Классик авангарда
— Почему ты, классический музыкант, учившийся в «Гнесинке» и Королевском музыкальном колледже в Лондоне, вдруг заинтересовался современной музыкой?
— Когда я поехал учиться в Лондон, то уже был одержим музыкой ХХ века, только в России в то время ничего современного не преподавали. А у нас в колледже были очень хорошие педагоги, знающие всю послевоенную музыку. И часто приезжали с мастер-классами известные композиторы. Еще в шестидесятых годах там читал лекции пионер электроники Карлхайнц Штокхаузен, и на них приходили даже «Битлз». И студия у нас была хорошая, а творчество студентов всячески поддерживалось. Шли, к примеру, факультативы по звукорежиссуре, я с большим интересом их слушал и выполнял домашние задания. Каждому студенту выдавали по чемоданчику с цифровым магнитофоном, микрофоном и стойкой. Мы делали записи на концертах, а потом обсуждали их. На этом магнитофончике я записал основной материал для своей первой пластинки. Пожалуй, так и произошел переход из классической музыки в современную звукорежиссуру.
— И что было дальше?
— А дальше я стал сочинять и импровизировать. В Москве у меня есть хороший друг Вадим Степанцов (группа «Бахыт-Компот»), он известный поэт-песенник. Вадик позвал меня сыграть на кларнете несколько треков. Сыграл, но осталось оплаченное время, я остался в студии и начал экспериментировать с разными эффектами. Потом пошло-поехало, я выступал со своими произведениями сам и принимал участие в концертах других музыкантов. Поначалу занимался только собственной музыкой, подписал контракт с компанией Mute, в 1999 году записал несколько песен с TEQUILAJAZZZ. Ну а потом была первая серьезная работа — я записал альбом «Аквариума» «Пси» от начала до конца. На сегодняшний день в моем багаже больше 50 альбомов, сделанных для разных исполнителей. В России я работал с очень многими музыкантами.
Зыкина пела с диким акцентом
— С Гребенщиковым до сих пор общаешься?
— Мы в отличных отношениях, и у нас никогда не было трений. Вместе сделали еще пластинку «Сестра Хаос», а если считать вообще — более 30 песен. Многие из них даже пока не опубликованы. Борис Борисович человек трогательный: всегда поздравляет с праздниками, что мне безумно приятно. У нас в общении был перерыв, сейчас мы с удовольствием вернулись друг к другу и сделали вместе две песни. Буквально на днях разговаривали о том, что выпустим полноценный альбом. Он настроен оптимистично!
— С БГ вы работали над альбомом Марка Алмонда «Сердце на снегу». Как это было?
— Мы готовили проект почти год, и за это время удалось пообщаться со многими звездами романса. Разговор шел даже о том, чтобы привлечь к записи Муслима Магомаева, но он отказался, сказал, что сейчас не поет. Зато с удовольствием спели Людмила Зыкина, Алла Баянова, Борис Борисович, Илья Лагутенко и многие другие. Зыкина просто поразила! Она вела себя как большая мама. Без пафоса народной артистки СССР, без звездности. И воспринимала нормально, что ей давал указания я, 25-летний парень. Людмила Георгиевна пела по-английски, а учила в школе немецкий, поэтому у нее был дикий акцент. Марк же не понимал по-русски и объяснить Зыкиной, где она произносит неправильно, не мог.
В итоге мы им переводили перекрестно. Но энергия Зыкиной сглаживала все шероховатости произношения, Людмила Георгиевна активно включилась в процесс, с Марком она была абсолютно на одной волне. Певица называла его «мой ягненочек», тогда у него была короткая стрижка и белые волосы. Людмила Георгиевна рассказала, что у нее на даче есть ягнята, и Марк на них очень похож. Ему перевели, он хохотал до слез. Мне кажется, за время работы Алмонд проник в душу русской песни на все сто процентов. Он много всего переслушал, и до сих пор исполняет эти вещи во всех своих мировых турне.
— А с Ником Кейвом ты как подружился?
— С детства любил инди-музыку. Ник Кейв, Dead Can Dance, Cure — это все мое! Свои первые деньги я потратил на югославскую пластинку группы Cure, мне было 14 лет. Кейва я слышал много, и в первый раз попал на его концерт в 1993 году. Признаюсь, был под большим впечатлением. Ну а после того, как я познакомился со всеми на Mute (а Кейв их артист), случайно заехал в частный клуб «Сохо-Хауз», и там был день рождения Ника. Вот так мы и встретились, а через полгода уже вместе выступали в Лондоне. Потом Ник позвал меня с собственной программой на фестиваль, мы все время пересекались на концертах и до сих пор поддерживаем связь. Когда он приезжает в Россию, то всегда звонит мне и оставляет билеты на концерты. В Петербурге я был на его шоу в БКЗ «Октябрьский». Потом мы поехали вместе на ужин, помню, он спокойно стоял и курил у ресторана без всякой охраны.
Премьера в пустыне
— Когда вышел альбом Земфиры «Жить в твоей голове», над которым вы работали вместе, он вызвал противоречивые оценки. А ты доволен результатом?
— Оценивать не могу, это же мой «ребенок». Символично, что над альбомом мы работали ежедневно почти 9 месяцев, практически срок беременности. Он такой, каким Земфира хотела его видеть. Хотя изначально было много разных вариаций. Лично я очень доволен этой пластинкой.
— И все-таки он получился «другим», более тяжелым, мрачным, чем предыдущие альбомы. Почему?
— Я когда-то делал с Земфирой альбом «14 недель тишины», да, новый от него заметно отличается. Мне кажется, мировосприятие изменилось. А песни такие, потому что жизнь такая. Многим альбом нравится, потому что заставляет думать. Я вообще считаю, что тотальное веселье у нас в стране последнее время переросло в какую-то «нездоровость». Ничего плохого в грусти я не вижу, это ежедневная составляющая всех умных людей.
— Ты получил приз на «Кинотавре» за музыку к фильму «Кислород» Ивана Вырыпаева. Он дома на полочке стоит?
— Нет, его продюсеры забрали, а у меня есть только почетный диплом. Я эту новость вообще по Интернету узнал, был в Греции. Музыка к кино — совсем другая история, чем то, что я делал раньше. Кино — уже заданная тема. Нужно понимать общее настроение, задачи, сюжет. Я читаю сценарий, все обсуждаю с режиссером и продюсерами, которые сегодня многое решают. В «Танце Дели» с режиссером Иваном Вырыпаевым у нас было космическое совпадение. Я позвонил Ивану после того, как в очередной раз посмотрел дома «Кислород». Подумал, что давно не общались. А он мне говорит: «Я собираю рюкзак и думаю про тебя, потому что делаю новую картину». Мы начали сразу обсуждать идеи, и буквально через месяц я приехал в Москву, все получилось стремительно. Мне очень понравился сценарий, режиссура, написал все моментально, практически без правок. В итоге, когда кино вышло, я с удовольствием посмотрел его за первую неделю три раза в разных кинотеатрах. После премьеры Ваня сказал, что хочет в следующий раз сделать кино на мою музыку. То есть чтобы сначала я написал, а потом уже он придумал сценарий.
— Ты пишешь для всех, а сам остаешься в тени. Расскажи о своем детище — новом альбоме, который уже был презентован в Питере...
— Он называется «Andrei Samsonov & Laska Omnia — INCREDIBLE». Проделана огромная работа. Тщательно отбирались песни, в записи принимали участие Марк Алмонд, Марина Селесте, Миуша и, конечно, главная жемчужина альбома — это прекрасная Манижа. Девушка с широчайшим диапазоном и безупречным вкусом, подачей и чистым сердцем! Презентация прошла еще в мае, в Малом зале Петербургской филармонии. Судя по количеству народа, у меня немало поклонников. А моей жене Еве я сделал премьеру этого альбома в пустыне. На скорости 140 км в час мы ехали в автомобиле из аэропорта Дубая на берег Персидского залива. Тут-то я и включил музыку. Когда супруга услышала голос Марка Алмонда, плавно перетекающий в пение записанных на Мадагаскаре тетушек, а потом барабаны, а потом таких звезд, как Марина Силеста, Манижа, а потом мой голос, она чуть не заплакала. Все было очень трогательно.
Фото: vk.com
