Маяку тут не светит
Список архитектурных проектов-неудачников Сергей Бабушкин предлагает начинать с гигантского маяка в Кронштадте. Его стали строить в 1722 году.
Предполагалось, что он будет украшать вход в гавань. Причем корабли должны были проходить не мимо него, а под ним, под огромной аркой. Петру I явно не давали покоя признанные чудеса света — Колосс Родосский и Фаросский маяк. Наш император хотел еще более величественное сооружение. За три года успели создать фундамент и начали возводить стены. Но в 1725 году Петр I скончался. Сменившая его на престоле Екатерина I обнаружила казну почти пустой. Стройка была заморожена. А в 1732 году, по предложению Морской комиссии, и вовсе прекращена.
— Но идея маяка-великана явно не умерла, — говорит Сергей Бабушкин. — Почти два столетия спустя, в 1931 году, уже советские власти объявили конкурс на проектирование 120-метрового маяка-памятника Владимиру Ленину. Его хотели поставить в Финском заливе, возле Морского канала, чтобы вождь встречал всех приплывающих в город.
Выбрать подходящий проект оказалось очень сложно. Пришлось устроить три отборочных тура. Архитектор Лангбард предлагал монумент в «древнеегипетском» стиле, с Лениным, похожим на высеченного в пирамиде фараона. Проект архитектора Рожновского забраковали, потому что на его монументе неизвестный моряк вышел крупнее «вечно живого». Победителем в итоге признали вариант Ноя Троцкого, очертаниями похожий на корабль с Лениным на носу. Но в 1937 году, когда закончились проектные изыскания, снова закончились деньги. Ной Троцкий не оставлял надежды, что его Ленина все же когда-нибудь возведут, и даже в 1942 году продолжал работу над проектом, а позже предлагал заменить Владимира Ильича на блокадников, соорудив таким образом памятник погибшим ленинградцам.
— Наконец, недавний финансовый кризис сорвал планы по строительству очередного маяка-гиганта в Финском заливе. В 2009 году Альберт Чаркин предложил установить возле пересечения дамбы и Морского канала 70-метровую скульптуру Андрея Первозванного, покровителя Российского флота, на 50-метровом постаменте-пирамиде, внутри которого можно было бы сделать музей, — рассказывает Бабушкин.
Ладожский вокзал был предсказан в начале XX века
— Исаакиевский собор мог быть совсем другим и, по моему мнению, более интересным. Тот, что мы видим, — это четвертый вариант. Третий проектировал Антонио Ринальди. Строительство началось в 1766 году, и храм был возведен уже под козырек, когда скончалась Екатерина II, начал править Павел I, — объясняет краевед.— Павел бросил все силы и средства, в том числе мрамор, на строительство своего Михайловского замка. Достройка собора была поручена Винченцо Бренне. Из подручных средств он возвел куцые купола. В народе по этому поводу говорили: «Се памятник двух царств, Обоим столь приличный На мраморном низу Воздвигнут верх кирпичный».
При Александре I уродливый собор было решено перестроить. И тогда появился нынешний Исаакий Огюста Монферрана. Только горожанам он тогда не понравился. Его называли слишком громоздким.
Не считали шедеврами и работы ныне классика архитектуры Константина Тона, автора храма Христа Спасителя в Москве. В нашем городе по проекту этого зодчего было воздвигнуто несколько церквей, а также Николаевский (сейчас Московский) вокзал. Построенный в середине XIX века, к началу XX он считался устаревшим, и его было решено перестроить, а еще лучше — снести и воздвигнуть на его месте что-то посовременней. В конкурсе участвовали именитые архитекторы. После первого тура лидировал проект Ивана Фомина. Если на него взглянет любой современный петербуржец, то непременно узнает в нем черты нынешнего Ладожского вокзала — арки, вписанные в треугольники, и большие круглые башни. То ли Фомин опередил свое время, то ли нынешние архитекторы решили позаимствовать успешный дизайн.
— Однако тогда победителя выбирал Николай I, а он никогда не отличался хорошим вкусом. И, по его решению, вокзал нужно было перестраивать по проекту архитектора Щуко, — говорит Сергей Бабушкин. — В 1915 году даже начали делать боковые корпуса, но из-за Первой мировой войны и революций реконструкцию так и не закончили.
Сталина на нас не хватило
По мнению историка, если бы не войны и революции, Петербург лишился бы своего исторического облика. Мода навредила бы старым зданиям больше, чем бомбы и снаряды.
— Заметьте, что почти все здания Невского проспекта выдержаны в стиле эклектики. А до этого фасады регулярно обновлялись на новый лад. Уже были мысли снести Тучков буян (складские помещения у Тучкова моста. — Ред.) и Новую Голландию и построить на их месте что-то более стоящее, но вмешалась революция, — отметил Сергей Бабушкин. — Советской власти эклектика не нравилась, это слово чуть ли не ругательным считалось. Но денег на перестройку не было, да и война помешала.
В центре города здания возводили в основном на месте недостроя или на пустырях. Так в самом элитном месте появились текстильный институт на Большой Морской улице, школы на Невском, 14, и на площади Искусств. Во всех трех местах должны были вырасти финансовые учреждения. Но до революции их владельцы отстроиться не успели, и назло буржуям на месте банков советская власть открыла учебные заведения.
В те годы руководство страны беспокоилось, что граница с Финляндией проходит слишком близко от центра Ленинграда. Уже упоминавшийся Ной Троцкий разработал масштабный план переноса центра города в район Московского проспекта. Но выигранная война сделала этот перенос бессмысленным. Не реализовались и планы строительства крематория в виде «вавилонской башни» на месте Александро-Невской лавры и воздвижения колонны на Сенной площади. Это уже много позже там все-таки поставили стеклянную колонну — подарок Франции на 300-летие, да и ту быстро снесли.
Зато чуть ранее при переделке Московского проспекта были снесены Московские Триумфальные ворота. Их разобрали в 1936 году, образумились лишь в 1956-м и собрали заново. А до этого хотели поставить в Парке Победы. Кстати, там же на Аллее Героев должен был стоять в центре вовсе не Жуков, а сам Сталин. А за его спиной красоваться не СКК, а высотка в стиле ампир. Но после смерти генсека были запрещены не только монументы в его честь, но и вся пышная архитектура. Проживи Иосиф Виссарионович еще бы лет десять, и в Ленинграде построили бы высотки на месте нынешней гостиницы «Россия» у Московского Парка Победы, а на площади Победы стоял бы не обелиск, а триумфальна арка.