Накануне Нового года в наш город приехала мать одного из героев Донбасса — Евгения Пономарева, более известного по своему позывному Динго. Валентина Качнова заглянула в музей Новороссии, где теперь хранятся личные вещи погибшего казака. Там же она рассказала корреспонденту «МК» в Питере» о своем сыне.
Казак в 14-м поколении
— Женя был очень интеллигентный. Вам бы с ним поговорить, он бы мог столько рассказать! — уверена Валентина Васильевна. Но теперь за сына рассказывает она. То, что знает и что удалось собрать по крупицам и воспоминаниям друзей, сослуживцев.
— Сын оказался для нас закрытой книгой, только сейчас мы начинаем понимать, чем он занимался, как жил, — говорит мать Динго.
Она вспоминает его еще маленьким мальчишкой, сорванцом, за которым было не уследить. Вопреки расхожему мнению, что Евгений Пономарев — уроженец Краснодарского края, на свет он появился на Севере — в Архангельской области, где в то время жила его семья.
— Он с детства мечтал стать военным. Поступал в военное училище, но там не сложилось. В армию тоже не попал. Но зато рано увлекся историей казачества. У нас в семье это очень глубокая тема. Женя — казак в 14-м поколении. Прадед был гребенским казаком, а после 1917-го его выселили на Север. Мы по крупинкам собирали сведения о нашей родословной. Особенно старался Женя, — рассказывает Валентина Качнова.
В 2007-м Евгений приехал в Ставропольский край (Терское казачество), а затем женился второй раз и переехал в Краснодарский край, где начал служить в казачьей дружине. Со временем стал командиром детки в «Волчьей сотне» — казачьем спецназе, который образовался еще во времена чеченской войны.
— У них в казачестве все серьезно было построено. Это не просто для души — он состоял в должности казачьего дружинника. Часто они ходили вместе с полицией, патрулировали город. И сколько там было случаев — на него и с ножом нападали, и бандита какого-то из всероссийского розыска он задерживал, — с гордостью за сына рассказывает Валентина Васильевна.
«Пробелы» в биографии
Но интереснее, конечно, другое. В 1990-е Евгений первый раз женился. Но неудачно. Избранница вскоре ушла к другому. Женя сильно переживал.
— После развода он пропал почти на месяц. От него не было вестей. Но материнское сердце и друзья в спецслужбах помогли. Я нашла его в госпитале, он был сильно ранен, — вспоминает Валентина Качнова. — Оказалось, что сын воевал в Таджикистане (во время гражданской войны в этой республике в середине 1990-х. — Ред.). Подробностей он не рассказывал, только однажды обмолвился, когда по телевизору показывали те места: «А я тут был». Я стала расспрашивать: «Когда? Зачем?» Он сразу молчок. И потом еще говорил мне: «Ой, мам, я б тебе столько рассказал, если б было можно». И то, что он был связан со спецструктурами, я знаю. И в Питере тоже служил.
О своей работе в органах Евгений предпочитал не распространяться. По одной из версий, он был связан с отрядом питерского спецназа «Тайфун».
Служба явно не прошла для него даром. В 2014-м, когда отряд Динго штурмовал отдел милиции в Краматорске, он и его бойцы кричали зевакам: «Отойдите от поребрика!» А местный народ даже не сразу понял, о чем речь.
Из Крыма в Новороссию
В начале 2014 года Евгений приехал в отпуск к матери в Ростовскую область. Уговаривал ее с отчимом перебраться к нему в Краснодарский край, в Белореченск. Обещал купить или построить им дом. И уже почти было убедил. Но вдруг ему позвонили, и он сорвался на сборы.
— Очень извинялся, что приходится уезжать раньше времени, что не может погостить. Но его вызвали, и нужно было готовиться к чему-то важному. Это был конец января, — рассказывает мать Евгения Пономарева.
А в начале марта Динго со своей Терской десяткой «Волчьей сотни» ушел в Крым. Там готовились к проведению референдума о статусе полуострова.
— Он позвонил и сообщил, что уходит «под ГРУ». Потом рассказывал, как охранял телевышку в день референдума. Еще они брали воинскую часть, где сидели украинцы и где был запас топлива. Операцию провели спокойно, без жертв, без пострадавших. Потом мне из Крыма писали разные люди и благодарили за Женю. Это он еще жив был, а меня уже благодарили, — говорит Валентина Васильевна.
Родные ждали Евгения назад после присоединения Крыма. Но тот решил, что надо идти дальше. В это время он уже оказался в подразделении Игоря Стрелкова. Шли тренировки, подготовка.
— «Гоняют сильно», — писал он мне в начале апреля. Еще присылал сообщение: «Побывали у друзей. Моя группа прошла успешно и вернулась назад». Это они пробовали заходить на Украину и возвращались, — вспоминает мать. — Я его спросила: «А нужно это делать? Может, передумаешь?» — «Не передумаю». А я своего ребенка знаю, мне его не переубедить было. Его из-под палки туда никто не гнал. Он был идейный. Сам пошел. Еще меня убеждал, что все будет хорошо. 12 апреля последний раз позвонил из Крыма — сказал, что они уходят.
На Донбасс Динго отправлялся командиром уже не десятки, а всей «Волчьей сотни».
В плен не брали
В Новороссии Динго сразу оказался на передовой. Их подразделение попало под Краматорск. Евгений был в числе первых, кто вошел в город, в котором свергли власть киевской хунты. Их тогда было полтора десятка казаков. Но, по словам Динго, каждый мог бы возглавить подразделение.
— Женя мало писал нам оттуда. Но потом мы видели его фотографии из Краматорска. А у стелы при въезде в Славянск они разбили Сумскую «Альфу». Ребята, которые с ним воевали, говорят: что бы он ни делал, потери оставались минимальные. Он был профессионалом. И у него «чуйка» работала. Когда они прикрывали Стрелкова, выходившего из Славянска, их едва не убили, произошла перестрелка с ополченцами, которые выходили из окружения и не знали, что их встречают свои. Женя увел людей с позиции за час до назначенного времени. И, едва они отошли, по тому месту открыли огонь. Но там никого уже не было, — рассказывает Валентина Качнова. — Их «Волчью сотню» боялись враги. Один парнишка мне рассказал, как казаки Жени спасли ему жизнь. Он с другими ополченцами попал в окружение львовских десантников. Уже все патроны расстреляли. И в эту пору Женька своих повел в атаку. И если бы не они… Те десантники знали, кто на них идет, дрогнули и перестали стрелять. «Волчья сотня» в плен не брала.
Когда ополченцы Пономарева покидали Краматорск под натиском ВСУ, Стрелков оставил их без поддержки, уехал ночью, а «Волчью сотню» потом обвинил в дезертирстве. «Нас бросили в Краматорске погибать и не дали никакого приказа. Я вывел с окружения вместе со своим взводом 367 человек, — писал родным после этого Евгений. — На тот момент мы подчинялись Хмурому, и он отправил нас в Изварино. Туда мы и отступили, а Стрелков утверждал, что мы должны были выйти на Горловку. У высоких командиров неразбериха, а крайними выходят бойцы. Кто прав, кто виноват, пусть сами между собой разбираются. Мы не в тылу отсиживались, а держали единственный коридор на границе с Россией». После этих событий Динго больше не доверял Стрелкову и ушел из его подчинения.
Успел дать сыну шашку
В июле 2014-го Динго ненадолго приезжал в Белореченск. Повидался с женой и маленьким сыном. А еще ходил возвращать кредит, который в начале года брал, чтобы одеть (купить обмундирование) своих казаков перед уходом в Крым.
В очередной раз Евгения ждали дома на день рождения сына — к 28 августа.
— И я знаю, что он сам сильно хотел приехать. Женя очень любил сына, был к нему привязан. Много с ним занимался, по казачьему обычаю успел посадить его на коня и дать в руки шашку, — говорит мать Динго. — Он мне как-то рассказывал, как в Краматорске выносил ребенка из-под обстрела. Мальчика сильно ранило. Женя его подобрал и хотел дойти с ним до больницы, нес на руках. И не успел... Мальчик сказал только, что к маме хочет, и умер у него на руках. Женя говорил, что в тот момент он так и представил, что у него на руках его собственный сын Гошка.
Гоша тоже очень ждал
папу. Но увидеться им больше не пришлось. 27 августа Динго убили. В бою под Краснодоном командир сам пошел корректировать огонь. Но не успел дойти до позиции — накрыла мина.
— Я только благодарила ребят, которые были с ним, за то, что они его вынесли, что я могла предать его тело земле, а теперь сходить на могилу, — вздыхает Валентина Васильевна. — А сколько их там остается до сих пор, непохороненных...
История вопроса
Белые волки
«Волчья сотня» — так называлось известное белогвардейское формирование времен Гражданской войны. Его создал и им командовал полковник, а впоследствии генерал-лейтенант Андрей Шкуро. Он лично придумал эмблему подразделения — волчью голову на черном фоне. Члены сотни также носили папахи из волчьего меха, на капюшонах башлыков вместо кистей вешали волчьи хвосты. А их боевой клич походил на волчий вой.
