Библиотека Конгресса перебьется
Сейчас в мастерской готовят к изданию «Гамлет» Шекспира в переводе К. Р. — великого князя Константина Романова. Тираж — 30 экземпляров. Книга в работе уже третий год. Быстрее не выходит — каждую страничку набирают вручную, затем делают оттиск на бумаге ручного литья — 30 раз, в соответствии с тиражом. Края листа не обрезают, они как кромка тончайшего блина — это чтобы подчеркнуть рукотворность книги.
Затем вручную шрифт разбирают и набирают новый, для следующей страницы — и опять 30 оттисков. Вернее, не 30, а 32 — с учетом запасного и выставочного экземпляров. Ведь каждая изданная здесь книга — желанный гость в музеях, и в скольких, помимо Эрмитажа, мировых сокровищницах искусства хранятся суспицынские шедевры — не сосчитать.
Не так давно американцы пригласили «Редкую книгу из Санкт-Петербурга» выставить свои работы в библиотеке Конгресса. Суспицын отказался. На мой вопрос почему, книгоиздатель выразительно вздохнул. И я как будто услышала: «Перебьются!»
Прежде чем стать волшебником, Суспицын плавал на кораблях и повидал половину земного шара — после окончания знаменитой Макаровки. А потом брал персональные уроки у известного художника Андрея Пахомова. Выучившись рисованию, понял, что художников много. И тогда проявились менеджерские качества — он собрал вокруг себя мастеров, способных сделать книгу предметом искусства.
Благо ему удалось заполучить несколько полиграфических раритетов — из тех, что собирались отдать в переплавку цветного лома.
— В начале девяностых я давал объявления в газетах и на телевидении: куплю печатно-переплетное оборудование, — рассказывает Суспицын. — Позвонили из московской типографии: есть старинный пресс. Его транспортировка обошлась дороже, чем покупка. А вот этот резак для картона, появившийся на свет в эпоху Пушкина, я выменял у Дворца пионеров — на резак для кровельного железа. А эти шрифты — двадцать кеглей и гарнитур — я спас от переплавки, купив их у четвертой типографии «Правды»…
Когда все типографии ручного набора закрылись за компанию со шрифтолитейными заводами, оказалось, что мастерская Суспицына — единственное место в России, где есть ручной набор и ручная печать — тот самый, гутенберговский способ создания книг, тот самый, который использовал первопечатник Иван Федоров при издании своего «Апостола»…
Используем Запад как сырьевую базу
Типография Суспицына — настоящий музей. А враг музея, как известно, — экскурсант. Иногда Петр Геннадьевич позволяет гостям надеть чистые перчатки и полистать шедевры. Но чаще листает перед посетителями книжки сам, без перчаток, но чисто вымытыми руками.
Вот «Герой нашего времени» — книга, которая застегивается на пуговицы, как военный мундир. Это художник Михаил Копылков придумал переплести книгу в костюм Печорина, а изготовили переплет-мундир (сшили вручную из красного и зеленого сукна) военные историки из Эрмитажа. На пуговицах — цифра 9 — номер Нижегородского драгунского полка, где мог бы служить Печорин…
— Пуговицы-то оловянные? — спрашиваю.
— Серебро с позолотой, — отвечает Суспицын. — А на корешке контрэполеты, отлитые из серебра. Сам корешок сделан из французской кожи, бумага — французского литья…
— А что, у нас нет специалистов по литью бумаги?
— Нет. Все материалы для наших книг — бумагу, краски, клей, кожу — мы привозим из-за границы. Мы Запад используем как сырьевую базу. А мастера, художники, дизайнеры — наши… Посмотрите, уникальная работа: офорты мы впечатали в текст. Он напечатан высокой печатью, а офорт — глубокой печатью, и раньше офорты всегда в текст вклеивали. Мы же соединили две техники, а это все равно что совместить масло и воду. Вот такие у нас нанотехнологии…
Поймали лешего — шкуру на переплет
Сколько стоит рукотворная книга? От нескольких сот тысяч рублей и выше, сильно выше. А что вы хотите от издания, первый экземпляр которого хранится в Эрмитаже, а остальные пара дюжин растасканы, как горячие пирожки, библиофилами?! Уговаривать, чтобы купили такую книгу, нет нужды — весь тираж расходится на корню, еще до выхода в свет. Потому что это не просто книга-сувенир, это книга — предмет большого искусства.
Издательству больше двадцати лет, и за это время у него было двенадцать выставок в Эрмитаже. Три года назад самая большая экспозиция демонстрировалась в течение двух с половиной месяцев. Потом сокровища убрали с обозрения, и сейчас они хранятся в Эрмитаже в отделе редкой книги — наверно, можно прийти туда и посмотреть….
— Петр Геннадьевич, а есть библиофилы, в коллекции которых полный комплект ваших изданий?
— Есть. Один из них — директор Первого канала Константин Эрнст…
Суспицын кладет на стол книгу формата, требующего к себе уважения, — примерно полметра на полметра, в кожаном переплете и с бронзовой пряжкой: «Азбуковник языческой Руси». Отпечатана на старинном ручном станке немецкого производства, в оформлении использована чеканка.
— Это шкура оленя? — пытаюсь угадать материал переплета.
— Нет, это шкура лешего, — уверяет Суспицын. — Двадцать четыре персонажа из русской мифологии: домовой, кикимора, банник, водяной, оборотень, ведьма, леший, русалка, сестры-лихорадки и так далее… Изобразил эти персонажи художник Борис Забирохин. И уже глядя на них, писатель Григорий Капелян придумал текст. А мастера этнологического клуба «Параскева» сплели для книги ляссе — двадцать шесть закладок, по количеству экземпляров в тираже.
На прощание прошу Суспицына признаться, кто же выступил в роли лешего.
— Итальянские коровы.
Здорово же умеют для русских книг выделывать кожи итальянцы!
Пятна кофе от Чайковского
А вот книга «Лебединое озеро», напечатанная на шелке, совместный проект издательства с Большим театром. Текста, кроме либретто, нет. По сути это иллюстрированные ноты. Всего двенадцать экземпляров, и все они предназначены высочайшим зрителям и гостям театра — уровня Елизаветы Английской.
— Это факсимиле нот Чайковского, — переворачивает огромные страницы Суспицын. — Видите, это пятна кофе, который, творя, пил Петр Ильич…
Или пятна шампанского, которым композитор подогревал вдохновение? Так или иначе, подлинную партитуру композитора Суспицын разыскал в Московском музее музыки. Взял в компаньоны народного артиста России Сергея Стадлера, и они вместе выбирали из нескольких томов нот будущие листы для книги. Из шестисот листов отобрали шестьдесят. Стадлер взял наиболее выразительные музыкальные отрывки, а Петр Геннадьевич смотрел с точки зрения каллиграфии — где-то Чайковский надписал красным, где-то поставил кляксу на красивые ноты…
На обложке суспицынского «Лебединого озера» — лебединое перышко. Если вы были на Новой сцене Мариинки, там на театральном занавесе такое же перо. Как оно перекочевало с занавеса на книжную обложку? Очень просто. Валерий Гергиев пригласил знаменитого художника Юрия Купера, живущего в Москве, Париже и Нью-Йорке, оформить занавес — так появилось перышко в Мариинке. А на книжку оно приземлилось по воле того же Купера, уже приглашенного Суспицыным для оформления книги «Лебединое озеро»: так автор иллюстраций решил объединить Мариинский и Большой театры.