Со слезами на глазах: О глубинной реконструкции великой войны

Нынешний юбилей окончания Великой Отечественной войны стал символичным

Чтобы понять, почему, несмотря на концепцию «на вражьей земле мы врага разгромим, малой кровью, могучим ударом», враг дошел до Москвы и Кавказа, можно не смотреть документальные и художественные фильмы. Достаточно наблюдать и анализировать новости о борьбе с COVID-19, вероломно напавшим на Россию.

Нынешний юбилей окончания Великой Отечественной войны стал символичным
Историки уверены: в начале войны можно было успеть эвакуировать большую часть жителей Ленинграда

Кремлю следует посочувствовать. К 75-летию Победы готовились несколько лет. На Поклонной построили храм — то, что среди мозаичных портретов предполагаются Сталин, Путин, Матвиенко и Патрушев, стало известно недавно. Путин вроде против, но даже если мозаики не состоятся, наброски останутся образцом лояльного поп-арта, дерзкого до оппозиционной пародии.

Пригласили иностранных лидеров. То, что большинство сразу отказались, значения не имело. По законам государственных СМИ, десять упоминаний о приглашении персоны равно одному появлению на трибуне. За полгода телезрители должны были так привыкнуть к гостю Макрону, что его отсутствие заметили бы немногие.

Потом пришел вирус, и праздник схлопнулся. В порядке то ли симпатической магии, то ли карго-культа день окончания Второй мировой перенесли со 2 сентября на 3 сентября, но не помогло. Парад отменен, Бессмертный полк переведен в онлайн. К счастью, принято одно из самых человечных юбилейных решений — подарить 75 тысяч рублей ветеранам и приравненным. Люди, пережившие войну, оказались единственными гражданами России, которым государство в дни пандемии согласилось выдать деньги просто так. Правда, в пересчете на евро, в пять раз меньше, чем власти Германии выдали фрилансерам.

* *  * 

Было бы категорически неверно утверждать, будто День Победы — праздник начальства. Его любит и отмечает большинство граждан. Больше того, тот, кто окажется днем

9 мая в центре любого крупного города России, увидит своими глазами, что Бессмертный полк — явление добровольное и массовое. Я сам наблюдал питерское метро около полудня

9 мая 2018 года, когда каждый второй пассажир ехал с портретом. То, что БП в нынешнем году отменен, его потенциальные участники еще не осознали, поэтому, скорее всего, мы увидим людей, просто прогуливающихся по городу с фотографиями прадедов.

Одной государственной пропагандой это не объяснишь. Война 1941-1945 годов стала одним из главных переживаний нашего народа за всю историю. Во-первых, уникальный сюжет. Случаев, когда враг угрожал столице государства, но через три с половиной года пала его столица и война закончилась, в истории надо поискать. Вспомнится разве что Вторая Пуническая война — Рим-Карфаген, но это было давно и не с нами. Во-вторых, в отличие от Первой мировой, война с Гитлером затронула каждую семью, и после неё наступил мир, а не Гражданская война.

В-третьих, советская власть со времен Брежнева всеми силами напоминала о Великой Отечественной, да так, что героическое прошлое удачно вытеснило несостоявшееся коммунистическое будущее. В ход шли и киноэпопеи, и памятники, и тиражи генеральских мемуаров, и популярная «лейтенантская проза», и ветераны в школах. Все это было пафосно, с множеством умолчаний — например, тот факт, что у СССР перед войной имелось втрое больше танков, чем у Рейха, был доступен немногим узким специалистам. У дороги возвышался красивый монумент, а то, что в соседнем лесу лежат без погребения сотни красноармейцев, почти никого не интересовало. Но все же пропагандисты соблюдали меру, и праздник был со слезами на глазах.

Поэтому и сейчас Великая Оте­чественная война оказалась главным событием эмоциональной памяти, которое невозможно испортить любой казенной или коммерческой пошлостью, от «раненых» детсадовцев на постановочных фотографиях, до «тигров», изображающих советские танки на билбордах. Главное, что удерживает Победу в народной душе — не разгром противника, не геополитические бонусы — «я три державы покорил», и даже не «можем повторить». Главный якорь — память об опасности, в которой оказалась страна. Фэнтезийные альтернативы, допускающие победу Рейха, столь мрачны, что углубляться в них не хочется. Зато постоянно соседствуют два вопроса: как смогли победить и почему чуть было не проиграли?

Солдат-победителей чествовали все жители города

* *  * 

Едва стала возможной свобода слова и мнений — к счастью, не упраздненная, — начался спор о том, был ли СССР готов к войне, и если был, то почему к поздней осени 1941 года понес такие территориальные и прямые военные потери? Одни рисуют РККА суперармией, способной еще летом 41-го дойти до Одера, если не Рейна, другие — многочисленной, но слабой армией экономически неразвитой страны.

Приводить аргументы обеих сторон не хватит ни места, ни времени, но следует указать два особо важных фактора. Предвоенный СССР обладал не только огромным людским и производственным потенциалом, пусть и с уклоном в сторону ВПК, но и уникальным мобилизационным механизмом. Ни в одной стране мира нельзя было так просто призывать граждан в армию, прикреплять к производству, менять ведомственную принадлежность любой собственности.

Во-вторых, СССР получил отсрочку в двадцать один месяц, чтобы присмотреться к главному потенциальному противнику в Европе — впрочем, с июня 1940 других не осталось. То, что Гитлер нападает без объявления войны и бомбит аэродромы, должно было стать очевидным. Но настало 22 июня, и это знание оказалось бесполезным.

Одна из ошибок первых месяцев вой­ны особенно близка жителям нашего города. Фронт на дальних подступах к Ленинграду стабилизировался в середине июля, на три с половиной недели. Общесоюзный Совет по эвакуации был создан уже 23 июня и неплохо справился с вывозом производственных мощностей. Но задача масштабной эвакуации населения Ленинграда поставлена не была, удалось вывезти 480 тысяч взрослых и детей, из которых 170 тысяч возвращено обратно. Между тем, от озера Ильмень до устья Луги фронт держался на живой нитке дивизий Народного ополчения и курсантов училища имени Кирова. Вермахт мог прорвать фронт, когда только захочет, и это произошло в середине августа. К концу месяца враг перерезал основные железнодорожные магистрали, эвакуацию пришлось проводить по воде и льду, с огромными жертвами, причем массовую — с января 1942 года. Время, подаренное летом 1941, было растрачено.

* *  * 

Сейчас, на фоне отмененного Парада, жителям России предложена реконструкция 1941 года — наблюдение за тем, как власть принимает решения. COVID-19 чем-то напоминает вермахт в начале войны: как его победить, не знает никто. Однако наша страна получила серьезную временную фору. До середины марта в России было инфицировано меньше ста человек (в Италии к тому времени — почти 50 тысяч). Увы, официозная новостная повестка была заполнена историями, как страдает Запад, и как страна A перехватила груз масок, направленных в страну B. Сколько масок в самой России и, главное, сколько средств индивидуальной защиты для врачей, оставалось за кадром.

Месяц, за который можно было подготовиться к ковид-блицкригу — создать новые койко-места, не лишив помощи обычных больных, и заранее защитить врачей, был потрачен впустую. Врачи и медсестры, заразившиеся в эти дни, напоминают экипажи бомбардировщиков, посланных в бой без истребительного прикрытия, и экипажи танков, атакующих без разведки и артиллерийской поддержки. Их уже сравнивают с героями, бросающимися на амбразуры, забывая, что существуют технологии подавления пулеметных точек без солдатской груди. Да, врачи умирают и в Италии, но повторю, у нас был месяц на изучение чужого опыта, в первую очередь — чужих ошибок.

Пандемия выходит на плато во всем мире, потом пойдет на спад, и у нас тоже. Похоже, Россия получит в юбилейный год еще один праздник «со слезами на глазах».

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №18 от 29 апреля 2020

Заголовок в газете: Со слезами на глазах

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру