Пересадка в будущее
— Моя жизнь в трансплантологии началась в конце 1989 года, — говорит Сергей Готье. — Связано это было с некоторой личной неудовлетворенностью: в хирургии я для себя на тот момент все решил, освоил и мог двигаться дальше. И вот 14 февраля 1990 года — тогда мы еще не знали, что это день святого Валентина, — в Российском научном центре хирургии мы провели первую в России пересадку печени. Очень напряженная была операция, длилась, наверное, часов 12… Я до сих пор хорошо помню ту пациентку. К сожалению, через некоторое время она умерла, но ее жизнь и так была ограничена… Именно такие тяжелые пациенты обычно и бывают первыми в цепи последующей практики…
— С тех пор прошло 25 лет. Как у нас сейчас обстоят дела с трансплантологией: сколько проводится операций в год?
— В 2014 году в России выполнено 1500 трансплантаций различных органов. Большинство из них — чуть больше 1000 — это пересадка почки. Все остальное — сердце, печень, поджелудочная железа и легкие. И это в 8–10 раз меньше, чем необходимо для России. Для сравнения: в США производится около 25–28 тысяч трансплантаций в год. Из них примерно 17 тысяч — это пересадка почки.
— Почему мы не можем выйти на такой уровень, ведь опытные врачи у нас есть, оборудование тоже?
— Я думаю, можем. Главная проблема в нехватке донорских органов. Только на протяжении последних четырех лет в нашей стране стали заниматься разработкой законодательной базы, условий для создания реально работающей системы использования посмертных органов для трансплантации. Фактически все наши первые достижения — пересадка сердца, печени, кишечника — происходили лишь благодаря энтузиазму самих врачей, которые хотели спасать людей.
Конечно, в любой стране мира существуют проблемы с донорскими органами, и все решают их по-своему. Я бы привел в пример Испанию. В конце 1980-х годов там объявили национальной идеей развитие медицины, и в частности трансплантацию органов. Это направление поддерживали и правительство, и СМИ, и католическая церковь. Года три понадобилось, чтобы полностью перевернуть представления испанцев о возможностях посмертного органного донорства. В итоге число трансплантаций там резко возросло. Сейчас в Испании время ожидания донорских органов — несколько месяцев. А в России, если мы говорим о трансплантации почки, — 2–3 года! Могу привести еще цифры. В той же Испании около 35 случаев посмертных изъятий органов на миллион населения в год. И этого вполне достаточно, если учесть, что у каждого умершего можно получить несколько органов, например две почки, сердце. Во Франции — около 25 случаев изъятия на миллион, в Германии — 10. А в России — 3,3! Вы только представьте, какая огромная разница.
— Операции по трансплантации органов в России проводят только в Москве и Петербурге?
— Подобные операции проводят в 24 субъектах России. Конечно, лидирует Москва, где частота донорских изъятий на миллион населения в год — 12,5. А вот в Петербурге на протяжении последних шести лет количество таких операций резко снизилось. Например, на весь город и Северо-Западный федеральный округ в год производят всего около 60 трансплантаций почки. Это просто ничего! И связана такая ситуация с длительным отсутствием административной работы по органному донорству. Правда, в последнее время все-таки наметился некий прогресс: например, трансплантацию сердца производят в Северо-Западном федеральном медицинском исследовательском центре им. В. А. Алмазова. Печень уже давно пересаживают в научном центре радиологии и хирургических технологий в Песочном.
Сердце ждать не может
— Как сейчас в России происходит поиск и трансплантация органов?
— Начнем с того, что такое донор. Это не живой умирающий человек, как принято считать некоторыми дилетантами, а уже скончавшийся, с констатированной смертью мозга. При этом функции его различных органов поддерживаются искусственно. Далее больница, где умер этот человек, может сообщить об этом трансплантационному центру, который находится в регионе. Правда, ничто не обязывает учреждение здравоохранения делать это. Но сейчас разрабатывается новый закон о трансплантологии, который и будет регламентировать такую работу. А нужен он для того, чтобы этот национальный ресурс — донорские органы — не пропадал зря. Затем специалисты, которые имеют необходимую квалификацию, должны проверить работу донорского сердца, легких, функцию почек и оценить, можно ли их использовать. Если да, то эти органы изымают и передают туда, где есть пациенты, ожидающие трансплантации. Операцию надо проводить как можно быстрее, чтобы орган потом лучше работал. Например, сердце желательно пересадить в течение максимум 4–6 часов после изъятия. Естественно, все это время оно законсервировано в специальном контейнере, где поддерживается температура плюс 4 градуса. Почка может ждать около суток.
— А согласие родственников умершего человека на изъятие органов требуется?
— Нет. Существует закон о трансплантации органов и тканей человека, который был подписан в 1992 году. Согласно ему, если пациент, умерший в больнице, при жизни не изъявлял негативных мыслей по поводу донорства органов, то после смерти он автоматически может стать донором органов. Это называется презумпцией согласия. На территории Европы она действует практически везде, кроме разве что Германии и Великобритании, и частота донорских изъятий там значительно ниже, чем в других европейских странах.
Конечно, у нас есть и практика разговора с родственниками умершего. И если они не согласны, то никаких донорских изъятий не будет. Но практика показывает, что у нас очень вменяемые люди, и их можно убедить в том, что донорство — это помощь ближнему в выживании. На самом деле отношение к этому во многом зависит от воспитания, образования, осознания собственного участия в жизни общества. Если человек считает, что он вне общества и ему все до лампы, то объяснить важность донорства будет очень сложно.
«Охоты на людей» не будет
— В обществе есть страх, что с развитием донорства органов может начаться охота на людей.
— Боязнь, что на людей начнут охотиться, если узнают об их желании стать донорами, — это полная чушь. Для того, чтобы найти такого человека с нужной группой крови и так далее, нужно иметь сговор с больницей, куда эти органы потом поступят.
— Но ведь теоретически это возможно...
— Это бред! Любой акт изъятия органов тут же становится известным огромному количеству людей. И избежать здесь утечки информации невозможно.
— Сейчас ученые начинают «выращивать» искусственные органы. Как вы думаете, в будущем это позволит существенно продлить нашу жизнь, а заодно решить проблему нехватки доноров?
— Вероятно... Но это будет еще не скоро. Вы, может, доживете, а я уже, наверное, нет.
— Сейчас врачи способны пересаживать все органы?
— Делают трансплантацию сердца, печени, почки, легких, кишечника, поджелудочной железы. Были случаи трансплантации конечностей рук, лица, матки. Даже половой член китайцы пересадили.
— Итальянский нейрохирург Серхио Канаверо заявляет, что в 2017 году он будет готов сделать первую в мире операцию по пересадке головы человека. Добровольцем стал российский программист Валерий Спиридонов. Возможна ли сейчас такая операция?
— Технически возможно пересадить и тело к голове, но трудно сказать, что потом будет с человеком, сможет ли он что-то чувствовать, ощущать. Главная проблема такой операции заключается в восстановлении функций спинного мозга, несущего информацию от головы ко всему телу и обратно. На мой взгляд, вопрос, как это сделать, еще не решен. Как только ответ появится, это будет совершенно гениальная победа человечества и медицины.
Куда идти?
На 2014 год в России работали 44 центра трансплантации органов (в Санкт-Петербурге и области — 5 центров):
- трансплантация почки — в 36 центрах
- печени — 14
- сердца — 9
- поджелудочной железы — 5
- легких — 3.