько факторов. Во-первых, социально-экономическое развитие страны. У нас нет такого вала безработицы, как был когда-то, наши граждане становятся более дисциплинированными. Во-вторых, внедрение высоких технологий вроде «Безопасный город»: город наводнен камерами, среди которых немало и умных — с системой распознавания лиц. Благодаря этому и удается достигать высоких показателей по раскрываемости. Итог: раскрываемость убийств — более 96%, изнасилований — 100%. При этом примерно четверть преступлений против половой неприкосновенности совершаются либо гражданами иностранных государств, либо ранее прибывшими из других стран и натурализованными гражданами РФ.
Раскольниковы — это рудимент
— Петербург долгое время считался криминальной столицей, даже неформальное прозвище получил — бандитский Петербург. На фоне последних громких дел его называли городом расчленителей. Так есть ли у Петербурга какая-то криминальная специфика?
— Времена, когда к Петербургу можно было применить прилагательное «бандитский», уже давно в прошлом. Да, в производстве есть дела, возбужденные по статьям «Бандитизм» и «Организация преступного сообщества», но зачастую они связаны с экономическими процессами: хищения бюджетных денежных средств, взятки и так далее. Хотя, конечно, изредка происходят преступления из серии «эхо 90-х», когда, к примеру, людей похищают для дальнейшего вымогательства выкупа. Бывает, что не успокоившиеся авторитеты из 1990‑х пытаются какие-то преступления организовать. Например, 21 декабря мы задержали гражданина Тютина. В январе 2021 года он был приговорен к 23 годам лишения свободы за организацию убийства своего компаньона по бизнесу, его супруги и двух их несовершеннолетних детей. С июля 2022-го по январь 2023‑го участвовал в специальной военной операции. И уже после этого умудрился совершить новое преступление: сейчас он обвиняется в организации приготовления убийства по найму.
А что касается появления каких-то преступных групп, их членов быстро выявляют и задерживают. 22 декабря в Петербург был доставлен последний организатор этнической группы, который организовывал нападения на граждан, чтобы потом выложить видео со своими похождениями в сети Интернет. Группа действовала из хулиганских побуждений с определенными экстремистскими мотивами. Ее участники таким образом хотели показать свое некое превосходство над коренными жителями Петербурга. На сегодня все члены группы, а это 16 человек, установлены и изобличены. У них разные степени участия, роли, эпизоды, и все они под стражей.
Виртуальные аферисты
— Можно ли сказать, что в Петербурге на фоне снижения числа насильственных преступлений становится больше интеллектуальных, связанных с мошенническими схемами, крупными хищениями?
— Эта тенденция есть не только в Петербурге. В правоохранительных органах происходят структурные преобразования: так, подразделения заказных убийств уже не актуальны — такие преступления сегодня единичны.
Преступность уходит в сферу ИТ-технологий. Из того, что на виду у общественности, — телефонные мошенничества, якобы юридические конторы, которые обещают добиться повышения пенсий или выплат, псевдомедицинские конторы, сотрудники которых заманивают клиентов обещанием провести чудодейственные манипуляции. Схем у злоумышленников много, а цель одна — получить доступ к банковским счетам граждан, уговорить потерпевших перевести деньги на карту мошенника или оформить кредит. Среди пострадавших есть и преподаватели вузов, и чиновники, и даже сотрудники правоохранительных органов. Лет 10 назад такие преступления были какой-то диковинкой, ноу-хау злоумышленников, а теперь это основной пласт злодеяний. Так что закономерным ответом стало создание и модернизация специализированных подразделений, занимающихся расследованием преступлений, совершенных в сфере ИТ-технологий. Конечно, актуальным является вопрос изменения законодательства так, чтобы мы обладали более четкими алгоритмами блокировки сомнительных операций: это пресекало бы аферы, и интерес злоумышленников к ним снижался бы.
Мошенники становятся изощреннее. Мы, конечно, работаем по всем выявленным случаям, но и в общественное сознание должно прийти: если тебя звонят с неизвестного номера, нельзя быть слишком доверчивым!
Чудо-приборы и кропотливая работа
— Преступность становится технологичнее, а следствие? Горожане очень любят сериалы про следователей, где показывают чудеса техники… Или это уже не чудеса?
— Лет 30–40 назад некоторые приборы, которые мы сейчас используем, были из области научной фантастики. Но прогресс идет. У нас есть определители биологических следов: они на месте происшествия определяют места, с которых нужно делать смывы, соскобы, «просветить». Имеются приборы, определяющие местонахождение камер. Помимо городских есть же и частные видеокамеры, это не запрещено. А быстрое обнаружение тех, что неподалеку от места происшествия, помогает в раскрытии преступления. Есть технические устройства, которые позволяют вскрывать пароли на смартфонах и планшетах и получать представляющую интерес для следствия информацию, даже удаленную. Имеются и устройства, позволяющие устанавливать по азимутам и созвонам точное место, где находился тот или иной абонент мобильной связи на момент совершения преступления. Каких-то 15–20 лет назад всего этого у нас не было.
Отдельная тема — научные достижения. Очень серьезно продвинулась генетика, например. Но гораздо важнее то, что появился системный, комплексный подход к отбору нужных образцов ДНК по всем лицам, совершавшим тяжкие и особо тяжкие преступления.
Так, есть базы, в которых содержатся образцы буккального эпителия (его берут с внутренней стороны щеки. — Прим. ред.), которые позволяют вычислить генотип. Бывает, раскрытие преступления сводится к тому, что берется базовый генотип, вводится в базу и сравнивается с имеющимися. Это позволяет раскрыть преступления, совершенные в прошлые годы. Под давлением доказательств подозреваемый начинает сознаваться еще и в дополнительных эпизодах своей преступной деятельности. Порой фигуранты очень удивляются, когда по прошествии 15–20 лет узнают, что оставили следы на месте преступлений и они все это время хранились в базе. Да, средства и методы, используемые в более ранние годы, не позволяли установить генотип злоумышленника. А вот новые с точностью до 99,99% устанавливают — это биообъект определенного лица. Против такого доказательства сложно выстраивать алиби. Генотипы по крови, слюне, выделениям, как и отпечатки пальцев, являются неопровержимым доказательством.
Конечно, всему этому предшествует кропотливая работа экспертов. Некоторые исследования не назвать скоротечными. По крайней мере, не с тем техническим инструментарием, который имеется в нашем распоряжении на сегодня. Но динамика есть. Не только преступники модернизируют методы работы. Мы стараемся не отставать, а где-то идем и впереди.
А то, что показывают в сериалах, — это скорее для привлечения внимания зрителя.
Истории для учебников
— Когда происходит какое-то громкое происшествие, СМИ начинают пристально наблюдать за развитием событий. Например, дело Марии Кохал… А есть ли среди последних уголовных дел, которыми занималось петербургское управление, настолько интересные, что они должны попасть в учебники для будущих следователей?
— Дело Марины Кохал действительно очень интересное. Оно было возбуждено, когда я руководил следственным отделом по Центральному району. Мы сразу столкнулись с интересными моментами. Например, способ сокрытия следов преступления. Наверное, он был подсмотрен в каких-то фильмах или сериалах… Но совокупность доказательств мы все-таки собрали и направили в суд. Сейчас ждем решения суда. Что касается других интересных дел… В 2015 году было совершено дерзкое нападение на машину сотрудников ОМОН. Тогда в перестрелке погиб подполковник полиции. Свой автомобиль и оружие преступники потом сожгли, чтобы уничтожить все биоследы. Но идентификационный номер машины, который набивают заводским способом, частично сохранился. Следователи совместно с оперативниками собирали данные по крупицам. По сути, мы знали марку, модель, цвет автомобиля и частично его заводской номер. В итоге из 10 миллионов машин, которые находились в России, вычленили порядка 300. Каждую отработали вручную. В итоге выяснили, что нужную нам машину у жителя Тверской области забрали за долги. Прошли по всей цепочке и вышли на одного из соучастников преступления. Это была очень кропотливая работа.
Еще одно интересное дело сейчас как раз расследуется — убийство предпринимателя Алиева, совершенное в Приморском районе летом этого года. После регистрации факта преступления все, что мы имели, помимо силуэта подозреваемого, — изображение автомобиля, на котором не видно номерных знаков. Видели, что у автомобиля не горит одна из противотуманных фар. Мы проверили все транспортные средства нужной марки и модели. Отобрали те, у которых была данная неисправность. И это помогло нам выйти на подозреваемых. Конечно, это кропотливая работа не только следователей: с нами работают и эксперты, и оперативники. Только в тесном взаимодействии и раскрываются преступления.
На следствие надейся, но сам не плошай
— Олег Валерьевич, скоро Новый год. Что бы вы хотели пожелать жителям нашего замечательного города?
— Хочу пожелать благополучия, крепкого здоровья и чтобы поменьше было негатива в жизни. Также желаю быть счастливыми и избежать попадания в круг пострадавших от преступлений. Но если вдруг так случится, знайте: Следственный комитет не останется в стороне, вы всегда можете к нам обращаться.
Кстати
Наш собеседник в ходе интервью развенчал миф о том, что расследование преступлений это сугубо мужская работа. Как сообщил Олег Бобков, даже лет 15 назад, когда создавался Следственный комитет, доля женщин-сотрудников составляла порядка 20–25%. Сейчас в петербургском Главном следственном управлении СКР 47–48% сотрудников — женщины.
И в этом есть свои плюсы. Так, по словам нашего собеседника, мужчины менее склонны к сомнениям при принятии решений, а женщины — усидчивее, они кропотливее при установлении деталей.
— Порой мужчин приходится подхлестывать: вон, девчонки могут, а вы — нет, — смеется Олег Бобков. — Да, не всем сотрудницам удается занимать руководящие должности, но это скорее про то, что многие в конечном счете в приоритет выводят семью. Но у меня два зама — женщины.