Ранение спасло от смерти
По закону питерские чиновники и работники миграционных служб, наверное, правы. С чего бы они должны делать исключение для одной из тысяч украинок, приехавших в Петербург в поисках убежища от хунты, обстрелов и голода? Вот они и не помогают. Уже почти месяц Беата Ивановна не может получить статус беженки в России, ее пенсионные документы затерялись где-то в Симферополе, и пожилая женщина осталась без средств к существованию.
— Я прихожу в госорганы, а мне говорят: «А зачем вы вообще сюда приехали?» и отправляют из одного кабинета в другой, — рассказывает Беата Фомина. — А куда еще мне было ехать? Это же мой родной город, я ленинградка, здесь жили мои родители, деды и прадеды. У меня никого нет, я нигде больше не нужна и не хочу умирать в богом забытой деревне, куда расселяли других беженцев с Украины.
Беата родилась в 1930 году в Ленинграде. С мамой, бабушкой и младшей сестренкой до войны жила на Казанской улице (тогда она называлась Плеханова).
— Когда началась война, меня и сестру летом попытались эвакуировать из города. Мы — дети — просто шли целыми днями по лесам в сторону Москвы, ночевали в сельских школах. Потом остановились в небольшой деревне, жили по 20 человек в хате. К осени, когда фашисты стали подходить ближе к Москве и Ленинграду, родители испугались за нас. Из города стали приходить мамы и забирать детей, так и наша мамочка пришла и увела нас обратно домой. Мы вернулись в Ленинград 7 сентября, а 8-го началась блокада, — вспоминает пенсионерка.
В 1942-м от голода умерла младшая сестра Беаты. А сама она была ранена во время арт-обстрела. Только это и спасло ее от гибели. Девочку госпитализировали, и три месяца она провела в госпитале, который располагался у Новодевичьего монастыря на Московском проспекте. Там ее худо-бедно кормили и лечили.
— В последние месяцы войны я смогла найти работу, клеила продуктовые карточки. Потом выучилась на продавца, работала в булочной. А в 1962 году встретила своего будущего мужа и с ним уехала к нему на родину в город Краснодон, что в 40 километрах от Луганска.
Бомбоубежища — как в 1941-м
Сейчас в больничной палате блокадница задается вопросом: а может, не надо было уезжать из Ленинграда? Здесь оставались семья, друзья и могилы тех, кто погиб во время войны.
— Но и на Украине было хорошо, мы с мужем много работали, меня уважали, любили. Пусть у меня не было никаких прибавок к пенсии в последние годы, как у российских блокадников, но зато люди всегда относились ко мне по-особенному, — рассказывает Беата Ивановна.
В 2006 году ее муж умер, она осталась одна. Жила в небольшой «двушке» в девятиэтажном доме.
— Мебелишка кое-какая имелась, одежда, обувь, — едва сдерживая слезы говорит старушка. В больнице она живет даже без тапочек.
В июне этого года Беате Ивановне пришлось уехать из Краснодона. Город постоянно обстреливали. Пенсию платить перестали. Соседи одни за другими стали разбегаться, кто куда может.
— Какое-то время мы жили в подвале, сутками не выходили оттуда. Нормальных бомбоубежищ в городе не было, побелили стены в подвале обычного дома и там сделали укрытие. Все это напомнило мне блокаду. Тогда мы тоже прятались в подвалах, так же наспех оборудованных. Только тогда в них стояли сколоченные по-быстрому нары, а в Краснодоне люди принесли свои старые диваны и раскладушки, — говорит Беата Ивановна.
Блокадница вновь пережила артиллерийские атаки, сигналы тревоги, иначе как фашистами нацгвардию она не называет.
— В нашем доме было больше двухсот квартир, летом мне рассказывали, что там оставалось семь семей, а потом и те съехали — жить там невозможно. Продуктов нет, денег нет, постоянно стреляли. Фашисты уничтожали магазины, рынок, школу, детский дом. А еще и наши кочегарки все разбомбили. Так что с наступлением холодов дома отапливать будет невозможно, — объясняет пенсионерка.
Оставаться в Краснодоне на вторую в жизни блокадную зиму Беата Ивановна побоялась.
Приют на Московском вокзале
В июне блокадница уехала от фашистов в ставший российским Крым, в Симферополе у нее живет племянник. Его жена встретила пенсионерку сурово — такая гостья ей оказалась не нужна. И, переночевав всего одну ночь у родни, Беата Ивановна отправилась в пункт приема беженцев. На первое время ее поселили в одном из крымских санаториев, который все равно пустовал без туристов. Но к 1 сентября было распоряжение: всем беженцам найти пристанище в разных регионах России.
— Людей отправляли и в Сибирь, и на Север. Жилье давали, конечно, не в крупных городах. Я совсем одна, мне много лет, я не хотела уезжать в чужие края и попросила доставить меня в Петербург, — объясняет блокадница, почему вернулась в город на Неве. Но здесь ее никто не ждал.
Первую ночь в Питере блокадница ночевала на Московском вокзале. Было страшно. На вторую ночь пенсионерка нашла приют в Александро-Невской лавре. На третью — отправилась в Новодевичий монастырь, но там только накормили.
— В Петербурге у меня живет двоюродная сестра Люба. Просто чудом я вспомнила ее адрес, и так как идти мне больше некуда, я рискнула и пошла к ней. Любаша меня встретила, обрадовалась, разрешила у нее остановиться. Но она сама с мужем уже пожилые люди, у них есть проблемы со здоровьем и живут они в маленькой квартирке, где даже некуда бросить матрас на пол, чтобы мне переночевать. Мы спим с ней на одной небольшой кровати. И я понимаю, что я там не к месту, я только мешаю, — печалится Беата Ивановна.
Обходя социальные и миграционные службы, она узнала адрес благотворительной организации, где бездомным выдают одежду. Он оказался там же, где в блокаду находился госпиталь, в котором она спаслась.
— Мне дали кофту, курточку. Предлагали туфли, но моего размера не нашлось, — говорит пенсионерка. — Добрые люди подарили мобильник, так как мой телефон украли на пароме, когда я плыла в Крым. Сама купить я ничего не могу — уже четыре месяца не получала пенсию.
После Украины даже больница кажется раем
После всех перенесенных волнений в середине сентября у Беаты Ивановны случился сердечный приступ. Ее экстренно госпитализировали в больницу блокадников (46-я городская).
— Здесь обо мне так хорошо заботятся, лечат бесплатно, — удивляется Фомина. — У нас на Украине давно все за деньги. В больницах лечат только теми лекарствами, которые сам принесешь. Иногда, конечно, мы ходим к врачам, но не часто. А тут еще и кормят, и витамины дают, и даже фрукты. И у блокадников своя отдельная больница.
После выписки Беата Ивановна снова отправится к двоюродной сестре в ее маленькую комнатушку. Родственница даже готова была прописать ее к себе, чтобы поскорее решить вопрос с пенсией (но миграционная служба пока не позволяет это сделать). Больше — просто некуда. Блокадница, восстанавливавшая Ленинград после разрухи, воспитанная в советское время, искренне не понимает, как так получилось, что в родном городе ей не найти даже небольшого уголка, чтобы спастись от второй войны с фашистами.
