Весеннее обострение
— Вы ожидали нового покушения на собор?
— Конечно, я знал, что нас не оставят без внимания. Все-таки этим атакам уже не один год, а 150 лет. Еще во времена царской России Синод потребовал передать здание храма в управление церкви, на что получил решительный отказа правительства. Так что мы, можно сказать, привыкли. А нынешнюю атаку православных активистов из «Священной Лиги...» я списываю на весеннее обострение. Серьезно к этим людям я не могу относиться. Они написали мне письмо с перечислением своих требований. Прочитав его, руки зачесались взять красную ручку и поставить двойку за орфографию. Например, имя преподобного Исаакия Далматского, которому и посвящен наш храм, они пишут с ошибкой! Тоже мне, православные защитники!
— Как думаете, за этими православными активистами может стоять РПЦ?
— Не знаю. Конечно, у местной епархии, и в частности у митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия, есть намерение довести эту историю до конца. РПЦ хочет получить собор. Но не в собственность, а в безвозмездное пользование. Я могу предположить, как будут дальше развиваться события. Допустим, они оставляют двери открытыми для туристов, просто заключают договор с новыми компаниями, которые начнут продавать экскурсионное обслуживание. Все доходы идут в бюджет епархии, ведь налоги церковь не платит. В итоге город теряет около 50–70 миллионов рублей в год. Но и это еще не все. Такие здания, как Исаакий, требуют ухода вечно. Допустим, в какой-то момент возникает предаварийная ситуация. И тогда церковь обращается к государству. Вы собственник? Извольте отвечать, платить. На непосредственное содержание нашего комплекса — коммунальные платежи, охрана объектов, расходные материалы — требуется порядка 150–170 миллионов в год. Еще около 200 миллионов ежегодно необходимо на реставрацию и проведение неотложных работ. Нужна Санкт-Петербургу такая дополнительная нагрузка? Я думаю, нет. Мы же много десятилетий не были у города захребетниками: из местного и федерального бюджета не получали ни копейки, а все работы проводили за свой счет, из того, что заработали.
Тут вам не Италия
— Верующие активисты требуют от вас сделать вход в Исаакиевский собор бесплатным. Это возможно?
— Я бы с радостью это сделал, если бы государство потом компенсировало мне все расходы. Все-таки средства с продажи билетов идут на реконструкцию, коммунальные платежи, заработную плату. За время моего директорства бюджет Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» увеличился почти вдвое. Но эти дополнительные деньги не лежат «мертвым грузом»: мы стали активнее заниматься реставрацией. За последнее время, например, полностью воссоздали колокольню Исаакиевского собора, закончили реставрацию Ангельской балюстрады. Сначала предполагалось, что на это потребуется 12 лет и четверть миллиарда рублей. Но мы умудрились справиться за 4,5 года, потратив вдвое меньшую сумму. А сейчас ведем очень серьезные реставрационные работы в интерьерах Исаакия — в западной части храма.
— Если полностью отменить плату нельзя, то почему бы не ввести единый билет на посещение всех храмов вашего комплекса? И тогда люди, заплатив те же 250 рублей, попадут и в Исаакий, и в Спас на Крови. Подобная система уже давно существует в Италии...
— Мы не меняли цену билета на протяжении 6 лет и не планируем это делать и дальше! И я не думаю, что 250 рублей — это сейчас какая-то запредельно высокая сумма. К тому же далеко не все наши посетители платят даже столько. Многие идут бесплатно. В том числе верующие, которые свободно заходят в храм во время богослужений. А есть посетители, которые приобретают льготные билеты за 50 рублей. Если при таком количестве льгот мы еще введем и единый билет, то придется урезать наши расходы. Например, на зарплату сотрудникам или реставрационные работы. Сравнивать нас с Италией не совсем корректно. Хотя бы потому, что там климат куда более мягкий, а потому реставрационные работы требуется проводить не так часто, как у нас. А значит, и денег уходит меньше.
Приведу только один пример. Спросив у итальянских коллег, когда они закончат хотя бы основной этап реставрации знаменитого собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, я получил ответ: «Никогда!» Закон сверхсложного инженерного сооружения звучит так: откуда реставраторы ушли 70 лет назад, туда и должны снова вернуться через такой же промежуток времени и повторить все сделанные ранее работы. Вот только в Италии это срок возврата 70–100 лет, а у нас зачастую 10–15. Из-за нашей погоды мрамор буквально тает на глазах. 13 лет назад к 300-летию Петербурга мы обновили отделку Исаакиевского собора. А сейчас она снова в тревожном состоянии.
— Так, может, стоит для реставрации выбирать современные материалы, которые не так подвержены погодным воздействиям? В результате сэкономите деньги и выполните просьбу верующих о бесплатном входе в Исаакий для всех петербуржцев...
— К этому очень осторожно относится Комитет по охране памятников. Считается, что материалы должны быть аутентичными. Хотя у меня некие сомнения возникают, когда я вижу, как ведет себя, предположим, пудожский камень (известковый туф, добываемый около поселка Пудость Гатчинского района Ленобласти. Его использовали при строительстве многих исторических зданий в Петербурге, в частности Казанского собора. — Ред.). Он очень хрупкий и капризный, через 2–3 года начинает слоиться, рассыпаться, как будто поражен грибком. Особенно быстро он разрушается из-за реагентов, которые используют при уборке улиц зимой. Может, и стоит его при очередной реконструкции заменить на другой материал... В конце концов мраморные статуи Летнего дворца, которые не выдерживали наших зим, убрали под крышу Инженерного замка, а на их место поставили скульптуры из современных полимерных материалов.
Торговцы в храме
— Давайте вернемся к верующим. Некоторые их жалобы понять действительно можно. Например, во время служб они вынуждены молиться не у алтаря, а в сравнительно небольшом приделе. В итоге не хватает места для всех желающих посмотреть на богослужение. Можно ли расширить пространство для этих служб?
— Все, что касается расширения, — это к Монферрану (Огюст Монферран — архитектор Исаакиевского собора. — Ред.). Увеличивать пространство раньше надо было. Другой вопрос, а надо ли это, ведь придел, который вы называете небольшим, по своим размерам не уступает среднему храмовому сооружению нашего города. Ну а кроме того, раз в неделю в Исаакиевском соборе проводят службы перед главным алтарем. Чаще это делать сложно, потому что богослужения обычно не укладываются в расписание, а для музея это как нож в сердце. Ведь мы, особенно летом, работаем по жесточайшему графику: вот пришла одна группа туристов, следом другая, а за ней уже целый пароход с гостями города. И малейший срыв в расписании чреват наступлением полной неразберихи. Чтобы все успеть, летом мы открываемся в 10 утра, а закрываемся в 23:30. При этом колоннада Исаакия работает до 4:30 утра! Мы как крестьяне, которым летом надо заработать деньги на зиму. Поэтому сейчас я даже ставлю вопрос об отмене вечерней службы на летний активный период. Но вообще богослужения у нас проходят дважды в день, кроме среды.
— Еще одна претензия к вам — обилие сувенирных лавок в соборе. Зачем их так много?
— Люди довольно часто ругаются по этому поводу. Но самое важное, чтобы лавка не становилась главной. А главной она становится, когда возле нее возникает очередь. Я терпеть не могу всех этих хвостов в соборе. А вообще, зайдите в любой другой действующий храм, где нет музея. И вы увидите, что лавок там будет не меньше. Да, у нас в Исаакии есть отдел сувенирной и книжной продукции, и арендатор, который занимает другое место, платит нам не один миллион рублей. Я считаю, что это благо. А вот с двух больших церковных лавок, которые находятся в соборе и принадлежат РПЦ, арендной платы мы не получаем. То же самое касается и процента с продаж. Хотя здесь мы уже нарушаем существующие правила. Потому что обязаны любого субарендатора отягощать арендной платой не ниже тех ставок, которые установлены в городе. Но я сознательно иду на такое исключение, понимая, что приходу действительно надо как-то жить, а священнику выплачивать зарплату.
