«Брошу Воронина ради Михалкова»
— Считаю, что фраза «Я не снимаюсь в сериалах» — форма актерской защиты. Не снимаешься, значит, не приглашают. Конечно, проще сидеть, ничего не делать, зато о «высоком искусстве» разговаривать. А лично я думаю, что актер должен работать. И поэтому сниматься в «Ворониных» сразу согласился. Лукавить не буду: это еще и хороший заработок. В результате получилось даже лучше, чем я предполагал. И денег заработал, и «Воронины» стали народным сериалом. Мы получили премию «Тэфи» все вместе и я отдельно — за исполнение лучшей мужской роли. К тому же это мощный тренаж, огромное количество текста, которое постоянно нужно запоминать. И так каждый день, без остановки. И не только сыграть, успеть несколько раз переодеться, в общем, там много еще нюансов было, все это я теперь автоматически делаю. Это большая работа. И, если ты человек способный, в сериале можешь найти много для себя интересного. И потом, у тебя всегда есть право выбора. Если б меня Никита Михалков пригласил или Вуди Аллен...
— Неужели тогда от Николая Петровича отказались бы?
— Честное слово, отказался бы. И пошел бы в полный метр к интересным мне режиссерам. Но так как они не звонят — вот, прославился в роли Николая Петровича.
— Когда вы впервые прочли сценарий «Ворониных», что подумали о своем герое?
— Он меня не удивил и не рассмешил. Я свое детство вспомнил. Тогда дядьки ходили в застиранных майках и трениках с пузырями на коленках. Я очень хорошо знаю эти большие семьи, где ругались и, тем не менее, безумно любили друг друга.
Аристократ в протертых трениках
— Вы с такой нежностью о Воронине говорите, но Николай Петрович несносен! Он детей своих постоянно третирует, жену унижает, над внуками смеется...
— Но ведь это только слова, которые он говорит. В жизни точно так же. Когда случается что-то серьезное, именно родные люди приходят к нам на помощь, что бы они до этого ни делали. Да, Николай Петрович хамоват, необразован, он не любит читать, вытирает руки о штаны и все время расстегивает ремень. Но ради своих близких он готов на все. И таких семей тысячи! Он хочет себя чувствовать диктатором, поэтому и орет: «Галя, жрать!» Хотя все прекрасно понимают, что мужчина — голова, а женщина — шея, и так было во все времена. Главная мысль сериала в том, что, какие бы мы ни были разные, семья для каждого — главное в жизни. И ругаются только те, кто любит друг друга. Равнодушные не будут ругаться.
— Эта роль для вас «на сопротивление»? Ведь в жизни вы совсем не похожи на своего Воронина. Или чем-то похожи?
— Я считаю себя интеллигентным артистом. И с моей внешностью надеть майку и штаны поначалу было сложно. Помню, как режиссер очень внимательно относился к подбору костюмов, потому что во многом я выглядел слишком аристократично. Но, как сказал Чаплин, если хотите быть смешным, наденьте майку на три размера меньше, а штаны на четыре размера больше. Примерно так мы и поступили. Но, если честно, за три года мой герой поменялся. Уже меньше расстегивает штаны, реже говорит «Хрень!» и другие производные от этого слова. Потому что сериал становится интересен школьникам, и они меня часто цитируют.
Алферова — не бревно
— В «Трех мушкетерах» вы мечтали Д`Артаньяна сыграть?
— Нет, Атоса. Я даже в школьном драмкружке его играл. Граф де Ла Фер меня впечатлил. Но, считаю, я графа Рошфора тоже сыграл неплохо.
— Недавно вышли в свет воспоминания режиссера картины Георгия Юнгвальда-Хилькевича, где он рассказывает, что все мушкетеры за кадром безбожно пили, бегали по бабам, а Ирина Алферова была «деревянной» — не умела танцевать и петь одновременно. Это все правда?
— Я вообще считаю, что он сделал это ради собственного пиара. А так напоминать о себе неэтично. Зачем писать про Ирину Алферову, что Саша Абдулов изменял ей на каждом шагу? Это неправда, Иру он очень сильно любил. Поверьте, я это знаю, я с Сашей в шести фильмах снялся. Юнгвальд-Хилькевич написал еще много откровенной неправды. Ведь у него, как у режиссера, много провалов было. И можно сказать: хорошо, что, несмотря на них, фильм вышел и имеет такой успех. Ведь, если разобраться, то там много профессиональных ляпов. «Мушкетеров» вытянули актеры, эта аура молодости, благородства.
— А вы чему на съемках радовались?
— У нас был азарт, и все понимали, как это может хорошо получиться. (Перед съемками ведь уже записали блестящую музыку Максима Дунаевского). Мы жили этим. Лошади, шпага, плащ, камзол, сапоги. Романтика! Мы и потом всегда были рады встретить друг друга, устраивали великолепные застолья. Меня радовала та удивительная атмосфера. К слову, для «Мушкетеров» полгода я ходил в Высшую школу верховой езды в Москве. А смешных моментов, связанных с лошадьми, было много. Портос Валя Смирницкий пил пиво со сметаной, чтобы потолстеть. Но это не помогало, и ему подкладывали «толщинки» под костюм, а сидеть с ними на коне было очень трудно. Снимут три минуты проскока, Валя кричит: «А теперь я падаю!» — и с лошади брык! Это было очень забавно наблюдать. Веня Смехов приезжал редко, но так работал, что мы рот открывали. Да и Миша Боярский выкладывался на все сто, он понимал, что эта роль может «выстрелить». Так оно и получилось. Мы валяли дурака, постоянно прикалывались друг над другом.
Играл по заказу Андропова
— Есть еще одна эпохальная роль — предателя в картине «ТАСС уполномочен заявить». Трудно быть шпионом?
— Фильм был серьезным. Пригласили несколько консультантов из КГБ, они внимательно следили за съемками. Надо сказать, что в картину брали не всех актеров, и не только из-за типажа. Отбирали даже по биографии. Ведь «ТАСС уполномочен заявить» — первый откровенный фильм о работниках структуры госбезопасности. Это был заказ Андропова, с целью показать, что они не зря свой хлеб едят.
— Как вы считаете, этот фильм — сказка? Или он близок к реальности?
— В этом фильме так много правды, что кагэбэшники ужаснулись: что вы нас так «раздеваете», выдаете профессиональные секреты! Андропов уделял большое внимание картине лично. Мой образ — предателя «из своих» — был ведь довольно смелым для того времени. Как это так: секретарь комсомольской организации, и вдруг оказывается шпионом? Да быть такого не может! Этот фильм до сих пор смотрят.
— После этого фильма ваше отношение к КГБ изменилось?
— Да. Мне понравился интеллект этих людей и отношение к своей работе. А еще я понял, до какой степени она сложная. Со мной интересный случай был: однажды стоял в аэропорту и ждал своего рейса. Вдруг подходит человек в сером костюме. И говорит: «Это не положено, если кто-то узнает, у меня будут неприятности, но разрешите пожать вам руку!» Пожал и растворился в толпе. Когда он ушел, я понял, что это сотрудник КГБ, который на рабочем посту. Ему так понравился фильм, что он не сдержался и нарушил инструкции.
Гениальный гей
— А как вы работали над ролью гомосексуалиста в фильме «Гений»?
— Самое интересное, что именно за эту роль я получил свою первую премию: приз зрительских симпатий на фестивале «Созвездие». Это смешная история. Сидим на «Ленфильме» с друзьями, ко мне подходит директор картины и говорит: «Есть для тебя роль, но она особенная». А я: «Да мне все равно, с режиссером мы друзья, сыграю». И подписал контракт, не читая сценария. На съемочной площадке уже понял, что «попал». Когда «Гений» вышел, оказалось, что мой гей пользуется успехом. Звонил даже мой студент из Ирландии, говорил, что рыдал от смеха.
— Расскажите о театральном спектакле «Звездные парни», который вы показали в Петербурге. Важна ли для вас тема старой дружбы, которая связывает героев?
— Я вообще не участвую в антрепризах, так как работаю в Малом театре и там плотно занят. Но, когда прочитал пьесу Нила Саймона, она меня тронула. Ведь в ней рассказ о стариках, которые по большому счету никому не нужны. Так как я уже по возрасту начинаю приближаться к той же черте, то задумываюсь на эти темы. Не могу до конца выразить то, что мне здесь нравится. Но старики трогательно беззащитны. Я хотел вытащить эту нежность и трогательность людей, проживших всю жизнь в искусстве и оказавшихся никому не нужными в финале.
— День пожилого человека — уже ваш праздник?
— Нет, это пока не про меня. Человек молод, пока он нужен. Посмотрите на Юрия Любимова. А ведь ему уже за 80! Я люблю быстро жить, люблю, когда мой день расписан, люблю играть в футбол и в Питер люблю ездить, хотя поначалу ворчу, что все нормальные люди сидят дома у телевизора, а я еду куда-то ночью.
— Когда вы приходите вечером домой, кричите: «Галя, жрать!»?
— Нет, я не ем на ночь. Но я обязательно должен посмотреть телевизор, какую-нибудь спортивную передачу. В этом мы с Николаем Петровичем похожи.
