Уличные стаи
— В прошлом году через ваш фонд прошло больше 300 уличных детей. Вы их сами находите?
— Конечно. Наши сотрудники ездят по городу, глаз уже наметанный, выхватывают из толпы детей, начинают с ними говорить. Кто-то сразу посылает, а кто-то приходит на следующий день в пункт медико-социальной помощи на Обводном канале, во дворе дома № 213. Они видят, что там безопасно, что никто их не ругает. Они чувствуют себя спокойно. Их осмотривает врач-педиатр. Выводим им вшей. Моем, кормим, одеваем. И много разговариваем. Работа психологов — титаническая. Но именно она дает результат.
Средний возраст питерских беспризорников — 14 лет. Подростки взрослеют и затем делают выбор — либо остаются на улице, бывает, уже навсегда, либо пытаются выкарабкаться из мрака, идут учиться, работать.
— Существуют возрастные ограничения?
— Никаких. Формально мы работаем с ребятами до 18 лет. Но бывают случаи, когда, к примеру, рожает ребенка такая «уличная» пара. Ему — 17. Ей — 15. Нам приходится учить, как за ребенком ухаживать. Появление малыша для такой пары — это шанс изменить ситуацию. Навсегда уйти с улицы, полностью изменить свою жизнь.
— Получается?
— Не всегда. Если один из пары срывается — начинает снова пить или колоться, — то все, семья разваливается моментально. У нас ни разу не получилось ее восстановить.
— По вашей оценке, сколько беспризорников в Петербурге?
— Раньше беспризорники были более четкой целевой группой, чем сейчас. Поэтому цифры не такие запредельные, как в 90-е. Вообще, уличная культура сегодня уходит во дворы. И вот это большая проблема.
— Что значит — «уходит во дворы»?
— Приведу самый простой пример. Вот есть тусовка беспризорников на Садовой. Многие пьют, некоторые колются. Знают, как попрошайничать, как увести что-то с прилавка, подрезать чужой карман. И кто-то из этой тусовки попадает в обыкновенный двор, где гуляют дети. А для нормальных ребят такой подросток, уже видавший виды человек — мол, вот с кого надо брать пример! И получается уже не совсем матерая компания, но здесь в норме и алкоголь, и курение.
По наблюдениям сотрудников фонда, если раньше беспризорники собирались у станций метро и крупных торговых центров, то сегодня они предпочитают дворы и заброшенные здания. По сравнению с беспризорниками прошлых лет, они лучше одеты, на вид — обычные подростки.
Спасая детей, спасают и родителей
— Дети из благополучных семей тоже бегут на улицу?
— В основном на улице оказываются дети, у которых один родитель. Как правило, это мама. А по большому счету, если в семье (неважно, благополучная она или нет) проблемы, результат будет немедленный. Схема вхождения детей в наркотическую и алкогольную зависимость очень часто напрямую зависит от взаимоотношений папы и мамы. В 60 процентах случаев наблюдается такой стереотип поведения: муж и жена недовольны друг другом, но весь негатив сбрасывают на ребенка, ругают за оценки, цепляются по пустякам. В процентах 30 точно такая же схема — только с богатыми родителями. Ребенок должен постоянно соответствовать: папе-бизнесмену, статусу. Остальные 10 процентов пьют или колются по глупости или по слабоволию — и вот они бросят употреблять при любых обстоятельствах — либо сами, либо с помощью родителей. А все остальные 90 процентов решают свои психологические проблемы через наркотики. И, если ситуацию не разрубить, ничего не выйдет. Ребенок должен понимать, почему так происходит. И быть готовым к тому, как его встретят в семье, когда он вернется с улицы. Я к тому же являюсь секретарем Комиссии по делам несовершеннолетних при правительстве города и вижу, что все программы направлены не на борьбу с беспризорностью, а на ее профилактику. У нас другой подход. Более человечный, что ли. Используем все ресурсы, чтобы изменить отношения в семье ребенка, его взгляд на жизнь, к самому себе, при этом не прибегая к силовым методам.
Сотрудники фонда вспоминают мальчишку, чья голова была облита клеем «Момент». Так решил повоспитывать подростка, нюхавшего клей, сотрудник милиции. Со словами «Чтоб на всю жизнь запомнил!» он выдавил на голову ребенка все содержимое тюбика.
— А как вы возвращаете подростка в семью, если родители, предположим, пьют?
— Бывало так, что мы работаем с родителями отдельно — чтобы они приняли осознанное решение бросить пить. Создается программа сопровождения, лечения и реабилитации. Пока родители приходят в человеческий вид, мы договариваемся с приютами, чтобы в них пожили дети какое-то время. Но это совсем тяжелые семьи. А в основном мы имеем дело с матерями-одиночками, находящимися в бедственном финансовом состоянии.
Беспризорники часто становятся жертвами сексуального насилия. И если в начале 2000-х годов надругательству подвергались в основном девочки, то в последние годы извращенцы целенаправленно ищут мальчишек. Безнадзорные дети порой сами предлагают свои услуги. В практике сотрудников благотворительного фонда был даже случай, когда подростки 14–15 лет, собрав компанию из пяти человек, осознанно торговали собой. Эту «секс-группировку» удалось распустить.
— Как вы выясняете то, что подростки вовлечены в занятия проституцией?
— Это выясняется в результате доверительных разговоров. Уличные дети часто не понимают, что они занимаются проституцией. Мальчик или девочка не видят ничего страшного в том, что они обслужили дядю, а он за это дал им помыться в душе или накормил их пирожками, просто добрый дядя. У подростков нет сутенеров, их никто специально не продает. Педофилы сами знают, где кучкуются беспризорные дети. Мне однажды позвонила женщина и рассказала кошмарную историю. Мужчина насиловал и своего родного сына, и приемную дочь. Мы подняли на уши все службы, чтобы его задержали. Сейчас уже начался суд, и мы надеемся, что его надолго посадят. Доказательств в деле много.
Самые безнадежные имеют шанс
У некоторых беспризорников есть свое жилье. У кого-то мать лишена родительских прав, кто-то получил квартиру по наследству. Сотрудникам фонда не раз приходилось спасать детей от мошенников, которые не гнушаются никакими способами. К примеру, женятся на девочках якобы по великой любви. Потом продают квартиру, разводятся. Девушка остается ни с чем. И снова оказывается на улице.
— Мы ставим себе конкретные краткосрочные цели, — говорит Сергей Дугин. — К примеру, для кого-то начало пути — это сдать кровь на ВИЧ-инфекцию, гепатит и сифилис. Сделать такой шаг для своего здоровья — уже много для подростка. Потом он пойдет лечиться, оформлять себе документы. Мы лишь «костыли», с помощью которых ребенок может войти в социум.
— Как складываются судьбы беспризорников?
— По-разному. Есть уже те, кто приезжает к нам в гости на машинах. А в прошлом у них — и ВИЧ, и срок по малолетке. Наши питерские бизнесмены еще не поняли то, что открыл для себя один коммерсант из Уфы. Я с ним познакомился на одном из круглых столов, который организовал башкирский Минздрав. Один из центров реабилитации попросил его взять на работу девушку, которая раньше занималась проституцией. Он взял ее продавцом, и продажи выросли в три раза. Он взял еще одну. И опять продажи выросли. Оказалось, сама процедура торговли приносит им особый кураж. Так бизнесмен укомплектовал свой штат на четверть девушками с подобным опытом. Страшно доволен.
Дети, прошедшие улицу и выжившие там, жизнеспособны — есть немало случаев, когда бывшие, казалось бы, совсем безнадежные беспризорники заканчивают школу, устраиваются на работу (в основном на заводы). Но часть погибает — кто-то кончает жизнь самоубийством, кто-то умирает от наркотиков.
