Америка не сходит с языка
21 февраля на Олимпиаде два комментатора раз восемь подряд называли немца Пауля Берга на американский манер: то Полом, то Паулом. И таких примеров немало: немцы Петеры почти все стали на нашем телевидении Питерами. Одно время словацкого хоккеиста Хару наши комментаторы упорно называли Чарой. Дело в том, что «Chara» читается по-европейски как «Хара», а по-американски — «Чара».
Просто мука у спортивных телеведущих со славянскими женскими фамилиями. Их почему-то перестали склонять. Например, вместо «с Агнешкой Радваньской» говорят «с Агнешкой Радваньска». Но хуже всего того, что такие фамилии в последнее время у нас теряют и женскую принадлежность. Их произносят теперь, как в Америке: «С Агнешкой Радваньски».
На Олимпиаде появилось у комментаторов слово «сервисмен».
А уж как любит американизмы сфера бизнеса! Торговцы убеждены, что втюхивать товар с помощью «флаерсов» проще, чем с помощью листовок. Слово «магазин» вообще забыто, только «маркеты», «супермаркеты», «гипермаркеты». Может, потому и качество продуктов в них куда хуже прежнего, магазинного?
У бизнесменов и чиновников нередко можно услышать даже не просто «инновации» (вместо русских слов «нововведение», «внедрение», «новаторство»), но и такие перлы, как «ввести новые инновации». Да и модное «инвестиции» — это всего лишь забытое «капиталовложения». Даже «кризис» некоторые уже зовут «крайзисом». Наверное, чтобы не так пугал.
Сбрендить от франшизы
На днях в одной телепередаче по поводу современной музыки за несколько минут прозвучало столько модных словечек и оборотов, что вообще туши свет: «сделали ремастеринг», «я услышала на саундчеке», «фронтмен группы», «хедлайнер», «на нашем лейбле».
С музыкальной сферой соперничает киношная. «Саспенс», «байопик», «сиквел», «приквел» — этот мусор обрушивают на мозги зрителей. «Он сыграл роль в одной из советских франшиз «Гардемарины, вперед!» — говорят на ТВ. Смотрю в «Википедии»: «Франшиза — объект договора франчайзинга, комплекс благ, состоящий из прав пользования брендом и бизнес-моделью франчайзера». Сбрендить можно!
Даже как бы «народная певица» Пелагея на «Голосе» их «красную комнату» называет «рэд рум».
В общем, такой у нас в России почти языковой «евромайдан» — европеизация по-американски. То есть американизированная субкультура меньшинства агрессивно рвется на просторы культуры всей нации. Да-да. То, что именуется у филологов англицизмами, это по сути американизмы, что подтверждает и авторитетнейший филолог Людмила Вербицкая.
А ведь работа над родным языком идет во многих странах. Например, «компьютеру» во Франции подобрали слово «комадёр». А в Чехословакии — «почитач».
— Несколько десятилетий назад у нас во Франции была мода на ТВ — употребление англицизмов. Но современное общество это уже не воспринимает. И, если кто-то на экране любит такие слова, это кажется выпендрежем и плохо воспринимается в обществе, — говорит директор Французского института в Петербурге г-н Гранж.
Чиновники трендят и спикают
У нас подобным выпендрежем занимаются чиновники, включая самых высокопоставленных. Им тоже трудно заставить себя говорить по-русски. Так и тянет не только к «Мерседесам», «айфонам» и «айпадам», но и к заграничным словечкам. Например, такому, как «тренд». Русское слово «тенденция» забыто. И все они теперь «трендят»... «Ораторы» и «докладчики» поголовно превратились в «спикеров». Неловко, стыдно стало у нас говорить по-русски. Дешевые понты выдаются за нечто стоящее.
А ведь бывало и наоборот: с началом Первой мировой войны пробудившееся русское самосознание привело к переименованию Петербурга в Петроград. А еще раньше нашествие Наполеона — к отказу русской элиты от модного офранцуживания языка.
В Год российской культуры нам тем более следовало бы обратить взор на страны, где, например, есть не только закон о языке, но и госучреждения, которые публикуют рекомендации — как заменить на родном языке то или иное заграничное слово. А кое-где, например, в Испании, за нарушение этих рекомендаций даже штрафуют.
Фото: club.itdrom.com
