В «Брате» играли бесплатно
— Светлана Викторовна, часто пересматриваете «Брата»? Поменялось ли к фильму отношение спустя 20 лет?
— Специально я его не пересматриваю, но часто мне звонят и говорят, что, мол, «опять ты в телевизоре», и тогда я включаю и смотрю. С возрастом все меняется — и оценка фильма, и отношение к его сюжету. Для меня сейчас «Брат» — это энциклопедия 90-х годов, с их бытом и персонажами. Если ребенку нужно будет объяснить, как мы жили в то время, то можно показать этот фильм. Кстати, именно подростки очень любят «Брата», аудитория его поклонников сильно помолодела, есть совсем юные люди, которые к фильму относятся очень серьезно и чтят его героя Данилу Багрова. Леша (Алексей Балабанов. — Ред.) об этом, конечно, не думал, когда его снимал. Хотя «Брат», как и все его фильмы, пропитан большой любовью к Питеру.
— Как вы попали на съемки «Брата»? Был кастинг?
— Нет, Леша писал сценарий и уже знал, что главную женскую роль буду играть я. Мы с ним знакомы еще с его первого фильма «Замок» по Кафке. Там мы играли вместе с Витей Сухоруковым. А потом Леша, когда собирался снимать «Брата», мне позвонил и сказал: «Денег нет. Сниматься будешь? На тебя прямо роль написана». Кто ж от этого откажется? Вот мы и снимались практически бесплатно, ни о каких гонорарах речь не шла. А героя, кстати, он долго не мог найти. У Балабанова с женскими ролями проще все складывалось, он чувствовал женскую природу. А мужчин ему было труднее понять. Он искал людей своей группы крови.
— И нашел Сергея Бодрова?
— Да, хотя Сережа был совсем не артист, притом, что он сын Сергея Бодрова-старшего и даже снимался в одном из его фильмов. Он был немножко зажатый, казался подростком. Но когда режиссер увидел на экране харизму Бодрова, никак не сочетающуюся с ролью справедливого убийцы, то сразу решил его взять. Кстати, недавно мы с друзьями встречались, и Андрей Федорцов (который сыграл небольшую роль режиссера Степана, по ошибке зашедшего не в ту квартиру) вспоминал, что во время съемок Сергей как раз писал диссертацию на тему «Архитектура в венецианской живописи эпохи Возрождения». Но Леша Балабанов иначе определил его судьбу. Заразил его этим кинематографическим вирусом.
— Вам нравилось с Бодровым сниматься?
— Помню, одну из главных сцен мы снимали во время концерта группы «Чиж и CО». Денег для инсценировки у Балабанова не было, поэтому решили нас просто поставить в толпу фанатов и снимать как есть. Мы готовились, а концерт уже начался. Нас засунули в первый ряд, нас зажала толпа фанатов, я испугалась, что сейчас задавят. У меня слезы в кадре настоящие, потому что мне было по-настоящему страшно. Оператор снимал нас со сцены, а когда он закончил, то съемочная группа ушла, а мы остались в этой толпе пьяных и обкуренных людей. И не выбраться! Сережа буквально прорвался сквозь толпу, вытащил меня. Мне сломали ребро. А он потом час сидел и нервно курил, говоря, что у нас опасная профессия.
«У Бодрова и Балабанова была кармическая связь»
— Тем не менее с удовольствием вспоминаете съемки «Брата»?
— Каждый новый фильм — это как замуж выходить. А уж такая роль — новый виток для актрисы, кажется, что это та самая картина, благодаря которой все начнется... Хотя я не могу сказать, что у меня после «Брата» все началось. Первые пять лет у фильма не было столько поклонников, как сейчас, спустя два десятилетия. Потом вышел «Брат-2», он другой совсем. Там много юмора, мощные съемки, чуть ли не голливудские. Хотя по творческой задаче, на мой взгляд, он проигрывает первому.
— Почему, на ваш взгляд, «Брат» стал популярным спустя десятилетия?
— Каждому времени нужен свой герой, и Сережа стал героем своего времени. Он стал олицетворением, с одной стороны, благородного, а с другой стороны, антигероя — такая достоевщина... Столь точное попадание редко бывает. Он сам успел это заметить, хотя погиб на взлете своей популярности. Между Сережей Бодровым и Лешей Балабановым была какая-то кармическая связь. У меня чувство всегда возникало, что Сережа — это Лешино альтер эго. У них было очень много планов, ведь Алексей отдал Сергею свою съемочную группу для будущего фильма «Связной», который тот поехал снимать в Кармадонском ущелье. И вся она там погибла, все его люди — монтажеры, гримеры, техники. Для Леши Балабанова это была такая трагедия, после которой он не смог подняться.
— Его последние фильмы очень мрачные.
— Да, я, например, «Груз 200» даже не смотрела, он сам мне сказал: «И не смотри, тебе не надо». Когда мы снимали «Морфий», Балабанов был в депрессивном состоянии и постоянно говорил о смерти. Вообще, в нем была какая-то внутренняя сакральность. Я очень хорошо знаю его замечательных родителей, его детей и жен. Но в нем было какое-то чувство боли за свою Родину, поэтому такие страшные фильмы рождались в его мозгу и страшные истории. Его многие обвиняют в крайней жестокости, но он видел, что в стране происходит что-то неправильное, и хотел это изменить. У него было множество возможностей уехать, работать за границей. Но ему это было не надо. Он ходил везде в своей тельняшке. Кстати, он тоже должен был ехать в Кармадонское ущелье на один день, ведь это был их общий с Сергеем Бодровым сценарий. Но по каким-то причинам не поехал. И вот уже и Леши давно нет, а лед в ущелье еще не скоро растает, и тела съемочной группы вряд ли когда-то найдут — ведь неизвестно, куда унес их ледник, который шел с сумасшедшей скоростью. Эта трагическая кармадонская история достойна кинематографического сюжета — и может, когда-нибудь кто-то снимет про это кино.
Поросенок Нюша из «Смешариков» позволяет себе лишнее
— После смерти Балабанова вы не так много снимались в кино...
— Он задал высокую планку, которую потом было сложно опустить. Хотя случались в моей жизни и какие-то другие картины. Я много играю в родном Театре Ленсовета, а еще почти 15 лет моим голосом разговаривает поросенок Нюша из «Смешариков». Это скорее как хобби — прихожу, озвучиваю, для меня это легко и в удовольствие.
— «Смешарики» — очень популярный мультфильм, выходит в 60 странах, переведен на 15 языков. Но иногда «с возрастом» мультики портятся, фантазия авторов исчерпывается...
— Я иногда их ругаю за то, что они видоизменяют сюжеты, хотят идти в ногу со временем, быть более современными. В первых сериях моя Нюша говорила только: «Ну ты ваще!», а теперь позволяет себе выражения покрепче, например: «Достали!» и все в таком духе. Иногда это лишнее, к тому же сериал детский, и ему, как мне кажется, надо сохранять чистоту. Хотя «Смешариков» смотрят и подростки, у меня есть поклонники, 15-летние девчонки, которые до сих пор в восторге от Нюши.
— Вы много времени проводите с детьми?
— Я работаю в студии творческого развития «Оперение», которую создал Константин Хабенский, веду актерские тренинги у школьников. Поэтому дети — большая часть моей жизни.
— Вы не из тех, кто ругает современную молодежь — за клиповое сознание, невнимательность, лень?
— Так мы сами в этом виноваты! Говорим детям, мол, на тебе игрушку, телевизор, компьютер, а мне надо своими делами заниматься. А начни с ними обсуждать или делать что-то вместе, останьтесь с ребенком один на один, и он откроет вам душу, где будут все те же жажда любви и страх потери. Современные дети больше знают, у них кругозор шире. Они физически сильнее, чем мы, они больше занимаются спортом, здоровым питанием. В мое время мы об этом не думали, особенно актерская братия. Мы ели что попало, курили везде, в театральном институте в курилке можно было топор вешать. А поколение наших детей себя любит, заботится о своем здоровье, за это я их уважаю.