Совсем скоро на большие экраны выйдет третья часть нашумевшего боевика, снятого по мотивам реальных событий, произошедших с российским социологом Максимом Шугалеем и его переводчиком Самером Суэйфаном, которые полтора года прожили в ливийском плену. «МК в Питере» побеседовал с создателями трилогии и выяснил, как проходили съемки.
«Получилось похоже»
По признанию актера, сыгравшего самого Максима Шугалея, Кирилла Полухина, он чувствовал особую ответственность при работе над ролью и кинолентами в целом.
— Кирилл, что лично для Вас значит участие в этом проекте?
— Я старался почерпнуть как можно больше информации о Максиме Шугалее. Встречался с его друзьями и родственниками, пытался узнать, какой Максим в жизни. Ведь прежде чем браться за роль, нужно воссоздать образ. А, выяснив подробности дела, понял, что у меня и всей нашей команды есть возможность помочь человеку, который совершенно несправедливо в течение полутора лет находился в плену у террористов, вернуться домой.
— Как Вы готовились к съемкам, вживались в роль?
— Хочу сказать, что времени на это было очень мало, потому что речь шла о человеческой жизни. Прежде всего я пытался как бы пережить эти события. А ведь очень сложно представить себя на месте человека, который находится в плену. Никто из нас по-настоящему не знает, как бы повел себя в подобной ситуации. Я сделал все, что от меня зависело. Максим сказал, что получилось очень похоже.
«Помогал юмор»
Максим Шугалей в одном из интервью в СМИ признался, что его другу и помощнику Самеру Суэйфану досталось даже больше, чем ему самому. Роль переводчика исполнил актер Олег Абалян.
— Олег, фильмы про Максима Шугалея очень серьезные. А какая атмосфера царила на съемочной площадке? Удавалось ли расслабиться и как-то отвлечься?
— Нам было бы очень тяжело, если бы мы не юморили, например, перед кадром или в перерывах. Повезло — компания собралась хорошая, забавных моментов была уйма. Это очень разряжало обстановку.
— Съемки «Шугалея» проходили в Петербурге, в городе Сусс в Тунисе и в Западной Сахаре. Где Вам понравилось больше всего? А что, может быть, вызвало меньше эмоций?
— Моя любимая локация — это, конечно, Петербург. Мне очень нравится мой город. А еще я в восторге от того, как художники поработали над тюрьмой. Если судить по рассказам тех, кто реально был в Митиге, получилось один в один.
— Что было самым сложным в работе над ролью Самера и как вы справлялись?
— Язык. К третьему фильму Максима и Самера выпустили. И вот, сам Самер мне очень помог: консультировал, подсказывал перевод, объяснял правила ударения и разницу между акцентами и наречиями.
Сила кинематографа
Персонаж, говорит сценарист трилогии «Шугалей» Владимир Измайлов, создается не за один день. Это долгий и непростой процесс. И чтобы твой герой получился правдоподобным, нужно быть немножко психологом.
— Владимир, насколько сложно было адаптировать столь жуткие события для телезрителя? С какими трудностями Вы столкнулись при подготовке сценария?
— Мне как автору важно в первую очередь представить себя на месте героя и понять, что с ним происходит в тех или иных условиях. Например, в первом фильме присутствуют моменты, в которых Шугалей, сидя в камере, будто бы пишет письма жене, по сути разговаривая сам с собой. Я так видел ситуацию, но когда Максим вернулся, он рассказал, что такое с ним действительно было. Сложность еще заключалась в том, чтобы понять, насколько страшными могли быть те события для человека. На самом деле, по его рассказам, все оказалось куда ужаснее, чем мы показали в фильме.
— Кинематографические воспоминания Максима Шугалея имеют что-то общее с реальностью? Например, тот флешбек с разговором о поездке в Ливию.
— Действительно была такая беседа Шугалея с Прокофьевым. В первом фильме очень много моментов, связанных с отъездом, и они все основаны на рассказах Саши и друзей Максима.
— А пытки в тюрьме, показанные в фильме?
— И тут мало что придумывалось. Очень помогли рассказы российского моряка Сергея Самойлова, который также был узником «Митиги». Некоторое время он находился в заключении одновременно с Шугалеем и они даже общались. Сами террористы... Вот, например, глава тюрьмы Абдель Рауф Кара — это реальный человек, его, что называется, можно загуглить.
— Однако во второй картине помимо истории Максима есть еще одна сюжетная линия, связанная с молодым мусульманином по имени Ислам. Для чего она нужна?
— Первый «Шугалей» был приключенческим, а во втором хотелось разобраться в самой природе терроризма. По сути ведь Максим искал ответ на вопрос, как и почему люди попадают в это. И вот этот мальчик со своей влюбленностью в местную девушку и метаниями, с которыми он обратился в мечеть, впоследствии понял, что издевательства над людьми не имеют ничего общего с религией.
— Тогда что означает та сцена, где он практически безропотно отдает на растерзание предмет своего обожания?
— Это проявление его слабости. У человека только что выбили почву из-под ног. Он был уверен в правоте своей и людей, которые его окружают, а в какой-то момент появилось зерно сомнения (благодаря тому же Шугалею, у которого он просил совета). Это история про неуверенность, про то, что эта сила гораздо больше его самого и пожирает пацана.
— Вы ко всем своим персонажам относитесь одинаково? Или есть кто-то, кого Вы любите или ненавидите больше остальных?
— Сценариста герой, даже если он отрицательный, не может раздражать. Потому что работа над персонажем всегда опирается на мотивацию — ты пытаешь разобраться, что им движет. Однако хотелось, чтобы некоторые вызывали у зрителей неприязнь. Например, тот самый начальник тюрьмы «Митига» Абдель Рауф Кара.
— В обоих фильмах, особенно первом, звучит композиция «Гни свою линию» в исполнении группы «Сплин». Почему в повествование вплетен именно такой саундтрек?
— Эта песня про Максима. Потому что несмотря на ужасные условия содержания он остался человеком. Когда Шугалея освободили, я понял, что он не сломался. Почти два года в ливийской тюрьме... Я слабо себе представляю, каково это. Я спрашивал у Макса, как он это пережил. Он сказал такую вещь, страшную на самом деле: человек ко всему привыкает, реальность теперь такова.
При подготовке фильма мы задавались таким вопросом — а насколько он поможет Максиму Шугалею. Позднее мы разговаривали с ним, и он сказал, что после выхода картины, в том числе на арабском языке люди, которые проводили допросы и пытки, в какой-то момент перестали применять серьезное физическое воздействие.
— Диалоги в фильмах ведутся сразу на нескольких языках: русском, английском и арабском. Расскажите, как удалось избежать языкового барьера.
— В первой картине у нас снимались люди из Туниса, а для них арабский, сами понимаете, язык родной. Привлечь их к работе над второй частью, к сожалению, не удалось, потому что им стали поступать серьезные угрозы. Поэтому мы взяли наших, однако они арабского не знали, но поскольку команда профессиональная, то все выучили фразы. Также у нас был консультант — носитель арабского языка, который к тому же хорошо разбирался в наречиях и разных тонкостях.
— Финал «Шугалея-2» по сути открытый. Чем удивит зрителей третий фильм?
— Конечно, у нас была задумка рассказать о том, как удалось освободить Максима. Но об этом ведь и так уже все знают. Поэтому зрителям было бы неинтересно. Так что дальше сюжет будет закручиваться вокруг личной борьбы Максима с терроризмом.
«Конкретный драйв»
Раскрывать все подробности третьей части мы, конечно, не будем. Однако сцена погони, изображенная на постере, дает понять, что финальная картина будет не менее захватывающей, чем первые две. На это, пожалуй, намекает и актер, исполнитель роли Тобола в фильме «Шугалей-3. Возращение» Михаил Богданов.
— Михаил, безотносительно сюжета расскажите, как проходили съемки?
— Драйв был конкретный. В обычной жизни такого не испытать. По всем вопросам нас консультировали профессионалы. Например, боевые сцены нам помогали ставить специальные инструкторы. Кажется, были люди из спецподразделений правоохранительных органов. Оружие было настоящим, правда, патроны холостые.
— Непросто, наверное, пришлось?
— Вы знаете, всякое бывало. Кто-то даже сознание терял. Африка, жара под плюс 60. На мой взгляд, именно боевые сцены самые тяжелые, поэтому без каскадеров никак. А еще я восхищаюсь ведущими актерами. Эти ребята — большие молодцы. Моменты, связанные с главным героем — Максимом Шугалеем — для меня стали, наверное, самыми эмоциональными. С этим человеком я знаком лично, он произвел на меня большое впечатление. Про таких людей нужно снимать кино.