Справка "МК"
<p style="text-align: center"><strong>Бодрову не хватило нескольких минут</strong></p> <p> Как это ни символично, но Сергей Бодров погиб… на поминках. 20 сентября 2002 года его группа, закончив съемки очередного эпизода фильма «Связной» в Кармадонском ущелье, уже возвращалась во Владикавказ, но по дороге заехала в село Кани, где в одном из домов устроили кувд — осетинские поминки по умершему год назад родственнику. Гостеприимный хозяин зазвал к себе и московских киношников. Один из приглашенных Петр Халарцев покинул дом раньше остальных гостей. По его словам, когда он прощался с родственниками, как раз подъехала съемочная группа в сопровождении шести местных омоновцев, обеспечивавших ее безопасность. Было это в примерно в 19.30. А в 20.30 сошел ледник. Последний раз в тот вечер члены съемочной группы выходили на связь около 20.10. Они сообщили, что уже собираются выезжать во Владикавказ… Село Кани стало последним населенным пунктом, который накрыла ледяная лавина. Таким образом, если бы Бодров с товарищами не заехали на поминки или покинули их раньше на несколько минут, они были бы живы… </p>Геологи утверждают, что этот лед будет таять не меньше 12 лет. А значит, у нас еще есть шанс узнать хоть какие-то детали трагедии. Но, может, так ничего и не прояснится. Ведь шансы, что тело Сергея найдут через такой промежуток времени, ничтожно малы. Да и нужно ли, чтобы нашли? Чтобы люди, которые любили Сергея, вновь пережили его потерю? И вновь рыдали, теперь уже над гробом того, кого считали «своим парнем» и «народным героем». Лучше помнить не свежий холмик на кладбище, а то, как Сергей говорил, улыбался, умел дружить, любил и радовался каждому дню.Накануне годовщины трагедии о Сергее Бодрове «МК» в Питере» рассказали две петербургские актрисы, которые с ним дружили и работали, — Дарья Юргенс и Светлана Письмиченко.
Дарья Юргенс: «С его смертью пришла чернота»
— Первый раз я увидела Сережу, когда Алексей Балабанов пригласил нас с мужем в гости на Новый год. Мы встречали 1999-й.
— Вам вместе работать, — сказал режиссер и показал на крупного парня: — Знакомьтесь.
Мы с Сережей проговорили несколько часов, и к концу общения у меня было такое впечатление, что я знаю его уже много лет. Помню, как он первый раз сказал мне «Привет!» Глаза у него были очень добрыми. Сережа мне показался простым и «своим» человеком. Такое ощущение оставалось всегда. На съемках «Брата-2» мы уже стали близкими друзьями с Бодровым и с Виктором Сухоруковым.
…В Сереже никогда не было жесткости. Он был очень терпеливым и скромным человеком. И не мог ответить грубо, даже если его кто-то доставал. Помню, сидели в Москве после премьеры «Брата-2» в ресторане, а к Сереже почему-то пристала певица из группы «Маша и медведи». Она была поддатой и кричала Сереже: «Я хочу сыграть Настасью Филипповну в «Идиоте», ты будешь князь Мышкин». Я видела, что Бодрову это неприятно, но отшить девушку он не может. А она наезжала и наезжала: «Что ты звездишь? Сними очки!» И я поняла, что Сережу надо спасать. Говорю певице: «Маша, пошли, поговорим с тобой, как Настасья Филипповна с Настасьей Филипповной». Рассказала, что я в молодости тоже хотела сыграть эту роль. Я видела благодарные глаза Сережи, когда уводила надоедливую гостью. Сам он никогда не отказывал ни в автографах, ни в общении. И не шел на открытый конфликт. Сергей был мегапопулярен, но при этом не поймал «звезду». И никогда никому не показывал свое превосходство. Уже когда Бодров снимал в Питере «Сестер», он часто приходил к нам в Молодежный театр на Фонтанке на спектакли. Мы поддерживали отношения.
А на съемках он меня часто защищал. Помню, одна сцена долго не получалась. Нужно было сказать в кадр: «Fuck!» — это там, где ко мне пристает афроамериканец. Балабанов заставил дублей 10 сделать, но так и остался недоволен. Я расстроилась, сижу в вагончике, реву. Прибегает Бодров и говорит: «Дашка, ты сейчас так здорово сыграла! И жестко, и больно, и в глазах слезы, и безысходность». То же самое он повторил режиссеру. Только тогда Балабанов меня похвалил и сказал: «Ну, вот видишь, как я ее домучил!» До этого Алексей меня не поддерживал.
Мы всегда собирались перед съемками, разбирали сцены. У меня это была только вторая картина, было сложно. И Сережа мне советы давал. Благодаря ему я преодолела свои зажимы.
В Америке мы подружились с русскими и украинскими ребятами-эмигрантами, которые нас всюду возили и многое показали. Очень часто бывали в джаз-клубах. Сережа любил музыку. И хотя свободного времени у него было мало, при каждой возможности Бодров вырывался на концерт.
Он был очень хорошим другом. Не представляю ситуации, в которой Сережа мог кого-то предать. Люди, которые с ним были близки, для него значили все. Для «своих» он мог сделать что угодно. Мне кажется, я стала для Бодрова «своей», как и Витя Сухоруков. Помню, Вите понравился какой-то свитер в магазине. Так Сережа это запомнил и, когда у Вити был день рождения, купил свитер и подарил ему. Точно так же было и с коричневым пальто Бодрова. На съемках оно Виктору очень приглянулось. Тот ничего не говорил, но бросал на пальто взгляды. И Сережа пальто в конечном итоге ему презентовал. Сухоруков прибежал ко мне в номер прямо в обновке, в глазах у него стояли слезы.
Он умел и любить по-настоящему. Помню, как Сережа трогательно общался с женой Светой, как обожал своих детей. Недаром же в фильме «Сестры» он снял Оксану Акиньшину и Таню Колганову. Они одного плана со Светой. Бодров видел жену во всех своих героинях, и это замечали окружающие. Семью он безумно любил, звонил постоянно, заботился, волновался.
…Помню, как услышала по радио сообщение, что группа Бодрова попала под сошедший ледник. Дальше были ужасные месяцы. Чернота. Сплошная чернота.
Я долго не могла о Сереже говорить, душили рыдания. Но больше всех переживал Алексей Балабанов. То, что сейчас с ним происходит, отзвук тех событий. У Леши что-то сломалось внутри. Он снял страшные фильмы «Груз 200» и «Кочегар». Ведь под лавиной погиб не только его лучший друг Сергей Бодров, но и целая команда родных людей из съемочной группы. У Леши ничего не осталось, и было такое ощущение, что его в этом мире ничего не держит. Однажды он сказал, что жизнь кончилась. Я испугалась.
А вообще, это счастье — встретить на своем пути такого человека, как Сережа. И счастье общаться с его друзьями. Рядом с Бодровым всегда были хорошие люди. И вряд ли его когда-то забудут те, кто любил.
Светлана Письмиченко: «Бодрова хотелось любить»
— В «Брате» мы снимались практически бесплатно. Сережа много кушал в перерывах. Он был крупненький, все время недоедал, и я потихоньку подсовывала ему свою порцию. Сережка был ненамного младше меня, но мне он почему-то казался подростком. Тогда он еще не был артистом. Я считаю, что его вообще открыл Леша Балабанов. Ведь Алексей долго искал актера на роль главного героя. И перевернул пол-Москвы, постоянно кого-то пробуя. А потом ему показали Сережу в записи. И, когда режиссер увидел на экране харизму Бодрова, совершенно не сочетающуюся с ролью справедливого убийцы (такого Робин Гуда), решение было принято. Это несоответствие и породило такой успех фильма. Сережа не подходил на роль жестокого человека, его хотелось любить. А в жизни он вообще был мягким, добрым и каким-то «не от мира сего». Он был неуклюжим и немного зажатым.
Наш главный эпизод мы снимали на знаменитой «Ватрушке», шел концерт Чижа, хотя по сценарию это должен был быть Бутусов. В Москве была осень, тепло, мы поехали на шоу в хорошем настроении. Но денег у Балабанова на кино не было, поэтому нас просто решено было поставить в толпу фанатов и снимать все как есть, в реальном времени.
Пока гримировались, концерт начался. Мы с Сережей сиганули в первый ряд, толпа тут же нас зажала. По сцене бегает оператор, а у меня такое ощущение, что сейчас раздавят насмерть. Потом группа все сняла и ушла, а мы с Сережей остались в толпе пьяных и обкуренных фанатов. И как оттуда выбираться — неизвестно. На самом деле это было страшно. И слезы в кадре у меня в глазах настоящие, я сразу жутко испугалась.
Сережа был крепким мальчиком, он решил прорваться. И фактически вытащил меня на руках. У меня было сломано ребро, все болело. Потом Бодров час сидел и нервно курил, повторяя: «Свет, опасная у нас профессия».
Работа с Сережей — типично балабановская история. Он же не любит снимать профессионалов. Бодрову режиссер обычно говорил несколько слов, тот тут же все делал. Никаких сложностей. «Вышел, встал, пришел, сказал!» Не было длинных репетиций и разборов. Леша нам всем доверял. Сережа, конечно, слушал актеров внимательно. Особенно Витю Сухорукова, из которого идеи лились, как из рога изобилия. Витя его поучал, на второй части даже сильнее. У Сергея было большое будущее, если бы Бог его не забрал. А Балабанов и Бодров были очень близкими друзьями. Я думаю, что Сережа — Лешино альтер эго. Несмотря на то, что они очень разные, в душе Леша тоже герой в битве за справедливость. Для Балабанова 10 лет назад остановилась жизнь. И гибель Бодрова наложила отпечаток на его мировоззрение. Я помню, как они общались. Леша тоже человек таинственный. Он Сереже все время что-то нашептывал, громко они не разговаривали. Люди неслучайно соединяются. Они попали в мироощущение друг друга. И были счастливы.
Если честно, то Сережа был человеком закрытым, поэтому особо доверительных бесед у нас не случилось. Но я понимала, что он удивительный, он что-то «такое» в себе носил. В Сереже была тайна.
Была ли эта смерть фатальной? Я не знаю. Но, когда я иду в церковь, почему-то не могу поставить свечу за упокой Бодрова. Рука не поднимается. Для меня он где-то между небом и землей. Я не молюсь за него, как за ушедшего.
Когда я узнала, что группа попала под ледник, сразу начала звонить Вите Сухорукову. У меня была настоящая истерика. Иногда я думаю: хотелось бы мне, чтобы останки группы Бодрова нашли? И понимаю, что нет. Пусть Сережа будет самолетом, который улетел в небо и остался там, не упав на землю.