Указом президента четыре месяца назад была расформирована Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). Расформирована, конечно, не на пустом месте. Были нарекания — в основном за излишнюю строгость (на грани или за гранью коррупции). Да, каждый четвертый в российских тюрьмах сидел по статьям, связанным с наркотиками. К тому же содержать отдельную службу, чей штат превышал 37 тысяч человек, считалось затратным. В итоге 31 мая служба была упразднена. Ее функции передавались МВД — Главному управлению по контролю за оборотом наркотиков. В полицию предполагалось отправить и специалистов наркоконтроля — следователей, оперов. Но по факту каждый второй оказался за бортом — и из ФСКН уволили, и в МВД не взяли. Сэкономили. Но, по мнению многих экспертов, эта реформа развязала руки наркоторговцам. И ударила по честным наркополицейским, которые из-за плохо подготовленного механизма перевода их в МВД лишились работы (примерно 16 из 37 тысяч) или существенной части зарплаты.
«В письме я кратко описываю, как на самом деле проводилась реформа, в действительности ситуация хуже», — начал свое послание в редакцию экс-сотрудник ФСКН. Ему повезло — его приняли на службу в полицию. Но царящий в органах после реформы бардак не позволяет ему молчать:
«Уважаемый Владимир Владимирович, Вам уже, наверное, доложили, что реформа ФСКН успешно проведена, но это не соответствует действительности. Обращаюсь к Вам от имени честных сотрудников ФСКН, именно честные сотрудники, которые содержат свои семьи на одно денежное довольствие и не связаны с доходами от криминала, пострадали в ходе проведения реформы.
5 апреля 2016 года мы узнали, что ФСКН больше не будет. 20 мая нам заплатили последнее денежное довольствие. В середине июня сообщили, что мы все уволены с 31 мая. Руководство ФСКН решило не дожидаться решения судьбы своих сотрудников, получив свои выходные выплаты, по сути, наплевав на своих подчиненных, издало приказ об увольнении и умыло руки.
Из-за неопределенного статуса на переходный период фактически была прекращена борьба службы с наркоторговлей, сотрудники охраняли помещения, готовили имущество и дела к передаче в МВД и не по своей воле не работали.
С 31 мая и по дату зачисления в МВД мы были безработными, и выслуга лет в службе прервалась, денежного довольствия даже в усеченном варианте (оклад по должности, оклад по званию плюс надбавку за выслугу лет) мы теперь не получим.
Люди остались без денег и возможности устроиться на временную работу, ожидая устройства в МВД. Небольшая часть сотрудников, чтобы хоть как-то обеспечить себя и свои семьи, оформлялись на любые вакантные должности, в частности профессионалы — эксперты и опера — на должности рядовых полиции.
Другой части сотрудников ФСКН было без объяснения причин отказано в приеме в полицию. Сейчас многие из них судятся и выигрывают дела в судах.
Мытарства тех, кто хотел служить в МВД и все-таки был туда зачислен, тоже не закончились, так как увольнение было проведено в ускоренном порядке, сотрудникам не подтвердили их звания и в течение нескольких месяцев выплачивают только оклад по должности. Это примерно 10–15 тысяч рублей.
Конечно, в нашей стране много людей лишаются своих зарплат и многие получают 10–15 тысяч рублей в месяц, в частности примерно такие зарплаты были у гражданских служащих ФСКН, женщин-делопроизводителей, которые с утра до вечера занимались обработкой сотен документов.
Но мы, отказываясь от многих своих гражданских прав, имея ненормированный рабочий день, риски, связанные с работой, думали, что будем получать свои социальные гарантии и зарплату. Многие из нас, работая в ФСКН и надеясь на стабильность, рискнули — взяли ипотеку, зачастую чтобы приобрести единственное жилье, кредиты на машины, учебу детей. А в этом году, после реорганизации службы, мне, как и многим моим коллегам, пришлось занимать деньги даже для того, чтобы собрать ребенка в школу. Эти деньги я до сих пор не могу отдать.
Я не берусь рассуждать, нужно было или нет расформировывать ФСКН. Наверно, при том руководстве службы, которое было у нас, подобный исход был закономерен. Но возникают вопросы к самому процессу ликвидации. Со времени образования службы в 2003 году из нее постепенно отсеялись люди, пытающиеся заработать, а не служить. Конечно, в каждой организации есть предатели. Но за 13 лет была создана мощная структура с оперативными службами, следователями, спецназом, техническими и вспомогательными подразделениями. Как показала практика ликвидации налоговой полиции, всю эту силу возможно было грамотно и без потерь влить в ряды МВД.
Тысячи сотрудников ФСКН вели круглосуточную борьбу с наркопреступностью. Еще раз подчеркну, несмотря на бытующее в обществе мнение о неэффективности службы, большинство моих коллег честно работали, понимая, что наркомания — это беда, с которой может столкнуться каждый, и в борьбе с этим злом компромиссов быть не может. Любому человеку бросаются в глаза злоупотребления, совершенные отдельными сотрудниками, а каждодневную честную работу полицейских, как правило, не замечают. И сейчас, несмотря на все серьезные проблемы в семьях, вызванные безденежьем, наплевательское отношение со стороны государства, я уверен, что большинство моих коллег, продолживших службу в МВД или вынужденно ушедших на «гражданку», не поступятся своей совестью и честью.
Только останется вопрос: неужели даже сейчас невозможно, как планировалось, осуществить реальный перевод из ФСКН в МВД, изменив дату увольнения, и выплатить деньги за вынужденные прогулы, чтобы сотрудники начали работать без финансовых проблем?
С уважением, бывший оперативник ФСКН».
«Меня тут не поймут и там не примут»
Приславший нам письмо петербуржец — один из многих наркополицейских, негодующих из-за ликвидации службы. Дело не только в недоплаченных деньгах. Бывших работников ФСКН удручают методы работы в полиции. Ход реформы и возникающие в связи с этим проблемы бывшие сотрудники Службы активно обсуждают на форуме (police-russia.com). Там тысячи сообщений, вопросов, возмущений, прощаний с коллегами, причем со всех регионов страны. Вот лишь несколько ярких высказываний:
Андрей ФСКН: «Вы скажете: полиция и так борется с распространением наркотиков, а это им помощь. Борется-то борется, только результаты удручающие. Ежегодно от «передоза» гибнет до 100 тысяч молодых ребят. Стало быть, за последние 10 лет вымер целый город-миллионник. Масштабы ужасают! ФСКН мелочовкой не занималась. Она отслеживала и пресекала поставки героина целыми партиями. Сотнями килограммов. А что полиция? Даже если не крышует (а она крышует) — не высказывает никакого желания возиться с наркобарыгами...»
Джанкарло Физикелла: «В общем, работаю в МВД. Подполковник юстиции, следователь. Я думал, в ФСКН бардак. Воистину все познается в сравнении. В МВД много нормальных сотрудников, но количество всякого налета... В общем, тема борьбы с наркомафией точно забыта теперь. Просто не до нее, ведь есть миллион совещаний, тупизма, планов для планов о планах и т. д., после ФСКН возведенных в степень. Всем удачи! Активно ищу другую работу».
Popxxx: «Как получилось так, что сотрудники ФСКН, выполнявшие правоохранительные функции, в одночасье стали профнепригодны. Мы что, в другом государстве выполняли работу? Как пример, Крым — 95 процентов сотрудников из МВД Украины в 2014 году приняли в МВД России, а потом жизнь показала, кто на что способен. У нас же ответственность за принятие на работу перекладывается на начальников подразделений. Возникает вопрос: откуда будущий начальник из МВД знает о возможностях оперов из ФСКН? С уважением, в одночасье ставший профнепригодным».
Дон161: «То, что будет вся эта фигня, мне лично было ясно еще 5 апреля. Вернее, не 5 апреля, а где-то 14–15 на первом совместном совещании в ГУ МВД. Вспомнилось, что сказал д'Артаньян, когда кардинал предложил ему перейти в гвардейцы: «Меня тут не поймут и там не примут». Все больше после увольнения становлюсь гражданским человеком, 1,5 месяца — это достаточный срок, чтобы почти переформатироваться».
Аптекарь: «Наши высшие лица слились, ибо им однозначно изначально отказали в переводе, кроме того, с их должностей выгодно уйти на пенсию. Сотрудники МВД, которым мы свалились, как снег на голову, не хотят, не знают, как это все провернуть. Демонстрируют полную импотенцию. Лично, как видим, ни с кого не спрашивают. Все кивают друг на друга, молчат, мычат, ждут, что само образуется. А оно не образуется. Конечно, со временем кривая выведет, все самоорганизуется. Цену этого мы знаем, уже видим».
