Палатка для аутистов, тренажер для колясочников
Уже сейчас по закону ни одна школа не может отказаться принять «особенного» ребенка. Как бы болен он ни был. Но пока среди них желающих перейти в обычное учебное заведение не так много (в России инклюзивно обучается около 270 тысяч детей-инвалидов). Не исключено, что все изменится после 1 сентября. Родители детей с особыми потребностями, зная, что любая школа теперь обязана предоставить им все условия, могут захотеть отправить свое чадо куда-нибудь поближе к дому.
— Инклюзия уже давно существует на Западе, — говорит учитель английского языка одной из питерских школ, психолог Евгений Самойлов. — И это действительно хорошая идея. Дети с особыми потребностями учатся социализироваться (все-таки после школы им придется жить в «большом» мире), а в обычных ребятах воспитывается человечность, заботливость. Другое дело, как идея инклюзивного образования будет у нас реализовываться...
Как всегда, на бумаге все выглядит очень гладко. По новым стандартам чего только не положено детям-инвалидам в обычных школах! У них должны быть учителя-дефектологи, а для глухих ребят еще и сурдопедагоги, психологи, социальные педагоги, логопеды, врачи, способные в случае чего быстро помочь ребенку-инвалиду, тьюторы (ассистенты), которые будут сидеть с подопечными на уроках и водить их по школе. Есть требования и по техническому оснащению учебных заведений: особые FM-системы для глухих детей, брайлевские печатные машинки и дисплеи, тифлофлешплееры для слепых (устройство с голосовым меню и функцией диктофона, позволяет прослушать аудиокнигу, выйти в Интернет), тренажеры для детей с ДЦП, планшеты, персональные компьютеры для аутистов. Последним полагается даже игрушечный домик или палатка, в которую ребенок, в случае чего, может залезть прямо на уроке. Да и парту ему стоит подготовить отдельную, еще лучше, если она будет за специальной ширмой. Ну и само собой разумеется, что все школы должны быть оборудованы пандусами, лифтами и специальными туалетами для инвалидов.
Состояние «полной неготовности»
В Петербурге хоть какие-то условия для детей-инвалидов пока есть лишь в нескольких платных частных школах и паре общеобразовательных. Одними из первых принимать детей с особыми потребностями стали в старейшем частном учебном заведении города «Рост».
— Ребят с признаками аутизма и задержкой психического развития (ЗПР) мы начали учить около десяти лет назад, а пять лет назад занялись этим особенно плотно, — говорит директор «Роста» Виктор Барановский. — Слухи об этом распространились по городу очень быстро, и к нам повалил народ. И тут мы совершили ошибку: взяли больше детей, чем было нужно. До сих пор не существует нормативов, сколько ребят с особыми потребностями должно быть в обычной школе. Это сейчас, набравшись опыта, мы уже понимаем, что на 100 обычных детей должно приходиться не больше 10–12 особенных. Иначе не справиться. Постепенно мы ограничили прием, и сейчас у нас учатся в общих классах девять особенных ребят: несколько с признаками аутизма и ЗПР, один мальчик с нарушением слуха. Им мы можем предоставить и тьюторов, и логопедов, и занятия с педагогом по индивидуальной программе. Например, русский язык и математику они изучают отдельно от всего класса, чтобы не мешать остальным в восприятии материала. В обычной школе, где в классе около 30 человек, а нагрузка на учителей чудовищная, с этим будут большие трудности.
— Мы начали обучать детей-инвалидов тоже около десяти лет назад, — рассказывает директор школы № 593 Сергей Рыжов. — Сейчас у нас 21 человек с ДЦП. Все ребята могут более-менее самостоятельно передвигаться по школе, кроме одного колясочника. С ним постоянно ходит тьютор. До второго этажа у нас есть пандусы, но, чтобы подняться по ним, школьнику все равно нужна помощь. Лифта у нас нет. Я понимаю, что родители ребенка могут потребовать, чтобы мы установили его. Но где я возьму деньги? Не с зарплаты же учителей срежу?!
Если уж опытные учебные заведения испытывают трудности с обучением детей-инвалидов, то школы-новички и вовсе стонут.
— Готовы ли мы к инклюзии? — говорит учитель русского языка и литературы одной из городских школ Анна Смирнова. — Вы смеетесь? Недавно у нас появился один тренажер для детей-инвалидов, а еще пандус на входе. Внутри их нет. Зато есть масса высоких порогов, узкие дверные проемы и крошечные туалеты, в которых с трудом может развернуться даже обычный человек. Я представить себе не могу, что будет, если завтра к нам в школу придет ребенок-колясочник. Нет у нас ни дефектологов, ни тьюторов, ни сурдопедагогов. И никогда не было. Зато есть социальный педагог, которому около 70 лет. Он один на 800 детей. С ними-то не успевает работать, а если придут ребята-инвалиды, так и вовсе загнется.
Проблема еще и в том, что к инклюзии не готовы не только школы, учителя, но и многие родители обычных детей.
— Не так давно в Москве был скандал, — рассказывает преподаватель истории и обществознания одной из частных школ, сопредседатель профсоюза «Учитель» Андрей Демидов. — Родители не захотели, чтобы на общей фотографии класса была девочка с синдромом Дауна, которая училась вместе с их детьми. И заставили фотографа сделать снимок без нее. Поэтому прежде, чем говорить об инклюзии, надо серьезно работать с родителями. Ведь все идет из семьи. Пока же, к сожалению, в школах бывает травля не только обычных ребят, но и инвалидов.
Обозвал учителя поросенком
Теоретически совместное обучение может обернуться проблемами и для обычных детей.
— Однажды в 1-й класс к нам пришел гиперактивный ребенок, который в силу ряда причин не мог управлять своими эмоциями, — говорит Анна Смирнова. — Пока дети слушали учителя на праздничной линейке, он пытался оторвать плинтус. А потом во время урока забрался на парту, стал кричать и размахивать руками, чем довел до слез одну из девочек. Чуть позже он обозвал учителя жирным поросенком. Этот ребенок проучился в общем классе неделю. И в течение всего этого времени преподаватель не вел уроки, а пытался его успокоить. Потом мальчика перевели на домашнее обучение, и учеба наконец-то началась. Поэтому я не исключаю, что преподаватели будут больше внимания уделять особенным детям, и это может сказаться на уровне подготовки всех остальных.
Год назад в одну из школ города родители привели ребенка с синдромом Дауна. Его поместили в обычный класс, который вел преподаватель, еще не прошедший специальных курсов. Конечно, тьюторов в школе не оказалось. По словам представителя администрации этой школы, успеваемость других детей не упала только ценой неимоверных усилий учителя. Он старался не только заниматься с обычными ребятами, но еще и устраивать для школьника с синдромом Дауна каждые 15 минут специальные двигательные переменки, повторять пройденный материал по несколько раз, учитывая, что способность к концентрации у ребят с умственными отклонениями куда ниже, чем у всех остальных. Но надолго ли хватит учителей, многие из которых вынуждены работать на несколько ставок? Эта проблема становится еще актуальнее, учитывая, что сейчас в мире идет острая конкуренция: вперед вырвутся те страны, которые подготовят лучших специалистов. И гонка эта начинается прямо со школы.
— Чтобы особенные дети без проблем учились вместе с обычными, надо потратить огромное количество денег: на переоборудование школы, закупку техники, переобучение преподавателей, набор в штат новых специалистов, — говорит Евгений Самойлов. — Но на каждом совещании нам говорят, что средств нет, даже наша зарплата фактически сокращается. Откуда тогда деньги на инклюзию? Разве что все расходы на оборонку перебросят на образование... А без средств получится печальная история: инвалиды перейдут в обычные учебные заведения, где условия зачастую будут хуже, чем в коррекционной школе. И декларируемая забота об этих детях обернется кошмаром для них самих, проблемами для учителей и обычных ребят.
