Льгот — нет, букет заболеваний — есть
Проблема «непризнанных блокадников», мягко сказать, не нова — о том, как эти люди безуспешно борются за свои права, «МК» в Питере» писал еще в 2008 году. Тогда к проблеме удалось привлечь внимание: о том, что ситуацию надо менять, говорили и общественные деятели, и сами чиновники, но в итоге так ничего и не изменилось.
История про блокадников «второго сорта» возникла одновременно с появлением самого знака «Жителю блокадного Ленинграда» в 1989 году. В решении Ленгорисполкома было сказано, что блокадником может считаться только тот, кто прожил в осажденном городе больше 120 дней, то есть больше четырех месяцев. Поэтому младенцы, родившиеся в Ленинграде позже 27 сентября 1943 года, но до полного снятия блокады, на получение этого знака и всех связанных с ним льгот (повышенной пенсии, медицинского обслуживания, бесплатных перелетов раз в год, льгот по квартплате) никаких прав не имеют. Месяцы голодовки, проведенные внутриутробно, «не считаются».
— Моя мать — Куприянова Евгения Ефимовна — родилась 25 октября 1943 года, — рассказал «МК» в Питере» Георгий Куприянов. — Её мама, моя бабушка, работала медсестрой в городской больнице, пережила в Ленинграде безвыездно всю блокаду, потеряла в блокаде годовалого сына, в блокаде умерла её 30-летняя сестра, сама бабушка чудом осталась жива. Моя мама родилась недоношенной — менее полутора килограммов. Бабушке сказали, что её дочь — не жилец, но бабушке удалось её выходить.
Еще одна жительница Петербурга, Инна Смирнова, родилась 7 декабря 1943 года — за полтора месяца до полного снятия блокады.
— Мои родители работали на мыловаренном заводе, — рассказала Инна Смирнова «МК» в Питере». — В блокаду умерли две мамины сестры и племянник, мать с отцом выжили за счет того, что на заводе выдавали паек в виде глицерина, на нем жарили дуранду. Жаль, не сохранилось фото мамы — это кожа да кости. Я родилась с патологией почек, в шесть месяцев у меня была водянка, как меня выходили — одному богу известно. В дальнейшем это преобразовалось в пиелонефрит, высокое давление. Сейчас одна почка не работает, другая функционирует плохо, я инвалид второй группы, здоровья нет. С лекарствами помогает дочь.
У каждого из нескольких сотен оставшихся «непризнанных блокадников» похожая история. Профессор Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования Лидия Хорошинина много лет изучала здоровье людей, выношенных матерями во время блокады, и уверена, что они пострадали не меньше, чем остальные блокадники. Ученые доказали, что те люди, чьи матери голодали в первой трети беременности, во взрослом возрасте чаще становятся гипертониками и умирают от геморрагического инсульта. Те, чьи матери голодали во второй трети беременности, имеют повышенный риск сахарного диабета и ишемической болезни сердца. Голод матери в последней трети беременности — шанс получить тромбоэмболические недуги. Можно лишь догадываться, какой «букет» заболеваний у пенсионеров, родившихся в 1943 году, — ведь их мамы плохо питались на протяжении всей беременности!
Ни Яковлев, ни Матвиенко, ни Полтавченко
Откуда взялись загадочные «четыре месяца», после которых человек может считаться блокадником, никто так и не понял. Говорили, что это заключение некой медкомиссии, сделанное в конце 1980-х годов, но в архивах информации об этом не нашли. Возможно, это произвольная цифра, взятая чиновниками «с потолка».
— Моя мать поднимала тему блокадных новорожденных еще в 1988 году, при обсуждении учреждения знака «Житель блокадного Ленинграда», — говорит Георгий Куприянов. — И позднее в течение многих лет она обращалась во все инстанции, пытаясь оспорить несправедливое разделение. В 2011 году она перенесла инфаркт.
Сам Георгий подключился к борьбе «непризнанных блокадников» только в 2012 году, после 20-летних бесплодных попыток других активистов.
— Пытались убрать из закона эту приписку о 120 днях и при Яковлеве, и при Матвиенко, и при Полтавченко, — говорит сын непризнанной блокадницы. — Но ни при ком не удалось. В 2004 году победа была близка, законопроект активно обсуждался, но губернатор Валентина Матвиенко наложила вето, и все снова затихло.
Что удивительно, в 2004 году пополнению списка блокадных жителей воспротивились... «официальные» блокадники! Представители блокадных организаций прислали в городское правительство письмо, где было написано, что они не согласны с отменой четырехмесячного срока: «В настоящее время льготы предоставляются не в полном объеме, просим вас не допустить расширение льготной категории жителей блокадного Ленинграда». То есть «нам самим денег не хватает, не нужны новые блокадники».
— Когда уже я занялся этим делом, то снова убедил петербургских депутатов подать законопроект в 2013 году. В тот раз он до Полтавченко даже не дошел, пролежал до 2015 года, а потом его убрали «в стол».
Георгий Куприянов и по сей день продолжает борьбу за права и льготы для своей матери и ее ровесников — создал группу «ВКонтакте» под названием «Рожденные в 1943», без конца пишет в различные высокие инстанции — от председателя Госдумы до президента. Через Интернет Георгий распространил петицию с требованием устранить необоснованную дискриминацию части блокадников. Но пока что ее подписали всего лишь 1200 человек. На днях была опубликована еще одна петиция. Нужно набрать 100 тысяч голосов. Пока есть только 35.
— Чиновники который год либо игнорируют, либо «футболят» мои обращения, — возмущается Георгий Куприянов. — Городские власти говорят, что это можно решить только на федеральном уровне, федеральные отправляют обратно к городским. СМИ эту тему освещают неохотно, считая, видимо, проблему «мелкой». Среди самих «непризнанных блокадников» тоже очень мало активистов — им по 73 года, они имеют серьезные проблемы со здоровьем, у них уже нет сил бороться за свои права. Хотя петербурженка Евгения Кошманова, родившаяся 13 декабря 1943 года, несколько лет ходила по судам, пытаясь доказать, что она имеет право на звание блокадника. Но проиграла.
Побыла блокадницей — и хватит!
В вопросах признания или не признания блокадником вообще много неразберихи. Показателен случай Людмилы Зерновой, родившейся 19 октября 1943 года. В 1989-м она, как и другие пережившие блокаду, подала свои документы на рассмотрение в Горисполком Ленсовета.
— Тогда маме в Горисполкоме сказали, что эти самые 120 дней — не обязательное условие, — рассказала дочь Людмилы Зерновой Татьяна Голубева. — Мол, это остается на усмотрение исполкома. И в 1990 году она была награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда» и получала все причитающиеся ей льготы, подарки на 9 Мая, да и сама считала себя блокадником.
Но в 2007 году Людмиле Зерновой пришло письмо из администрации Московского района, ставшее для пожилой уже женщины шоком: статус блокадника снят, придите в администрацию и сдайте свое удостоверение. С этого же дня выплачивать блокадную пенсию перестали, все льготы отменили.
— Некоторое время мама считала, что это просто чиновничья ошибка, — говорит Татьяна Голубева. — Она не очень хотела бороться, говорила, что раз с ней так некрасиво поступили, то это будет на их совести. Но я нашла знающего адвоката Оксану Прокопьеву. Она занялась нашим делом. Выяснилось, что таких случаев, как у мамы, много: в конце 1980-х находились чиновники, которые не считали дату в четыре месяца обязательной, но потом — в 2000-х — власти «спохватились» и решили эти «лишние» льготы отменить.
Суд Людмила Зернова выиграла в 2016 году — ее вернули в списки «признанных блокадников», снова стали начислять «блокадную пенсию» (хотя перерасчет провели только за три года, а не за все девять лет, которые ее не выплачивали). Есть несколько других подобных примеров — вычеркнутых блокадников через суд восстанавливали в их правах. Тем не менее справедливости нет и в таком решении: получается, что кто-то, рожденный после 27 сентября 1943 года, имеет право называться блокадником, а кто-то, рожденный в то же время, — нет?
— Точного количества «непризнанных блокадников» никто не знает, — говорит Татьяна Голубева. — Пять лет назад называли цифру в тысячу человек. Но ведь люди постепенно уходят из жизни. Сейчас их уже явно меньше. Вряд ли они стали бы серьезной статьей расхода для городского бюджета. Но есть ощущение, что власти просто ждут, когда рожденные в блокадном 1943 году умрут и проблема «рассосется» сама собой.